Забудь и вспомни

Утром я проснулся от громкого раздирающего душу и барабанные перепонки мява. Спустя секунду на меня упала Гермиона, что полностью меня пробудило, и я тут же распахнул глаза. — Прости, пожалуйста, — скороговоркой выпалила она, мгновенно перекатываясь с меня на диван. — Я наступила на Живоглота. Я засмеялся и потер ушибленные ребра. — Ты почему меня не разбудила? — спросил я, оглянувшись по сторонам и осознавая, что уснул в ее доме. — Зачем? — ответила она. — Ты вчера выглядел таким уставшим, а во сне — таким умиротворенным, что я не посмела тебя будить. Я улыбнулся, посмотрел на часы и тут же резко подскочил. — Черт, мне через десять минут магазин открывать, — сказал я, поправляя рубашку. Гермиона села. — Придешь вечером? — негромко спросила она, подавая мою волшебную палочку. — Приду, — кивнул я. — Собирай вещи. Я уже собрался аппарировать, но заметил, как Гермиона нахмурилась. — За половину стоимости этого дома я не смогу найти себе приличное жилье, — фыркнула она. — А с моей зарплатой в Мунго мне надо год работать, чтобы купить, к примеру, такие часы, как у тебя. Рон знает об этом. И заметь, он не предложил мне выкупить его часть дома, он просто выгоняет меня на улицу. — Как был ублюдком, так и остался, — мрачно произнес я и, сев рядом с Гермионой, сжал ее плечо. — Собирай вещи, я вечером за тобой приду. — Гарри, ты и так сделал для меня уже очень много, — вымученно улыбнулась она. — Я справлюсь. Сниму пока квартиру, а те вещи, что в ней не поместятся, перенесу в хранилище Мунго. — Гермиона, — я аккуратно взял ее за подбородок и заставил посмотреть на меня. — Ты сделала для меня больше. Я, не помня тебя, не смог оставить тебя наедине с твоими проблемами. Думаешь, брошу сейчас? Погладив ее по щеке, я аппарировал к своему магазину. А через полчаса уже бродил по другому, выбирая подарок Гермионе. День пролетел незаметно, присесть мне удалось лишь на пару минут. За всей этой историей я едва не забросил магазин, и звонок от поставщиков, интересующихся, почему это я не объявляюсь который месяц, заставил меня простонать в голос. Освободившись только в восьмом часу, я сразу отправился к Гермионе. — И это все? — спросил я, оглядывая комнату, которая была заставлена коробками. — Нет, — вымученно простонала Гермиона, не отрывая от меня сонного радостного взгляда. — Еще книги. — Насколько мне увеличивать размеры своей библиотеки? — улыбнулся я. — В пять раз? Десять? — и сел рядом с Гермионой. — Заберем книги в следующий раз, — сказал я, одним взмахом палочки уменьшая все коробки и чемоданы. — Ты вообще помнишь, какое сегодня число? — Девятнадцатое, а что? — она непонимающе посмотрела на меня. — Понятно, — протянул я. Видимо, не один я так замотался. — А месяц какой? — Сентябрь. Да в чем дело-то? Я подпер голову рукой, облокотившись на колено, и, приподняв брови, стал выжидающе смотреть на Гермиону. — Ой, — произнесла она спустя минуту. — Ой, — повторил я и засмеялся, доставая из кармана небольшую коробочку и протягивая ее застывшей Гермионе. — С днем рождения! Она дрожащими руками открыла коробочку и удивленно воскликнула, увидев блестящие часики на ремешке кофейного цвета. — Да, часы как у меня, — продолжал смеяться я. — Можешь теперь год не работать. Гермиона возмущенно стукнула меня по плечу. — Издеваешься? — Нет, — я обнял ее за плечи и, притянув к себе, легонько поцеловал в висок, как делал много раз в Хогвартсе. И запоздало понял, что сейчас для Гермионы это может означать нечто большее. Она замерла, рассматривая подарок. — Спасибо, — прошептала она. И тут я резко выпрямился. — А что, больше