Аушвиц-Биркенау

Лишние сто грамм хлеба получить мечтала каждая. Даже крошек не было на идеальных столах, а буханки разрезали под строгим надзором эсэсовки. Если ты работаешь на кухне, то можно утащить хоть крошку, но это грозит расстрелом. Стреляли здесь всех, кого не попадя. Нужно было лишь застать надзирателя в дурном настроении. Но если ты чудом сохранила колечко или брошку, может, даже цепочку, то ты могла подкупить строгую женщину, чтобы избежать наказания. Но Мила не имела ничего. Едва ли уйдя от преследования, она была угнана на немецкую, вражескую землю. Несколько дней в вагоне для скота вместе с украинками закончились тем, что их выгнали на аппельплац полностью обнаженными, после заставляя пройти дезинфекцию. В те дни никто не мог гарантировать то, что из ржавых рожков поступит газ, а не вода. Но Мила едва ли не заплакала, когда на ее рыжую голову полилась холодная вода, отдающая ржавчиной. Аушвиц-Биркенау принял ее в свои смертоносные жернова с распростертыми объятиями. Кутаясь в полосатую куртку, Мила подошла к казармам СС. Внутри каждой комнаты горел яркий свет, да и они все хорошо отапливались. Не то, что их бараки, вкопанные в землю, где вместо пола была мокрая глина, а вместо нар - куцые матрацы с соломой. Выслушав брань от девушек, которые едва ли не высекли ее из-за того, что она помешала им курить, Мила быстро пробралась к нужной комнате. За украденные сто грамм хлеба ее должны были как минимум высечь, но надзирательница оказалась из той масти девушек, которые отрицали мужское начало и ложились в постель только с такими же девушками. - Входи. Мила даже не успела постучать, как услышала голос итальянки. Вздрогнув всем телом, она прочитала мысленно единственную краткую молитву, что успела узнать у соседке по бараку, и проскользнула внутрь. Комната оказалась более, чем хорошо обставленной. Личная ванная, мягкая кровать с теплым одеялом, ковер, картины и еще много, много всего, что заключенной казалось невероятной роскошью. И посреди этой красоты сидела она. Смуглая кожа, длинные темные волосы, забранные в модную прическу. Мила невольно позавидовала. Ее остригли, как и всех, и сейчас ее рыжие кудри с трудом касались ушей. Прекрасная блузка из нежного бордового шелка, темная юбка, золотые украшения. Надзирательница казалась графиней по сравнению с заключенной, на которой одежда висела мешком. Сара ухмылялась. Она не была дурой, она выбирала для прощения лишь самых здоровых, симпатичных и наименее зараженных вшами и блохами. Удивительно, что на этой русской их не было вообще после вошебойки, - Раздевайся, - властный голос, движение рукой в темной перчатке. На ковер упал пепел с сигареты, которая была вставлена в длинный мундштук. Изящность и элегантность совмещалось с невероятной властью. Мила не могла не подчиниться, и вскоре полосатая форма в беспорядке лежала на полу. Надзирательница запретила ее складывать, любуясь телом девушки. Да, она была истощена и едва ли стояла на ногах, но это не отталкивало. - Встань лицом к стене. Да, вот так. Отлично. Криспино встала, быстрым шагом приближаясь к своей жертве. Надавив рукой на поясницу, она заставила девушку прогнуться в спине, одной рукой опираясь о стену. Вторую же она взяла, положив на промежность и лихо рассмеявшись. Румянец Милы был схож по цвету с ее тусклыми волосами. - Ты же никогда прежде этого не делала, верно? Я помогу. Сегодня я милосердна. Пальцы в черной кожаной перчатке начали направлять движения руки Милы, то мягко, то с больше грубостью. Вскоре надзирательница удовлетворенно скользнула от клитора ко входу, кивнув наличию влаги. Ей нравилась эта русская, которая всячески пыталась скрыть то, что она получает удовольствие. Она поджимала губы, сдерживая тихие стоны. Восхитительно. - Ты у нас настоящая воительница, Мила. Это же твое имя, а не 45678? Девушка никак не ответила. За такие провокации могли и наказать. Фыркнув, Сара скользнула одним пальцем внутрь, прикрыв глаза от наслаждения. Да, вот он. Первый сладкий стон - робкий, неуверенный и даже испуганный. Внутри было узко, даже сквозь черную кожу перчатки чувствовался жар. Чуть согнув палец, Криспино начала медленно двигать им, чуть поглаживая стенки входа. - Такая стойкая и невинная. Любая полька бы умоляла позволить сделать мне приятно, но ты... Мне доставляет удовольствие делать это с тобой, Мила. К первому пальцу постепенно прибавлялся второй и третий, толчки усиливались, становясь более быстрыми. Рука заключенной ласкала клитор, как и было приказано с самого начала. Кажется, что за подобное она понесет наказание - стоны постепенно усиливались, заполняя комнату. От одного только вида беспомощной, стонущей девушки эсэсовка заводилась сама. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного. Чувствуя, что стенки начинают сокращаться, Сара убрала и свои пальцы, и руку Милы, держа на грани. Нет, она не должна была получить такое удовольствие, лаская узницу! Нужно было очистить себя, иначе другие поймут неладное. Рывком сорвав с пояса плеть, она несколько раз провела ее рукоятью вверх и вниз, марая в чужой влаге. С тлеющей сигареты она снова стряхнула пепел, но на этот раз на чужую спину. Русская должна умолять не делать этого. Какого черта она молчит, кусая губы?! Толчок. Сара зла, она больше не желает терпеть такой стойкости. Она не жалеет девушку, грубыми движениями проталкивая внутрь узкую рукоять. Тихий вскрик. Заключенная кривится от боли, едва сдерживая попытки закричать в голос. Она знала, что рано или поздно она разделит ложе с кем-то. Но никогда не думала, что ее обесчестит надзирательница рукоятью плети. Криспино была зла от того, что не слышала не единого звука, не было ни единой попытки умолять и просить. Даже грубые толчки, даже капли крови не смогли побудить русскую подчиниться и признать свою униженность. Рыкнув, Сара небрежно потушила сигарету о бледную кожу, убирая плеть. - Убирайся, - рыкнула девушка, возвращаясь в кресло. Наблюдая за тем, как Мила украдкой стирает слезы, натягивая форму, она слегка остыла. - Ты вернешься завтра сюда же. Мила слабо кивнула, кусая губы, открыв дверь, она хотела было уйти, но ей снова не позволил властный голос итальянки, которая вновь приняла личину львицы на троне. - Не забудь зайти на кухню и взять порцию хлеба.