жить

Хва Чжун любил делать все в последний момент. Сейчас его сердце сгустком тьмы билось о погнутые ребра, но он лишь по-своему саркастично смеялся и кашлял в кулак — мол, его это совершенно не волнует. Ему осталось жить при самом лучшем раскладе две недели, а он носится между пиратами, нанося им сокрушительные удары, и, отхаркивая куски темной материи, ищет своего любимого новичка. Иль Симу это, ясное дело, не нравится. У него самого — все четко, по полочкам расставлено. Он сам — идеальный, с выглаженной самостоятельно матроской и приглаженными волосами, обычно размеренный и пьющий травяной чай в уютном трактире. И когда проносится мимо этот невыносимый ураган, Иль Сима кривит, а чашка от его ярости едва не лопается. Тысячи раз говорил Хва Чжуну: «Ты себя погубишь!» — на что тот лишь отмахивался. Иль Сим грустно качал головой. Когда ученик нашелся, Хва Чжуну осталось жить около четырех дней. Он стал только веселей и развязней — выпил в трактире самую крепкую настойку (Иль Сим потом откачивал его всю ночь), поцеловал самую известную и красивую девушку Нам Сою (жители деревни едва не забили его палками, благо, быстрый лин был) и наедался мантьоу до отвала. Но все было не то. Хва Чжуну хотелось чего-то нового. Иль Сим, тяжело дыша, оперся о дверной косяк. Сегодня старик-староста, видимо, решил окончательно его доконать и заставил натирать едва ли не каждый дом до блеска. Но зато плата хорошая, здесь нечего было сказать. Правда, после хорошего трудового дня Иль Сим никак не ожидал увидеть в своем доме Хва Чжуна, доедающего десятый мантьоу с говядиной. Потому что мелкий ушастый демоненок нашел что-то новое в том, кто стоял рядом все последние минуты жизни. Хва Чжун насмешливо-играючи проводит по чужим торчащим волосам, дергает за хвостик и фирменно хихикает — смотрит прямо в глаза, выслеживая искры подсознательного страха и удивления. Хва Чжун пытается надышаться перед смертью и зарывается носом в чужой воротник, водит кончиками пальцев по пухлым щекам, улыбается в ткань. У Иль Сима сердце колотится где-то в глотке в унисон с чужим умирающим. Чувствовать не-одиночество и тепло — хорошо. Представлять, что кто-то любит тебя — волшебно. Терятся в жарких поцелуях и воображении — бесценно. Кто знал, что это будет последний день. Хва Чжун дышал, задыхаясь в темноте, потому что перед смертью нашел и отколол кусочек важного и светлого. Иль Сим задыхался, дыша и оставаясь живым, теребя недавно теплые и родные руки.