Винсент

      Ощущая под собой что-то мягкое и слегка липкое, молодой человек, опираясь рукой, пытается подняться. Голова безумно болит, а тело — ноет от усталости. Хватаясь второй рукой за голову, парень тихо шипит. Но вот опорная рука неожиданно скользит, и человек падает, с чужим хрустом ударяясь о что-то твердое. Вскрикнув, он жмурит глаза, с силой сжимает зубы. Кажется, что сейчас мозг разлетится, как яйцо в микроволновке. Чуть ли не хныча, он вновь пытается подняться, теперь уже опираясь на обе руки. Кончиками пальцев он чувствует, что касается чего-то жесткого, имеющее гладкую округлую форму. Парень медленно начинает приходить в себя, и ощущение реальности медленно просыпается в его сознании.       Неожиданно в нос ударяет запах гнили, да такой сильный, что тут же накатывают рвотные порывы. Но стоило ему сесть, как головная боль моментально стихла. Странно. С опаской он открывает глаза — картинка слишком мутная и расплывчатая, чтобы хоть что-то понять.       Моргая, он пытается привести зрение в норму, но на это потребуется время. Постепенно черные, желтоватые и темно-бордовые пятна начали обретать более-менее понятную форму — форму огромной кучи расчлененных тел. Из вспоротого брюха мягкой горкой вываливается чей-то кишечник. Совсем рядом, под левой ногой, валяется рука с обглоданными пальцами, но целой ладонью. А сам парень сидит, опираясь на чей-то череп.       Дергаясь в агонии ужаса, он отчаянно пытается встать на ноги. С первого раза, конечно же, не получилось. Задыхаясь, он бежит вперед, спотыкаясь о свежие и давно сгнившие останки. Он падал. Падал, утопая ладонями в крови, в чем-то приятно-мягком. От запаха и этих ощущений ему хотелось выблевать все, что плавало сейчас в желудке. И вот рефлексы взяли верх — согнувшись пополам, упав на колени, он мелко вздрагивает, подаваясь всем телом вперед, открывая рот как можно шире. Но ничего не выходит — в желудке-то пусто. Хватаясь одной рукой за живот, парень пытается захватить хотя бы немного воздуха, но рвотные порывы снова заявляют о себе. Громко кашляя, парень сгибается настолько неестественно, что становится страшно смотреть. Выдавить из себя так ничего и не получилось.       Инстинкты начинают вопить — «Беги отсюда! Живо! Нельзя оставаться здесь ни на секунду более! Беги! Убегай! Здесь опасно! Ты можешь умереть!» С трудом поднимая сплюснутое рефлексами тело, задыхаясь от чертовски огромной нехватки кислорода, — а есть ли он вообще в этом аду? — он, пошатываясь, все же встает. Голова кружится, весь живот скрутило судорогой. Всего пара метров — и я выберусь отсюда, да? — витает хрупкая мысль в голове. Ее практически и не видно на фоне обезумевших инстинктов.       Вдруг перед глазами загорается образ двери. Самой настоящей двери с горящей синим цветом табличкой «выход». С надеждой в глазах, молодой человек ускоряется, игнорируя все то, что его окружает. Для него существует только ручка двери и эта синяя надпись. К черту все! Еще немного и он удерет отсюда! Еще пара шагов.       Испачканные кровью, гнилью и чем-то еще не менее противным пальцы, кажется, вот-вот коснутся заветной ручки. Самая малость, черт побери! Буквально полмиллиметра! Подушечки резко утыкаются в что-то плоское. Затем и вся ладонь. Остается багрово-горчичный цвет.       Это всего-навсего картинка. Картинка настоящей двери. Просто картинка. Реалистичное изображение. Картинка!       Не понимая происходящего, молодой человек раз за разом касается ненастоящей ручки. Но она все равно остается плоским изображением. Разве что пачкается все больше и уродливей.       «Да как так?»       «Что не так?!»       «Что это такое?..»       «Что это?!»       «Что?!!»       Бессильно ударяя кулаком, парень начинает затихать от недоумения. Действительно, что это за дела вообще? Что, твою мать, здесь происходит?       