***
Тэхён продолжает ездить туда каждое лето. Исправно и без исключений, настойчиво игнорируя недовольство родных и друзей его очередным "бесполезно потраченным отпуском". Поздно вечером он садится в полупустую электричку и едет много-много и долго-долго. Не настолько, конечно, как это казалось ему раньше, но достаточно, чтобы успеть ощутить долгожданные и отдаленно-знакомые чувства восторженности и нетерпения, с лихвой наполнявшие раньше каждую его такую поездку. Очертания леса, слившиеся в сплошную зеленую полоску, сопровождают его до самого утра. Тэхён выходит тогда, когда в вагоне остается максимум от "совершенного никого" и делает первый шаг на знакомую платформу. В лицо незамедлительно дует прохладный ветер, донося запахи листвы, иссушенного на солнце бетона и чего-то очень родного. Ветер как всегда сильный. Он окутывает, проникая скорее под кожу, чем под одежду. И Тэхён, так и не сдвинувшийся с места, с удовольствием готов в нем раствориться. Ким щурится. Из-за непривычно яркого для города и привычного здесь солнца слезятся глаза. Оно желтое-желтое и обрамлено густыми рядами белоснежных лучей, а небо голубое-голубое и абсолютно такое же, как и много лет назад. И сейчас Тэхён очень рад, что не догадался взять солнечные очки. Уши моментально окутывает целый набор звуков по обыкновению полной народа станции. Она, ни чуть не изменившаяся, все с такими же коричневатыми перилами и слегка потрескавшейся платформой, а еще окруженная небольшим рядком магазинов, которые, скорее, являются раскладными шатрами и на которых смотреть из-за ветра становится действительно страшно. Сквозь них и проходит единственная в окрестности грунтовая, но все таки настоящая дорога. И им сегодня явно по пути. Тэхён немного настороженно ступает на очередную трещину все на той же самой платформе и, оборачиваясь на место, где только что стоял поезд, делает первый шаг на землю. Очередной порыв ветра раздувает широкую белую футболку, оголяет живот и немного лоб. Тэхён ощущает то самое до безумия нужное и когда-то беззаговорочно привычное чувство свободы и наспех спускается к близлежащему переходу. Ловит улыбку (кого-то определенно напоминающей) девочки и шагает вперед, окунаясь в толпу. Проходит десяток прилавков, здороваясь со всеми знакомыми и незнакомыми, раздавая рукопожатия и искренний смех, незаметно приближаясь к нужному месту. И когда шум толпы стихает, а дорога становится все уже, Тэхен позволяет воспоминаниям полостью завладеть собой. Здесь солнце еле пробивается сквозь густые ветки, создавая множество тоненьких перекликающихся друг с другом бликов. Длинные, глубокие лужи во впадинах следов от машин кажутся маленькими морями, которые Тэхён с усердием перепрыгивает, настойчиво шагая вперед. Пахнет лесом и землей после дождя. И шоколадным мороженым. — Ты приехал, хён, — во все зубы улыбается мальчик напротив и тянется к нему. Тэхёну сейчас 27. А парню, обнимающего его, на вид максимум 17 и это немного смущает, если честно. Он задыхается, шепчет, плачет, — Я так устал ждать тебя, хен, я так долго ждал тебя, — он дышит и плачет громче, ни на секунду не ослабляя объятья. А Тэхёна до дрожи пронимают эти прикосновения. И совсем не потому, что они обжигающе ледяные.***
Вечером Тэхён возвращается назад по тихой, абсолютно безлюдной, густо заросшей травой грунтовой дороге. Садится на один из огромных обломков практически полностью развалившейся платформы, прислушиваясь к звуку приближающегося поезда. Уже в вагоне он выкуривает сигарету, с раздражением оттирая запылившиеся брюки. В руке у него есть заранее купленный в городе бутерброд и нет фотографии 16-летнего Чонгука. Потому что теперь она ему не нужна. Через минуту гудок отъезжающего поезда, а через две - позади полностью пустая платформа. Тэхён закрывает глаза.***
И каждый раз, когда он сюда возвращается, он слышит те же звуки. Чувствует те же запахи. Видит тот же лес, те же шатры и все того же, такого же Чонгука. Каждый раз, когда Тэхён сюда возвращается, он не ощущает ностальгию. Он начинает жить прошлым.