прикол

Ойкава не понимает, как так получилось, но ведь получилось же. Смешно. Он давит рвущуюся наружу истерику в старой кофте Иваизуми, которую тот оставил по не-счастливой случайности, убегая куда-то в дождь. Сугавара не курит, не смеётся, не смотрит даже. Молчит, бледной, всегда по-зимнему холодной рукой гладя каштановые волосы Ойкавы. Сказал бы, наверное, успокоиться, но только смысла нет и не было. Они не ненавидят друг друга. Разве что только по приколу. Да всё это и началось с прикола. Коуши проспорил, Тоору согласился. Они целый вечер обменивались колкостями, а потом поцеловались, игриво кусая друг другу губы. Сугаваре, если честно, вообще не понравилось. Ойкаве тоже. Но они продолжили. Хороший получился прикол. Прокол размером со Вселенную. Слёз нет. Кофта хранит запах Хаджиме. Дезодорант, свежая трава и немного кофе. От Сугавары пахнет сигаретами и молоком. Тошнит. Холодные пальцы массируют виски. Они ходили куда попало. Зажимались в дешёвом бильярде (Ойкава чуть не ободрал спину), пили кофе на чьей-то дискотеке (подрались на самом деле, а потом обрабатывали друг другу губы перекисью), смеялись на кладбище (друг над другом) и безумно любили (нет). Потом Коуши снова поспорил, Тоору снова согласился. Иваизуми не просил их расстаться. Стоило бы ему только слово сказать — Ойкава бы тут же бросил всё и побежал к нему навстречу. Хаджиме лишь попросил остаться хотя бы воспоминанием. Тоору послушался и стал шрамом на тыльной стороне ладони, отпечатком на запотевшем окне и шлейфом духов в прихожей. Иваизуми остался лишь невыплаканными слезами. Хаджиме никогда на него не спорил. Тоору почему-то всё равно соглашался. Руки у Сугавары меньше ладоней Ойкавы. Слабее. Но они сжимают холодную ткань джинсов, бегут, как эскалаторы, вверх. Едва щекочут, едва ощущаются. Молчат вдвоём. У Тоору только в голове: ушёл, ушёл, ушёл, ушёл, ушёл. Отойди. Кофта пахнет Хаджиме. Сам Ойкава — истерикой и Сугаварой. Хреновый получился прикол. Коуши снова проспорил — самому себе. Думал, что испытает жалость, а в итоге — лишь пустота. — Хватит, — говорит Тоору, прижимая к себе единственную вещь Иваизуми. И Сугавара смеётся.