Противно жужжащий рой мыслей переполняет голову, вновь заставляя мозг взрываться. И, не выдерживая самого себя, парень начинает громко орать, раздирая глотку своим же голосом. Он орет, пока в легких не заканчивается весь воздух. Голова измученно опускается вниз. Из глаз медленно начинают капать огромные капли слез. Он смотрит перед собой мертвым взглядом и не может понять — что происходит?       Неожиданно все помещение заливает слепящий белый свет, парализуя молодого человека, и так находящегося на грани сумасшествия. До его ушей доносится хрип микрофона. Кожа покрывается одной огромной волной мурашек.       Тихое «Кхм-кхм!..»       Едва ли находя силы, парень заставляет себя поднять голову, хотя очень боится увидеть происходящее. Одеревенелые мышцы медленно распрямляются. Все тело ударяют мелкие судороги.       Картинка перед глазами вновь не хочет фокусироваться.       Что-то черно-белое, походящее на мужской костюм... Белая рубашка с черной жилеткой поверх. Какие-то мелкие копошащиеся движения дергаются и в уголке глаза. Этот человек... ненормально худой и огромный.       Подкинув вверх микрофон, он резко разворачивается лицом, пальцами второй руки придерживая поля шляпы. Его лица практически не видно, но широкая улыбка, пронизанная безумием, уже наводит ужас.       — Леди и джентльмены! — громко тянет незнакомец, опрокидывая голову назад. — Добрый вечер! Нам бе-е-езумно приятно видеть вас на нашем сме-е-ертельно прекрасном шоу! Сегодня, а впрочем как и всегда, вы вместе с нами насладитесь настоящим ужасом, неподдельной агонией и, конечно же, впечатляющей смертью... этого молодого человека! — его хриплый голос в истеричной цирковой манере раздражающе бил по ушам.       — Должно быть, вас всех мучают одни те же вопросы: «Кто же он?», «Кто этот счастливчик?» О-о-о... Наш сегодняшний гость оч-ч-чень особенный! Встречайте!.. — вальяжно указывая рукой на небольшой квадрат в углу огромного экрана, одноглазый мужчина неестественно сильно наклоняет голову в сторону, вытягивая длинную шею.       На маленьком квадратике молодой человек видит себя, сидящего на коленях в куче трупных отходов с высоко поднятой головой. Он весь измазан кровью — свежей и не очень — а на щеке прилип ошметок чужой сгнившей плоти. Все это... еще больше сбивает с толку.       — Сегодня, в тот пре-е-екрасный пятничный вечер, с нами будет он... — вновь заговорил Ведущий, поправляя свою элегантную шляпу. — Ничем не примечательный, а-абсолютно обычный молодой человек! Ему скоро исполнится двадцать пять! Ах.. какая ирония!.. Двадцать пятая неделя шоу, и я все еще с вами!..Так кто же он?! Обычный офисный клерк, работающий в сфере имущественного страхования.. Да-да... Именно такие вот люди сдирают с вас деньги, совершенно не стыдясь этого! Хм... А-а давайте-ка подожжем что-нибудь в своих квартирах? Добавим немного оранжевого пламени в жизнь! Не бойтесь! Ха-ха! Хм... А что же можно сказать о его связях: друзьях, родственниках, семье... любимой женщине?.. — мужчина сочувствующе вздыхает, выдерживая длинную тяжелую паузу. — Совершенно одинок. Кто знает... может именно это одиночество привело его к нам? Эй, приятель! Не переживай! Все наладится! Уж это мы можем тебе гарантировать!       И вновь помещение заливается оглушительным истеричным смехом...       — Начнем же игру?!       Из-под ужасающей черноты потолка медленно ползли вниз две тугие веревки — одна была сплетена в петлю, другая же держала небольшой пластиковый ящик, внутри которого, поблескивая своим лезвием, лежал нож. Парень просто смотрел на все происходящее пустым, отсутствующим взглядом. Он не понимал и даже не пытался понять всего. Голоса, картинки, истеричный голос просто проплывали мимо его сознания. Но вдруг резко каждую мышцу сжимает ударом тока, наливая тело свинцом. Вскрикнув, парень пошатываясь, опускает голову.       — Э-хэй! С добрым у-утром! Хватит спать, приятель! Давай, самое время немного поиграть! — с нотками доброты и заботы шепчет Ведущий. Упав в кожаное кресло, мужчина закидывает ноги на стоящий перед ним стол и кладет ладони на живот, сцепляя пальцы в замок. В его глазе белым пятном сверкает азарт.       — Итак! Для начала, мы проверим — насколько же далеко ты готов зайти, насколько серьезны твои намерения! В ящике лежит нож. Прекрасный остро заточенный нож. Если ты готов идти до последнего, уверенно сражаясь за свою жизнь, возьми его и выколи себе... к примеру глаз, — костлявый палец указывает на чернеющую пустоту на своем лице. — Это не больно, не переживай! Будто комарик укусил. Даже приятно! Ну... а если ты уже пожалел о своем решении... Вон, та петля. Да, и кстати, она будет висеть все то время, что ты будешь играть. Всегда, в абсолютно любой момент ты можешь покинуть игру. Но давай представим, что ее нет, а? Давай, развлечемся по пол-л-лной! До отрыва башки! Ну? Что скажешь? Каким будет твой выбор?       Вакуум — холодный, черный и до безобразия пустой вакуум образовался в его голове. Все это назойливое жужжание мыслей неожиданно пропало. Стало тихо. Спокойно. И больше ничего не беспокоило. Это было даже приятно. И черт знает сколько прошло времени после того, как этот психопат умолк. Нелепо встав на ноги, молодой человек медленно оборачивается, осматриваясь. С каждой стороны на него смотрит одно и то же лицо — ужасно худое, с одним глазом и длинными тонкими скулами. Он смотрит, сжав губы в линию, ожидая его выбор.       Уже провонявшие руки все так же нелепо натягивают на шею петлю. Не проходит и секунды — и толстая веревка плотно затягивается. Мерзкий хруст.       Резко подскакивая на кровати, парень хватается обеими руками за шею, ошарашено смотря перед собой. К взмокшему лбу противно прилипает челка. Вся спина насквозь промокла потом. Впрочем, как и постель. Задыхаясь, он жадно хватает воздух, кашляя. Нужно немного времени...              На стене мерно тикают часы — пять утра.              — Снова...              _______________              — Винсент! — рявкнул грубым голосом взрослый мужчина, стоя за спиной молодого человека. Тот явно не слышал ничего в свой адрес и продолжал сидеть, тупым взглядом уставившись в монитор своего рабочего компьютера. Большая ладонь грубо ложится на плечо и заставляет парня развернуться.              — Винсент, твою ж мать! — Начальник был явно в огромной ярости. И ведь действительно — чего это вдруг подчиненный открыто игнорирует не какую-то поломойку, а самого Начальника! Того, кто исправно платит ему деньги! Вот это дерзость!              — А?.. — тихо произносит молодой парень, поднимая взгляд вверх.              — Ты что, спишь на рабочем месте?! — сквозь зубы шипит Начальник, чуть ли не прожигая своего сотрудника взглядом насквозь.              — Н-нет.. Я просто.. — в ужасающей тишине его голос звучит еще более жалко. Кажется, каждый работник застыл в тихом ужасе, созерцая эту сцену. Ни один из них не хотел бы сейчас оказаться на месте этого странного мальчонки Винса.              — Договоры! Жду через час на своем столе! И упаси господь, если в них будет хотя бы один изъян!.. Чего вылупились?! Своей работы что ли мало?              И весь офис вновь ожил, как по щелчку — кто-то вновь побежал к принтеру, кто-то уставился в монитор...              Тихо разворачиваясь обратно, парень дрожащими пальцами тянется к усыпанной грязными коричневыми пятнами кружке, надеясь, что там будет хотя бы пара капель кофе. И кофе был, только вот его вкус оставлял желать лучшего.              