Можно хоть при тебе немного побыть безумным?

Мне могло бы понравиться здесь. Могло бы, если бы не странные предчувствия. Тревога так и витала в воздухе с тех пор, как мы приехали сюда. Мы долго выгружались, всё никак не могли переместить долбанные инструменты, техники никак не могли подключить их. "Да вы что там все, набухались в хлам?!" - несдержанно выпалил ты, не в силах больше наблюдать за всей этой вознёй. Что тебе оставалось делать? Ты как обычно не устоял на месте и понёсся на сцену, по пути здорово навернувшись, на самой первой ступеньке, но всё-таки полез туда. У меня внутри всё скрутило. Я хотел остановить тебя почему-то, не знаю почему. Опять почувствовал что-то. Херня, подумал я про себя и вышел, в конце концов, закурить, когда окончательно понял, что ты в любом случае не станешь меня слушать. На небе начали сгущаться тучи, вскоре стало накрапывать. Казалось бы, обычное явление погоды, но бля, почему у меня внутри всё так сводит от чрезмерного волнения? Такое, пожалуй, было, когда мы давали свой самый первый концерт. Хотел бы я того или не хотел вовсе, но до моих ушей донесся твой озлобленный рев. Меня даже передернуло. "Нет, ну дерьму сегодня явно суждено будет случиться." *** Тут тесно и душно. С самого начала. Народ теснится и почти упирается в самую сцену. Жутко не комфортно даже мне, сидящему в самой дали от всех. Ты снова принял своих любимых "галлюциногенчиков" перед выходом. Это немного перенаправило тебя на другой лад. Вроде. По крайней мере, на лице твоём дебильная приветственная улыбка, ты машешь всем своими костлявыми руками. Натянул на себя какую-то кофту, выцветшего красного цвета с принтом, который я так и не смог разглядеть в этом проклятом полумерцании. Но всё же, я улавливал какие-то детали, например, твою чрезмерную энергию, которая распространялась буквально повсюду и доносилась до меня. Я упивался, наблюдая за тем, как ты двигаешься, так резво и резко, твоя гитара рычит и воет под твоими пальцами, но не в буквальном, разумеется, смысле. Как-то невольно я представляю себя на месте этого измученного тобой уже на первой песне инструмента. Я хочу, чтобы ты так же проталкивался в меня, а я выл и рычал от боли и удовольствия, хочу, чтобы трогал меня пальцами, упирался и отталкивался, опять и опять. Но я понимал, что ты такой уверенный и дерзкий лишь при игре на гитаре. И никогда больше. Ещё не вырос, ещё ничего во всех этих, как ты называешь, мерзких делах, не понимаешь. Противные мечты заставляют меня отвлечься от ритма. Нельзя. Ты начал импровизацию, как и всегда. Боже, как ты искусно изворачиваешься, наверное, любая танцовщица позавидует. А я не мог взгляд свой отвести, как бы мне ни хотелось уткнуться взглядом в убогие барабаны. Какая уже песня должна быть по счету? Третья? Не третья? Я сбился, по рефлексу выбиваю ритмы, которые уже вросли в мой мозг за столь непродолжительный срок. Я успокоился, почувствовав, как напряжение отступает. Началась Citizen Erased. Эту песню я в последнее время особенно люблю играть, неизвестно почему. Может, потому что ты во время неё так возбуждающе завываешь? Похоже, моё лицо покрывается румянцем. Как странно, вновь в воздухе витает тревога. Сильная. Слишком. Меня почти разрывает. Мой взгляд на секунду затуманился, но после я увидел, будто в замедленном действии, как ты перестарался. Не беспочвенны оказались все мои домыслы. Ты в избытке бьющей энергии совершил неосторожный жест рукой, заставивший твою гитару как-то разочарованно простонать. Ты ещё доли секунд назад был беспечен как дитя, наигрывал зазубренные партии, но теперь... Теперь шаловливая струна со скоростью звука срывается со своего места, выпуская короткую волну скрипа, она на миг блеснула в пространстве, после чего взвилась вверх, прямо к твоему лицу. К лицу, которое ещё было чисто и бело. Уже нет. Казалось бы, до сего момента безобидная вещица сейчас нанесла тебе удар на поражение за неаккуратное обращение. Резанула по губе, вроде бы незаметно, но на самом деле углубилась очень сильно. Ты, наверное, даже услышал какой-то хруст внутри, как кожа покорно расслаивается, открывая дорогу раскалившейся крови. Тут низкое давление. Ты почувствовал боль, но не сдался, подошёл к микрофону. Начинаешь петь. Но стоило твоим губам разомкнуться, как темная кровь тут же брызнула, за секунды марая твою придурочную кофту, старые кеды. Кровь упала даже на чьи-то обезумевшие лица. Но это вызвало восторг, вместо ожидаемого ужаса. И вот, ты прекращаешь игру, когда понимаешь, что кровь уже начинает заливаться в глотку. Я не удерживаюсь, вскакиваю из-за установки, будто в ожидании какого-то сигнала. "Я не могу играть. Я разодрал губу нахер." - сдавленным тоном хрипишь ты, после чего твоя гитара летит на скользкий пол, раздосадованно звеня, а ты бежишь со сцены в гримерку. Мы извинились, совершенно