Любить тебя страшно

Алина. Первое время, когда приехала к родителям, я просто тупо целыми днями лежала в постели, смотря в пространство пустым взглядом. Я понимала, что пугаю родителей своим поведением, но ничего не могла с собой поделать. Я была пуста изнутри, мертва, просто не находила сил куда-то двигаться и что-то делать. Да и зачем? Ради чего? Только иногда, когда оставалась в полном одиночестве, сердце совершало несколько ударов, впрыскивая и разгоняя по телу новую порцию яда предательства, вызывая новую порцию боли и слёз. Конечно же, родные сразу поняли, что со мной. Ведь родители вообще всегда удивительно тонко чувствуют своих детей, во всяком случае, мои. Мама бесконечное количество раз приходила ко мне, старалась выяснить подробности того, что со мной произошло. И постоянно повторяла, что надо жить дальше, всё пройдет. Время лечит, жизнь продолжается и она прекрасна, надо только сделать над собой усилие. Простые, банальные истины. И я понимала, она права, но это не помогало. Выйти из состояния анабиоза мне помог папа. Он любил меня безумно, растил как принцессу, но при этом никогда не сюсюкал и не лез в моё личное пространство. Похоже даже у его терпения был какой-то предел, так как однажды он пришёл, взял стул и сел напротив моей постели. — Алина, дочь, я не собираюсь выяснять подробности твоей личной трагедии. Думаю, не ошибусь, если предположу, что тут замешан какой-то парень. Конечно, я бы мог поехать, найти его и набить ему морду, только надо ли? Поверь, это ничего не изменит. Мы, мужчины, несколько иначе видим жизнь и мордобой для нас совсем не наказание. Ты ведь наверняка не хочешь давать ему лишний повод для самодовольства? Жаждешь наказать, верно? И тут я поняла, да! Хочу! Хочу, чтобы он почувствовал хотя бы часть той боли, которую ощутила я. Которая, как безумный паразит, жрёт моё нутро и, отступая, оставляет после себя гнетущую пустоту. Меня поражала проницательность отца, то, как он чувствует меня. Может, он сам когда-то проходил через подобное? — Поверь мне, принцесса, худшим наказанием для человека, который причинил тебе боль и уверен, что поставил тебя на колени, будет наглядно показать ему, что у него ничего не вышло. Что ты живёшь и радуешься жизни, что наоборот стала ещё сильнее, красивее и лучше и все его старания пошли прахом. И я услышала его. Услышала не только ушами, но и всем своим существом. Казалось бы, он сказал то же самое, что и мама, только другими словами, но моя душа откликнулась на этот призыв. Я просто осознала — папа полностью прав. Я не доставлю Марку такого удовольствия. Не буду оплакивать несбывшиеся мечты, не буду хоронить себя живьём ему в угоду. И уже после обеда того же дня, я вышла из комнаты, а к вечеру решилась позвонить друзьям детства. Встретившись с ними, я изо всех сил старалась отрешиться ото всех негативных эмоций и сосредоточиться на здесь и сейчас. Я слушала рассказы из жизни людей, с которыми выросла, и мне становилось легче. Родители правы, жизнь продолжается. Вот она, рядом, стремительно бежит вперёд и нужно только захотеть, чтобы влиться в этот поток. На словах всё было более, чем просто, на деле сложнее. Мне, привыкшей к тихому и незаметному существованию, приходилось буквально ломать себя. Я старалась как можно меньше времени проводить дома, не чуралась больших сборов народа и вечеринок. Титаническими усилиями преодолевая природную робость и стеснительность, я училась поддерживать самые разные разговоры, в том числе и не совсем приличные и приятные. Я наблюдала за жизнью самых разных людей, как губка впитывала знания о жизни вне стен моей личной зоны комфорта. Делала выводы, сортировала их в своей голове. Много раз я оказывалась в ситуациях, когда говорила что-то не в тему, невпопад. Испытывала чудовищное смущение и желая сбежать от потенциального позора, я хохотала громче всех над нелепой ситуацией, разряжая обстановку и заставляя посмеяться других. Свои девятнадцать я отметила на дружеской вечеринке, где умудрилась напиться второй раз в жизни. Только на этот раз я проснулась