Скучающе подперев ладонью щеку, парень тихо кликает мышкой, в черт знает какой раз перечитывая подготовленные бумаги. Работать сейчас хотелось меньше всего. Глаза вновь начали медленно закрываться сами по себе. Сон стал медленно накатывать... Но вдруг появилась четкая картинка Ведущего из сна — это уродливое безумное лицо, ухмылка, глаза... Резко вздрогнув, Винсент испуганно смотрит перед собой.              — Больной псих... — слышится где-то за спиной.              «Уж явно здоровее тебя буду...» — мысленно буркнул парень.              _______________              Стоя на кухне и облокачиваясь на столешницу, Винс держит в руках кружку и большим пальцем медленно поглаживает ручку. Его хмурый и одновременно задумчивый взгляд устремлен в проход между комнатами. Впереди виднелось изголовье кровати, залитое теплым оранжевым светом ночника. Одеяло неряшливо свисало к полу, а подушка была уродливо примята головой. Простынь скаталась от постоянных ворочений и из-под нее виднелся темно-синий матрац. Одинокая кровать одинокого человека.              Винс, сколько себя помнил, всегда был один — в детском саду, школе, университете, на работе... Вся его жизнь была словно обособлена от других людей. Порою о нем, как о человеке, напрочь забывали. Многие годы он задавался вопросом — почему ему досталась именно такая жизнь? Но.. он не спешил ее менять. Может быть он просто боялся что-то менять, и в тайне от самого себя его совершенно все устраивало. Да и сам он как-то и не спешил заводить новые знакомства. Потому что не умел. По нескольку месяцев он проводил в молчании. Тишина стала чем-то таким родным, без чего он бы не смог существовать. И если бы эта тишина нарушилась в один миг — обрушился бы и весь его мир. И так он уже живет почти двадцать пять лет...              Тяжело ли? Да, порою было невыносимо трудно. Однажды он чуть не умер от простуды. Его спасла соседка — в тот вечер она решилась зайти и попросить что-то по мелочи. В то время все магазины были закрыты. Пару минут она стучалась в дверь, но никто не спешил открывать. И черт знает что побудило ее дернуть за ручку. Осторожно пройдя в квартиру, девушка увидела задыхающегося кашлем молодого человека... Кексы в ту ночь она так и не испекла. Позднее, Винсент стал все чаще и чаще замечать ее — на лестничной клетке, во дворе, порою даже на балконе. Она всегда улыбалась ему — так приветливо и по-доброму, что по груди бегало какое-то нежное щекочущее чувство. Часто по ночам в ее комнате горел свет. И когда совсем не спалось, парень наблюдал за едва различимой тенью, слышал различные вкусные запахи. Но к утру все прекращалось, словно жизнь за стеной медленно угасала, а затем и вовсе исчезала из реальности.              «Зачем мне с ней знакомиться, если она все равно вскоре забудет меня?»              Шумно выдыхая, Винсент ставит кружку на стол и открывает ящик, достает оттуда пару баночек с таблетками. Устало открывая крышку, он заглядывает внутрь. Пусто. Как и во второй. Не веря в увиденное, парень начинает судорожно капаться в ящике, надеясь, что хоть что-то могло остаться. Но ничего не было. Одни пустые баночки, пластины и коробочки. Злость вперемешку с отчаянием накрывает его с головой, и парень с силой швыряет пластиковые упаковки на пол, и те звонко отскакивают, падая куда-то. Взявшись обеими руками за голову, Винс скатывается на пол, с силой сжимает зубы. Одна большая слеза тяжело скатывается по щеке.              «Как мне теперь заснуть? Как?! Как, твою мать?!!»              Ему хотелось уснуть. Очень хотелось. Но он боялся закрывать глаза. Боялся увидеть вновь лицо того рехнувшегося Ведущего, ту комнату, переполненную трупами, гнилью и вонью. Боялся вновь встать перед выбором — петля или нож? Боялся очередного ночного кошмара. Этот страх был еще одним его спутником по жизни. Винсент давно уже забыл о том, что такое здоровый и крепкий сон. Который год он засыпал в страхе очередного ужасающего сюжета. И они раскрывались перед ним. Не часто, но и не редко. Один кошмар не был похож на другой, но все же у них было нечто общее — огромный страх, заполняющий все нутро, и смерть, дышащая в затылок.              — Эй, с тобой все в порядке? — слышится тихий и такой знакомый голос. То была Амели. Стоя в дверях, она нервно сжимала пальцы в замок и смотрела под ноги то ли от смущения, то ли от страха. — Там просто... Дверь, она была открыта и я зашла. У тебя есть... молоко? Мое, там, неожиданно скисло... И.. Я подумала.. Ну, мало ли... У тебя найдется немного, а? — Как всегда она запиналась и не могла сформулировать фразу. Может она и готовилась, но все равно получалось плохо. Порою это даже казалось милым, что ли. — Ну, ладно... Раз я не вовремя... Пойду лучше, наверное.. Да? Я пойду, хорошо?.. — девушка неуверенно поднимает взгляд и смотрит на соседа. Все ее нутро уже трясло от нервов. Уходить ей не хотелось, словно что-то мешало ей сделать первый шаг, приковав к стене ноги тяжелой цепью.              Парень никак не реагировал, и это еще смущало больше всего. Она понимала, что ему не помешала бы простая человеческая помощь в виде разговора по душам, но сильно боялась, что скажет что-то не к месту. Да и тем более, они ведь просто живут по разным сторонам одной стены, ничего более. Прикусив губу, девушка несколько минут стояла и смотрела на Винсента, не зная, как лучше поступить. Стоит оно вообще того? Как может отреагировать? Оттолкнет? Или все это может стать началом чего-то большего? Того, о чем она так часто думала и мечтала перед сном? Рискнуть? Или же нет? Сжав губы в тонкую линию, девушка делает пару тихих шагов и осторожно садиться рядом, подогнув под себя ноги. Дрожащие пальцы мягко ложатся на плечо парня, и Амели пытается взглянуть на его. Из красных глаз текли тяжелые слезы. Он смотрел перед собой и будто бы вообще не понимал, что с ним происходит в эту минуту. Смотрел, но не видел ее даже краем глаза.              Нервно сглотнув, девушка осторожно убирает руки парня и кладет его голову к себе на плечо. Кажется, он даже и не против — устало утыкается лбом, закрывая глаза. Моргая, Амели ощущает, как по ее щекам быстро скатывается одна слезинка за другой. Неуверенно положив ладонь на затылок, начинает медленно гладить по волосам. Все это так странно, но оно почему-то заставляет чувствовать себя счастливой. Неужели все это — по-настоящему? Точно не сон? В любом случае, кажется этот риск оправдал себя.              — Я так устал, — на выдохе шепчет Винс, медленно проваливаясь в сон. Он очень странно себя чувствовал — было намного спокойней и уютней. Такое с ним случалось только в детстве. Столько лет прошло, что можно почувствовать себя очень старым, ведь столько всего изменилось, столько всего произошло.              — Ну так отдохни, чего же ты, — всхлипывая, дрожащим голосом проговаривает девушка, нелепо прижимаясь мокрой щекой к виску молодого человека. Он устало обнимает ее, отказываясь понимать почему же ему становится так хорошо. Пускай ее пальцы так сильно дрожали, от слез было мокро да и пахло от нее мукой и бананами, но все равно было уютно. Впервые за столько лет. Он уже просто не мог сопротивляться и медленно покидал реальность, засыпая.              Ее счастью не было предела.              _______________              Осторожно открывая глаза, Винсент сонно смотрит перед собой. В его глазах виднеется только усталость и пустота. Все его тело сковало холодом от кафельной плитки кухни. Он лежал в какой-то неестественной позе. Сильно болела голова и шея вместе со спиной, но на эту боль молодой человек обращал лишь жалкую крупицу своего внимания. Его абсолютно ничего не волновало. Еще бы, какие тут волнения и переживания, если ты ощущаешь себя самым настоящим мертвецом? Кухонные часы все так же продолжали монотонно отмерять каждую секунду, безжалостно проглатывая и пропуская через себя будущее и превращая его в прошлое, которое в свою очередь улетало все дальше и дальше.              