никто... — я замолчал, не в силах продолжить. — Никто, — покачала головой Гермиона, надевая часы. — А как же родители? Ты не смогла вернуть им память? — Смогла, — ее голос чуть дрогнул. — Это был очень тяжелый и долгий процесс. Из-за родителей я, собственно, и пошла работать в Мунго, а не в Министерство. И из-за тебя тоже... Но они очень разозлились на меня и не простили. — Не простили того, что ты спасла им жизнь? — довольно резко спросил я, и Гермиона неопределенно пожала плечами. Я хмыкнул. — Ну, ладно Уизли, но остальные-то? — я запнулся. — Я, правда, их плохо помню... Гермиона вскинула голову, готовая с радостью переключиться на другую тему. — Ты, кстати, так и не рассказал, что вспомнил, — сказала она. — И как вообще это произошло? — она замолчала и судорожно вздохнула, видимо, осознав, что накануне я просил ее не задавать вопросы на эту тему. — Не знаю, как, — ответил я. — Сначала во сне появлялись отрывки тех событий, потом при взгляде на какую-нибудь вещь перед глазами вдруг проносились картинки из прошлого, — я замолчал, а Гермиона, задержав дыхание, ждала продолжения. — Помню Сириуса, Люпина, родителей в зеркале... Тебя, Рона, всех Уизли. Помню слова Дамблдора, воспоминания Снейпа. В общем, многое из того, что хотел забыть. — А ты не думаешь опять, — Гермиона кивнула на мою волшебную палочку, — приставить ее себе к виску? Я широко улыбнулся. — Если и надумаю, то сначала проделаю это с тобой, — ответил я, еле сдерживая смех. — Потому что, пока ты все помнишь, у меня нет ни единого шанса. Гермиона второй раз стукнула меня по плечу и засмеялась. — Нехорошо получается, — произнесла она, успокоившись. — На свой день рождения ты не позволил сделать тебе подарок. — На свой день рождения я вообще был на континенте, — ответил я, улыбаясь. — Но это не помешало тебе позже незаметно подложить в мою гостиную свой подарок. Все, собирай вещи в свою сумочку, и уходим отсюда. * * * Спустя три недели Гермиона уже полностью освоилась в моем доме. И я был очень рад, что она вновь появилась в моей жизни. Чему способствовали не только прекраснейшие ужины, которыми она меня часто встречала приходящим после работы. Первые две недели я все еще плохо спал. Кошмаров не было, но стала мучить бессонница. Гермиона не отходила от меня ни на шаг, и частенько я засыпал по вечерам на диване в гостиной, положив голову ей на колени. Так она вылечила меня от бессонницы. Я наконец рассказал ей все, что произошло со мной за эти десять лет, что окончательно заполнило образовавшуюся беспамятную пропасть между нами и словно вернуло на десять лет назад. И вот спустя три недели во время одного такого восхитительного ужина мне позвонил мистер Фоули с предложением очередного заказа. Заказ был интересным и, как всегда, сложным. Две недели я без устали работал над ним и с огромным трудом добыл нужные мистеру Фоули книги, обыскав при этом чуть ли не всю Европу. И единственное, о чем я мог думать, — быстрее бы вернуться домой. И я решил не оставаться в гостинице на последнюю ночь, а все-таки аппарировать в Бирмингем. Но это было большой ошибкой. Я слишком сильно устал, и сил на столь дальнее перемещение не хватило — за мгновение до появления на моей кухне я почувствовал сильнейшую боль по всей руке. Включив свет, я с ужасом глянул на жуткую рану и, насколько мог, быстро достал экстракт бадьяна. Но не успел я обработать и половину руки, как на кухню ворвалась Гермиона. От грохота неожиданно распахнувшейся двери я вздрогнул и столкнул со стола флакон с зельем. — Гермиона, — простонал я. — Это был последний пузырек бадьяна. Опомнившись, Гермиона