забив на бурную волну негодования со стороны запекшихся фанатов, и помчались за тобой. Я помчался. Крис понёсся с остальными выяснять, в чём дело, вызывать врачей. Почему первое отпало? Да потому что Мэтт послал всех куда подальше, ведь его до сих пор не отпустило. Ты испугался. Не захотел никаких воздействий на себя. Я всегда знал, что ты сумасшедший. С этими словами я стоял по ту сторону двери, опираясь о неё спиной. Я не ожидал, что замок щелкнет, и я буквально влечу внутрь. Оставалось совсем немного времени... Ты стоишь передо мной. В отчаянии, твои глаза наполнены слезами, но ты не роняешь их, тебе не дает напряжение внутри. Ты стараешься вытереть кровь каким-то полотенцем, но как бы ни старался, её прибывало всё больше. А я как зачарованный смотрел на эти губы, дрожащие и тонкие, до сегодняшнего дня бледно-розовые, сейчас же - темно-алые. Глубокий порез шел почти до подбородка. Слабонервного бы при таком зрелище вырвало. Но не меня. Пожалуй, признаю, что такой же сумасшедший и одержимый, как ты. - Тебе помочь? - спрашиваю я. Но это риторический вопрос. Ты что-то судорожно шепчешь в ответ наподобие "да чем ты, блядь, поможешь?", глухо гогочешь, стараясь не глотать слишком много крови, а я уже почти вплотную к тебе. Я устал быть нормальным на глазах у других. Можно хоть при тебе сойти с ума? Этот вопрос я задаю тебе взглядом, глубоким и умоляющим. Ты не понимаешь, чего от тебя хотят. Но не можешь ничему противостоять, тебя всего колотит. Тогда я обхватываю твои напряженные плечи обеими руками и притягиваю к себе. Мне плевать, что моя футболка... или что там на мне? Сейчас тоже начала покрываться кровью. Мне плевать, что сейчас сюда приедет целая вереница машин скорой помощи. Плевать, что между нами осталось всего ничего и я держу тебя за твой влажный подбородок. Плевать, что я стану первым, кто порвет предпоследнюю завесу на пути к настоящей жестокой жизни. Это так мило. Так мило, ощущать твои губы, такие девственные... Когда ты в последний раз целовался с девчонкой? Не вспомнишь ты, не скажешь. Потому что этого никогда не было. Ты показушник, строишь из себя что-то фееричное, хвастаешь всем вокруг, что пересосался со всеми местными телками, укурился вусмерть, а на самом деле всё это время сидел в своём номере и повторял партии. Лгунишка Мэтт. Слышно же по твоему сбившемуся дыханию, по твоей постоянной возне, что тебе дико неудобно, но жутко интересно. Я глотаю твою кровь, она почти безвкусная, но я улавливаю что-то сладкое, правда. Металлический привкус отнюдь не отталкивает меня, лишь наоборот, будоражит всего изнутри. Я не даю тебе проникнуть языком в свой рот, потому что знаю, что тебе так будет лишь больнее, хоть ты и упился, опьянел окончательно в испытании целой массы новых ощущений. Я невольно улыбаюсь сквозь поцелуй, чувствуя, как кровь уже стекает и по моим устам, приятная и теплая. Я перестал заглатывать тебя всего и спустился к нижней губе, сначала одаряя её легким поцелуем, после чего начал медленно посасывать и упираться языком в болезненную рану. Мне плевать, что я могу занести какую-нибудь заразу своей слюной. Чертовский эгоизм. Ты тихо стонешь в ответ, и от боли, и от возбуждения. Почему-то на секунду мне показалось, будто мы не выживем сегодня. Я уже слышу шаги, но это лишь распаляет наш общий интерес, ты впиваешься в меня пальцами и трешься об меня бедрами, так неумело, так неловко. Ну конечно, ты же вовсе не профессионал. Это меня даже немного радует. Ты лишь невинное дитя, которое выучилось ругаться матом и бренчать на гитаре. Знаешь, наверное, я бы выпил всю твою кровь до последней капли, высушил бы губы, заставив их трескаться. Ты будто уловил мою мысль и приоткрыл глаза, смущенно взглянув на меня, после чего ты мучительно простонал, когда я случайно коснулся твоей нижней губы зубами, не удержавшись. "Прости" - выражаю я, вновь вылизывая рану. Я так не хотел отрываться. Правда, не хотел. Но так было нужно. Я нехотя оставил твои губы, всё так же сильно кровоточащие, и небрежно вытер свой рот рукой, оставляя разводы на щеках. Плевать. На секунду, даже пожалел, что нет во мне суперсил, способных лечить раны. Ты ошарашенно глядишь на меня. Тело твоё больше не дрожит. Это немая эйфория. А ведь пролетело всего несколько секунд... Не помню точно больше ничего, что происходило после. Помню лишь, что тебя буквально вынесли из этой комнаты, а я тут так и остался. Никто даже и не заметил, что я так и не сдвинулся с места, что я почти весь был перепачкан засыхающей кровью. Я смотрел, не отрываясь, на крупные темные пятна, которые ты судорожно ронял, когда старался сильнее приникнуть ко мне. Смотрел и думал, что скорее всего такой красоты, как сегодня, больше не произойдёт никогда. Но, в любом случае, спасибо тебе, Мэтт. Спасибо за то, что позволил хоть немного... Побыть безумным.