Утро выдалось солнечным — оранжевые лучи старательно пробивались через легкую ткань штор и рисовали на полу желтыми пятнами. Птицы, чья трель резала слух, пробивались сквозь шум города. Все это так странно звучало, но Винсенту было на это глубоко плевать. По окоченевшему телу пробежала густая волна мурашек — через приоткрытое окно подул ветер, раздувая легкие шторы. Но в глазах молодого человека все так же стояло безразличие ко всему происходящему. Он все так же лежал на животе и смотрел на плитку перед собой. Даже тот факт, что он уже непростительно сильно опоздал на эту чертову работу, его абсолютно не колыхал.              Спустя целый час парень нашел в себе силы подняться с пола. Это стало весьма сложно выполнимой задачей. Кое-как опираясь руками на столешницу, Винс сжимает от боли зубы. Он был уверен — еще немного, и его голова взорвется, как осколочная граната. С трудом он смог найти таблетку и налить себе стакан воды.              Утро еще никогда не начиналось настолько тяжело.              Краем глаза парень заметил тарелку с блинами и рядышком с ним маленькую записку:              «Надеюсь, что твое утро будет хотя бы чуточку добрым. Если ты не помнишь, я заходила к тебе ночью, за молоком...       Приятного тебе аппетита, Винсент.       Я старалась, чтобы они были вкусными.       Амели.       Твоя соседка.»              Кто бы мог подумать, что у нее настолько аккуратный почерк.              Он прекрасно помнил, что было ночью. Помнил ее объятия, слезы и тепло. Помнил, как было уютно. Помнил, как спокойно ему засыпалось. Даже помнил то, как странно от нее пахло мукой и бананами. Только вот легче от этого не становилось. Все те же безразличие и пустота. Эти воспоминания должны были вызвать у него хотя бы удивление или улыбку. Ведь впервые за несколько лет он получил хоть какую-то теплую каплю внимания к себе. И все же она какая-то странная, эта Амели.              «Видимо она в меня влюбилась,— мысли в голове звучали то ли расстроено, то ли и вовсе безразлично, — Нашла в кого... Она явно достойна кого-то, кто был бы лучше меня. Он бы имел хорошую работу. Настолько хорошую, что мог бы ее обеспечивать и баловать поездками и подарками. Был бы замечательным человеком, который многого добился, и мужем, о котором она всегда мечтала. У него не было бы проблем, да и в детстве он был самым замечательным сыном. Не то, что я... »              Сам того не замечая, молодой человек пускает слезу. Да как же так получается?! Как люди так легко и безболезненно находят свое место в жизни? Как у них все это получается? Как?.. Почему одним все сходит с рук, а другие чуть ли ни всю жизнь мучаются, понимая, что они одна из предлежащих дорог не является той, такой правильной и нужной? Как же все это чертовски несправедливо... Чертов мир!              Тяжело выдыхая, Винсент по какому-то наваждению совершенно естественно открывает один из верхних шкафчиков и сразу же находит давно забытую полупустую пачку. Он не понимал, почему ему так резко захотелось сделать это. Вообще сигареты никогда не приносили ему то расхваленное спокойствие и наслаждение. Его никогда не тянуло закурить. Он поджигал ее просто потому что считал это нужным в какой-то момент, наподобие этого. Поставив на подоконник грязную кружку, он открывает окно на распашку и закуривает.              «Не понимаю я ее... Она милая, причем даже очень... Таким обычно часто улыбаются на улице. Я не тот, с кем бы она могла проводить вечера у телика на диване. Не тот, кому она бы готовила эти блины...»              