бросилась обратно, выкрикивая на ходу: — У меня есть! У меня есть настойка бадьяна! Вернувшись на кухню, она с грохотом поставила на стол чемоданчик с зельями и достала из него большой темно-синий флакон. — Что случилось? — спросила она, обрабатывая зельем мою рану. Я морщился и шипел от боли. — Ничего серьезного, — сквозь зубы произнес я. — Слишком устал. Не стоило мне аппарировать. — И это ты называешь «ничего серьезного»?! — воскликнула Гермиона. — Да тебя в таком состоянии могло расщепить на мелкие кусочки. Я запрокинул голову на спинку стула и закрыл глаза, тяжело дыша. Гермиона обработала всю руку и забинтовала заклинанием, потом очистила кухню от крови и, звякнув каким-то флакончиком, легонько провела пальцами по моей щеке. — Гарри? Выпей. Ты потерял очень много крови, — тихо сказала она. Я с трудом открыл глаза, опустошил флакон и вновь откинулся на спинку. — Потерпи, — шептала Гермиона, придвинув другой стул вплотную, садясь рядом со мной и поглаживая меня по волосам. — Скоро станет легче. Я приоткрыл глаза и попытался подняться. — Дико хочу лечь, — простонал я, опираясь здоровой рукой на стол. — Осторожно, — подхватила меня Гермиона. Я был намного выше ее, и она наверняка засомневалась, что сможет удержать меня. Но я, на удивление, довольно крепко стоял на ногах и сумел дойти до спальни и рухнуть на кровать, слыша, как Гермиона выскочила из комнаты, но вскоре вернулась. Она не могла оставить меня одного в таком состоянии и намеревалась просидеть рядом со мной, как она мне сообщила, до моего пробуждения. Я забылся тревожным сном и проснулся лишь от того, что почувствовал, как Гермиона вновь обрабатывает мою руку. — Как я умудрился выжить эти десять лет без тебя? — хрипло спросил я. — Хороший вопрос, — улыбнулась она, резко вскинув голову. — Ты как себя чувствуешь? — Лучше, чем вчера, — ответил я. — Пообещай, что больше не будешь аппарировать в таком состоянии, — сказала она, наложив бинты. — Хотелось быстрей вернуться, — отозвался я, повернувшись набок и осторожно положив руку перед собой, поморщившись от боли. Она легла рядом и замерла, пристально глядя на меня. — Гермиона? — позвал я ее через несколько минут. — Прости, я задумалась, — улыбнулась она, отводя от меня взгляд. — Интересно, о чем же? — Если честно, то о тебе, — отозвалась она. — Не перестаю удивляться тому, как ты изменился, — ответила она на мой вопросительный взгляд. — Да, детки выросли, — усмехнулся я. В ее глазах на миг мелькнула решительность, но почти сразу Гермиона опустила взгляд. Я тихо вздохнул, понимая, что уже совершил достаточно попыток сбежать от самого себя. Углубившись в свои явно не веселые мысли, Гермиона не заметила, как я придвинулся к ней, и поэтому спустя миг вздрогнула. Этот поцелуй был почти дружеский, невесомый, я приподнял пострадавшую руку и коснулся кончиками пальцев щеки Гермионы. Она снова вздрогнула. Я отстранился, но она так и лежала с закрытыми глазами. — В детстве дружить было проще, правда? — когда она открыла глаза, я заговорил, улыбнувшись. — Намного, — тихо ответила Гермиона. — Такое ощущение, будто я потерял целых десять лет. Что они прошли впустую, — я перевернулся на спину и уставился в потолок. — Не у тебя одного такое ощущение, — отозвалась Гермиона, не отрывая от меня взгляда и судорожно вздохнув, когда я резко повернулся и вновь оказался непозволительно близко к ней. — Думаю, мы просто обязаны попробовать, — шепнул я. — Ты уверен? — еле слышно спросила она. Ее глаза заблестели, и я чуть улыбнулся. — Нет, но попробовать стоит, — ответил я, наклоняясь к Гермионе и уже касаясь ее губ своими.