one single angel

Зимнее трогательное солнце пробивается сквозь замкнутые шторы. Лучи нежно играются в мягких блондинистых волосах, и Кларк жмурится. Тихий смешок слетает с губ Лексы, когда ресницы ее девушки подрагивают, а руки крепче прижимают к себе брюнетку, пытаясь поймать хоть капельку ее тепла. Их ноги переплетены друг с другом, когда они лежат на помятых простынях, разделяя между собой один сон. Время течет быстро, но не одна не пытается встать, желая растянуть его еще на бесконечность. В этой жизни ценится каждая секунда, ведь никогда не знаешь, когда родные искусанные губы произнесут давно заученную фразу, что выжжена мглой на тонких запястьях.

Ты не успеешь моргнуть, и я буду дома

Никогда не можешь быть готов к тому, что ваш собственный мир рухнет, позволяя пескам времени течь сквозь дымящиеся руины вашего будущего. Кларк жадно впивается в губы Лексы, каждый раз обрывая ту на полуслове. Разум отключается, и брюнетка забывает, что хотела сказать. Но как только тело в ее руках начинает дрожать, отчаянно моля о прикосновениях, слова становятся лишними. Они растворяются в порывах страсти и нежности, пытаются забыться в друг друге и отгородиться от всего мира. Слезы смешиваются с кровью, стекающей с треснувших губ, языки сплетаются, будто в поединке, и они пытаются поймать и упрятать в своей памяти каждый рваный вдох, каждый влюбленный взгляд. Кларк любит запускать пальцы в волосы Лексы, перебирать непослушные шоколадные пряди и утыкаться носом в острые ключицы, а Лекса всегда тихо смеется, аккуратно касаясь щек Гриффин, когда блондинка возбужденно рассказывает о своей любимой рок-группе. Они были полными противоположностями. Но нашли в друг друге себя. В их маленькой, пропахнувшей цветами и красками, квартирке, всегда царит беспорядок. Тепло камина согревает их сердца, когда девушки устраиваются на ворсе ковра. Они аккуратно обводят кончиками пальцев надписи на руках, мечтая об их исчезновении. Они засыпают в тесных объятиях, каждый раз надеясь, что вселенная смилостивится и сделает для них исключение. В тот день дождь отбивал собственную музыку по черепице. В тот день Кларк поняла, что ей пришел конец. Девушка проснулась, дрожа от холода. В горле застрял ком, и паника поселилась в каждой клетке ее тела, когда она не обнаружила Лексу в их постели. Трясущиеся руки крепко вцепились в телефон, навязчивые гудки длились слишком долго. Вздох облегчения вырвался из ее груди, как только на том конце провода послышался родной голос. — Доброе утро, любимая. — Где ты? — Я пошла за цветами. Я ведь знаю, как ты их любишь. — Ох, — Гриффин прикрыла глаза, наполненные слезами. Она позволила нежной улыбке тронуть ее лицо. — Возвращайся скорее, я ужасно волновалась. — Ты не успеешь моргнуть, и я буду дома. Кларк почувствовала, как ее сердце перестало биться. Она погибла в этот момент. Стены больше не были ее защитой, они надвигались на нее, не давая сделать и вдоха. В оглушительной тишине послышался шум и лязг тормозов, а запах горелой резины въелся в ее разум, поедая весь здравый смысл. Она почувствовала все и ничего одновременно. Она больше не жила. Годы длились бесконечно долго, но боль утраты все так же обитала в ее сердце. Их квартира больше не пахла цветами, лишь сыростью и табаком. Кларк пыталась потушить собственные пожары сигаретами, когда отчаяние застилало ей глаза и перекрывало кислород. Ее любовь к искусству погибла вместе с Лексой, и девушка выкинула каждый холст, каждую картину, каждое упоминание о ее мертвой девочке. Но Кларк продолжала видеть ее в солнечных бликах, слышала ее смех в скрипе половиц. Она каждый раз кидала беспомощные взгляды на дверь, в надежде увидеть копну темных волос, зелень бездонных глаз, в которых она так жаждила тонуть снова и снова. Кларк молила небо, выла на звезды, которые должны были свалиться на землю и уничтожить весь мир, чтобы разделить вместе с ней ее боль. Океан, внутри нее, бушевал, волны засхлестывали ее с головой, и она позволила им потопить себя. Она утонула в страсной тоске по Лексе. Она скучала по ней. До смерти.