Внезапно у него болезненно сдавливает горло. Будто бы туда кто-то неожиданно вставил огромную пробку.              «Да и вообще…я бы не смог дать ей того, что ей так нужно. Я не такой человек, Амели, не такой!»              Стискивая зубы, парень отчаянно борется с накатившимся отчаянием и болью.              — Я не смогу полюбить тебя так, как ты полюбила меня!..              Закрывая ладонью глаза, Винсент шумно всхлипывает. Слезы огромными каплями текут по его щекам. И он больше не в силах сдерживаться. Столько всего накопилось внутри. Столько всего не дает ему успокоиться. В груди все так больно сжимается, что хочется кричать.              — Не могу я, да как же ты этого не понимаешь, глупая!.. — захлебываясь слезами, сдавленно шепчет он.              Сигарета, выкуренная меньше чем на половину, тихо падает на подоконник. А он так и стоит, отчаянно рыдая и пряча свое лицо за ладонями. Рыдает, словно ребенок, забытый всем миром. Тот самый никому не нужный восьмилетний мальчик, весь побитый и испачканный. Тот самый, что сидит зимой в старом рванье в какой-то дурно пахнущей подворотне, спрятавшийся за мусорным баком.              — Зачем ты вообще так поступаешь? Зачем ты тратишь свою жизнь, время и чувства на такого человека, как я? — дрожащим голосом шепчет парень и осторожно забирается на подоконник, держась за пыльную раму окна.              Дверная ручка тихо опускается вниз — замок характерно щелкает.              — Для чего тебе все это? — разворачиваясь лицом, он смотрит в дверной проем, надеясь, что кто-то сейчас войдет. Нет, он хотел, чтобы это была она. Чтобы это была Амели. С ее такой милой улыбкой, с ее забавными запинками и тихим голосом. Он хотел, чтобы она принесла ему вкусный кофе. Чтобы подошла, взяла его за руки, помогла спуститься вниз, на пол, и предложила позавтракать вместе, чтобы не было так одиноко в это солнечное теплое утро.              Тихо и осторожно она закрывает за собой дверь и на цыпочках идет вперед — на кухню. Спит? Или же он уже успел проснуться? Если проснулся, то попробовал ли он блинчики? Если спит, то не замерз ли? Нужно ли было остаться с ним до самого утра?              — Для чего?.. — сжимая зубы, едва ли слышно шепчет парень. Воздух в груди невыносимо больно сдавливал ребра, чуть ли не разрывая все внутри.              Его тело подается назад. Глаза четко замечают впереди хрупкую, с растрепанными светлыми вопросами Амели. Она улыбается. Нет — улыбка исчезает с ее лица буквально за мгновение.              «Извини меня… Я не должен был дел—»              Она замерла на месте, не веря своим глазам. Все тело сначала онемело, а затем Амели рухнула на пол. В ее и без того больших глазах застыл ужас. Затем стало больно. Так больно, как никогда раньше. Застрявший крик сдавил горло и грудь.              Для огромного мира смерть Винсента была какой-то обычной рутинной повседневностью. Тысячи людей продолжали работать в своем ритме, заниматься домашними делами и пить кофе. Будто бы минуту назад совершенно ничего не произошло. Телеканалы продолжали крутить свои сетки эфиров, вагоны метро так же четко приезжали к станции. Все, абсолютно все шло своим чередом. Ничего не изменилось.              Для маленького мира Амели этот день стал самой ужасной трагедией. Она больше никогда не встретиться с ним на балконе поздней ночью. Не увидит его лица, такого уставшего, но все равно по-своему красивого. Теперь ей не придется волноваться за него. Все ее мечты и фантазии о нем так и останутся просто картинками в голове, которым уже никогда не суждено сбыться. Больше ничего не осталось. Кажется, все то, что она делала было неправильным. Она так и сидела в дверях между кухней и коридором, оцепенев. Из глаз то текли слезы, то переставали.              В голове застрял лишь один вопрос:              — Винсент?..