Тысяча и одно слово о моём эгоизме

Я знала, что она - ЛедиБаг. Нет, я не злилась на нее за скрытность и, возможно, недоверие, я не сердилась на нее, когда она врала мне и не хотела, чтобы она объясняла мне, куда убегает, лишь заслышав о приближении нового злодея. Я лишь хотела, чтобы она была осторожнее, особенно в тот момент. -Смотрите! -ЛедиБаг! -Она упала! -Она не поранилась? -Он не спас ее? -А где он Кот Нуар? Она лежала, обездвиженная на асфальте, даже не пытаясь понять суть происходящего, она лишь смотрела на него, обеспокоенного блондина, пытавшегося привести ее в чувства, и улыбалась. Она не хотела думать о том, что случилось или, могло случиться. Она не задумывалась о том, что, в скором времени, ей придется оставить геройство и спокойно проминать бока на больничной койке. Конечно же, я беспокоилась за нее в этот момент, но я не могла подбежать к ней с расспросами, выкрикивая ее имя всему Парижу. Я ведь знаю, не простит потом. Что мне оставалось? Я стояла неподалеку, прячась за близко стоявшим автомобилем. Банальный способ, но действенный, как бы мне не хотелось этого признавать. Я пряталась и наблюдала за происходящим, в тайне сильно надеясь, что ее костюм спасает не только от любопытных глаз, но и от переломов. Тонкая мокрая пленка покрыла мои зрачки и даже очки никак не хотели спасать мое зрение, но, не смотря на нее, я успела заметить один немало важный факт: Кот не был "Котом", он был обычным человеком, переживавшим за человека, с которым делил сладость победы и горесть разочарования, человеком, который каждый раз пытался уберечь ЛедиБаг от этого самого разочарования, человеком, не успевшим спасти единственную отраду своей жизни, он не был сейчас героем. Он, скорее, походил на маленького мальчишку, потерявшего свою мать, зовущего ее, но не находившего ответ. Этот самый мальчишка был мне донельзя знаком, но, черт бы побрал эту пленку, я не могу разглядеть его лица. Что ж, тогда рассмотрю его лицо позже, с экрана мобильного телефона. Я не буду показывать этой фотографии ни Маринетт, не выкладывать в ЛедиБлог. Она станет моим сокровищем, надежно запечатанным в память моего телефона среди особо защищенных файлов, которые помогли мне узнать и о Ней. Той, которая сейчас лежит у него на коленях и, кажется, даже не дышит. Что... Что? Нет, такого не должно было случиться! Она ведь дышит, так ведь? -ЛедиБаг! - я не нахожу лучшего выхода, чем кричать ее геройского имени, лишь бы он успел убежать. Но он, чтоб этого Кота, и усом не повел. Нет, насколько я обезумела, чтобы каламбурить в такой ситуации? Я подбегаю к ним и все равно не вижу его лица. Как же так? Еще ведь не настолько темно на улицах нашего города, чтобы я не могла разглядеть черты его лица в темноте. Кажется, он просто слишком низко наклонил голову, прикрывшись челкой, по которой стекали капли соленой жидкости. Да, это были слезы, но я лишь хочу добавить детального описания в свою память, чтобы потом точно передать все ей, той, что сейчас обездвиженная лежит на его коленях. Я попросила его помочь донести ее до больницы, обещая, что смогу обо всем позаботиться, и он донес, донес и ушел. Как вы уже успели подумать, он вернулся в облике Кота, но я не запустила его в палату, потому что Тикки доедала уже третье печенье, а Маринетт делали укол обезболивающего. Я сказала ему, что напишу в блог какую-нибудь интересную новость, когда ей станет легче, чтобы он понял и не беспокоился, но он и не думал уходить. Я просидела с ним около часа, в ожидании результатов. Когда медсестра вышла из ее палаты и уже начала произносить имя пациентки, я незамедлительно сказала что-то вроде: "Простите, не в этой палате лежит моя темноволосая, голубоглазая подруга? Мы пришли сюда примерно час назад", на что получила положительный ответ. Я не пустила к ней Кота, хотя он и просил меня так жалостно. Войдя в палату, я увидела уже очнувшуюся Маринетт. -Надо же, как быстро на тебе все заживает, - не слишком подходящие слова на это момент, но ничего лучше этого я подобрать была не в силах, - Ты помнишь, как попала сюда? -Насколько я знаю, ты с кем-то принесла меня сюда после неудачного падения с крыши, но, я не помню, как я попала на эту самую крышу, - Маринетт поглаживала виски указательным и средним пальцами, насильно пытаясь вспомнить, то, что она упустила в своем рассказе. -Не беспокойся, тебе не нужно вспоминать этого, но ответь мне на один вопрос, - я решила ощупать почву, - ты знаешь, кто такая ЛедиБаг? -Прости, - медленно произносила она, словно обозначая каждую букву, - о ком ты сейчас говоришь? Я знаю, что я могу поступить эгоистично, но я не хочу снова наблюдать эту страшную сцену и, отведя разговор в другую сторону, я все больше узнавала, что она помнит меня, помнит первый день в школе в этом году, помнит родителей, но не помнит, кто такой Адриан. Я сказала ей лишь то, что это сын ее любимого дизайнера Габриеля Агреста и наш одноклассник и, видимо, ответ ее вполне устроил. Она не помнила ни о ЛедиБаг, ни о Коте Нуаре ни даже о Тикки, которую я вскоре после того, как Маринетт уснула, забрала к себе. Тикки долго недоумевала, зачем и как я ее забрала, но все ж была не прочь пожить со мной до тех пор, пока Маринетт ее не вспомнит. С Котом я обошлась довольно холодно, заставив его уйти и попросив медсестру сменить для Маринетт палату, но мне и Маринетт это было необходимо, особенно ей, ведь она даже не помнила, кто он такой. Через два месяца Маринетт все также не помнила того, что она – героиня Парижа, чем я, пользовалась уже достаточно длительное время. Адриан (Кот) сразу понял, что я – не та девушка, за которой он достаточно долго гонялся, ведь я была не против его каламбуров, хвостики я не завязывала, отчего ленточки, которые обычно уютно устраивались на голове моей обожаемой подруги в виде хвостиков, просто повязались у меня на голове в виде симпатичного ободка. Я была достаточно смуглой, особенно по сравнению с Маринетт. В общем, моя достопочтенная подруга - Маринетт, прости меня за мой эгоизм, но у Парижа появилась новая героиня, а ЛедиБлог теперь на твоих плечах, ты ведь не против, так ведь?