у себя дома и одна. В окружении друзей детства, повторения прошлого раза я не боялась. Да и к тому же, как мне кажется, у меня теперь иммунитет к таким «приключениям». А вот смотреть в глаза родителей утром было стыдно. Они явно не ожидали, что моё «жизнь продолжается», так разительно отличается от их. Я больше не желала быть наивной простушкой, легковерной дурочкой. Поэтому старательно старалась отрастить когти и клыки, чтобы плавать в океане полном акул под названием реальный мир на равных с ними. Но вот это совсем не означало скатиться и начать напиваться и баловаться всякой дрянью. Мне пришлось долго извиняться перед родителями и обещать, что я так больше не буду. Они поверили. Да и в мои планы не входило бухать каждый день, я, как и прежде, собиралась с отличием окончить институт, чтобы в последствие получше устроиться в жизни. Придётся научиться совмещать учёбу и жизнь нормальной девушки, а не тихони-ботанички. И я училась. Вернувшись осенью, я всеми силами старалась успевать в учёбе и находить время, чтобы сходить с девчонками куда-либо чаще раза в неделю. Света с Катей были в шоке, увидев меня, когда я переступила порог общежития, вернувшись от родителей. Я всеми силами старалась измениться внутренне, и внешне перемены были тоже необходимы. Обрезать волосы я так и не решилась, только чуть подровняла концы и сделала мелирование, так они стали казаться светлее. Методом проб и ошибок, при помощи советов подружек детства, освоила искусство макияжа. Теперь я выглядела как молодая девушка, а не девочка-подросток. Также изменения не обошли стороной мой гардероб. Безжалостно я избавилась ото всех полудетских и полустарческих тряпок. Никаких растянутых и бесформенных вещей. Только красивая и женственная одежда, подчёркивающая достоинства фигуры. Даже научилась ходить на шпильках, что в своё время мне казалось чем-то из разряда фантастики, так как я всегда была довольно неуклюжа. Но больше всего подруг сразили перемены в моём поведении. У них банально отвисла челюсть, когда я согласилась пойти на вечеринку в честь начала учебного года. И ещё больше они были поражены тем, что я не стремилась отсидеться в углу, как это было раньше, а танцевала и веселилась не меньше их. Они думали, что такой я стала, чтобы нравиться Марку и были удивлены известием о нашем расставании. Подробностей я конечно же рассказывать не стала, просто расстались и всё. Тема закрыта. С Викой такой фокус не прошёл. За время, что я путалась с Марком, мы с ней успели неплохо сдружиться. Под маской грубиянки и стервы скрывалась чуткая и отзывчивая девушка. Мне общаться с ней было легко и приятно. У нас оказалось много общего. И сейчас, увидев меня после лета, Вика долго меня рассматривала, в конечном итоге согласилась, что мне идёт. Правда, ей казалось, я стала излишне резкой. Она считала, что такие стремительные перемены невозможны, и я просто ломаю себя, играю роль той, кем не являюсь. Отчасти она была права. Мне порой было очень тяжело. Общаться с ней тоже в начале было не просто, ведь девушка стала свидетельницей моего позора. Словно обладая каким-то сенсорным чутьём, она пришла ко мне, когда я собиралась домой. Она быстро всё поняла, наблюдая, как я то замираю, то начинаю тихо давиться слезами, складывая вещи в сумки. Тогда мои эмоции пребывали в таком раздрае, что я как на духу выложила ей всё. Чуть ли не дословно пересказала все слова Марка. Глупо? Наверное, но тогда я была не в состоянии размышлять, что стоит говорить, а что нет. Вика была в бешенстве и грозилась кастрировать его. Конечно, я понимала, это всего лишь слова. Однако было приятно знать, что она на моей стороне и не осуждает меня. К сожалению, осознание, что Вика в подробностях знает о моём унижении, сильно напрягало меня первое время, однако постепенно отступило. Иногда на встречи или в гости Вика приходила со своим парнем, Алексеем. Я была поражена тем, с какой нежностью и любовью он смотрит на неё. Как бережно и трепетно относится, какая удивительная между ними гармония. А ведь они с Марком лучшие друзья. Как такое возможно? Как могут быть лучшими друзьями заботливый и милый Алексей и циничный подонок Марк? Я знаю, что они вместе выросли и оба участвуют в подпольных боях. Почти все радости и беды они делили пополам, но почему тогда они такие разные? Алексей души не чает в Вике и вообще производит впечатление положительного парня, не способного на подлость. Тогда как Марк самым низким образом просто с дерьмом меня смешал. Или всё дело во мне? А, может, я опять делаю поспешные выводы или чего-то не понимаю? Я была рада за подругу, но мне было тяжело смотреть на них вместе. Особенно сначала. Меня убивало понимание, что её парень самый близкий Марку человек. А так же он наверняка знает обо всём случившемся. И всё же, стоит отдать ему должное, он ни разу не упомянул имя Марка. С Викой эта тема у нас по молчаливому согласию давно была табу. Время стремительно летело вперёд. Я начала привыкать к своей новой жизни. Как я того и желала, мне удалось совмещать учёбу и жизнь вполне обычной студентки. Была ли я счастлива? Не знаю. Наверное. Конечно, я не испытывала того окрыляющего счастья, которое познала когда-то в обществе Марка. Не было и того безмятежного и уютного покоя, в котором я провела почти всю свою жизнь. Моя жизнь стремительным потоком неслась вперёд, у меня не было времени, чтобы долго раздумывать или жалеть себя. И это было несомненно благом. Потому что стоило мне остаться одной, как в голову против воли лезли тоскливые мысли, причиняющие боль. Воспоминания, отравляющие сознание. Насыщенная жизнь не давала рефлексировать, придавала видимость смысла моему существованию. Ночи я ненавидела. Это было время, когда я оказывалась наиболее уязвима. Ночью, когда жизнь вокруг не била ключом, и голова не была чем-то занята, приходили мысли-палачи. Тяжёлые, горькие, мрачные. Но если с ними я ещё хоть как-то могла бороться, то над своими снами я была не властна. Иногда во снах я снова переживала наше расставание, плакала, пугала своих соседок, которые часто меня вырывали из объятий кошмара. Рассказывать что-либо мне не хотелось, поэтому я научилась врать. Но хуже были сны, в которых я видела свои несбывшиеся фантазии и мечты. Сны, в которых Марк был совсем иной, где он обнимал меня и смотрел влюблёнными глазами и снова слышала его проникновенное «малыш». Где всё сложилось иначе, у нас был свой дом и мы вместе растили детей, смотрящих на мир его глазами. Да, когда-то я мечтала обо всём этом. Наивные мечты глупой дуры. А потом приходило утро, и реальность била по мне наотмашь, оглушая своими уродством и жестокостью. И первой реакций была боль, которую я беспощадно давила, вспоминая насколько ужасно он обошёлся со мной, возрождая ненависть, которая давала силы бороться с собой. Для себя я решила давно: сдохну, но ни за что не покажу больше своей слабости. К завтраку я выходила уже неизменно спокойная, с лёгкой улыбкой на лице. Так и проходило время. На улице царствовал ноябрь, принесший первые морозы, и мне пришлось озаботиться покупкой новой, теплой курточки. Взяв с собой Свету, я отправилась в один из крупнейших торговых центров. После того, как миссия «одеть Алину» была выполнена, мы зашли в кафешку в том же центре, с целью перекусить. У подружки зазвонил телефон, и она наверное минут десять с кем-то, о чём-то болтала. Не вслушивалась, мне это не интересно. — Алин, как насчёт сходить сегодня в Шторм? — спросила девушка, закончив разговор. Шторм — это один из популярных ночных клубов. — Звонил Сева и позвал меня, а мне не хочется одной. Пошли, ещё Катюху позовём. Конечно же, я согласилась. Ведь я говорила, что стараюсь как можно меньше бывать в одиночестве. Клубные наряды Светки мне казались слишком откровенными. Не смотря на все свои изменения, к платьям, едва прикрывающим ягодицы, я была морально не готова. Потому надела прямое платье золотистого цвета длинной чуть выше колена с элегантным пояском. К нему чёрные шпильки и сумочка в тон. Чуть завить волосы, более яркий макияж. Всё, я готова. Это не первый раз, когда я наряжаюсь на вечеринки, но каждый раз поражаюсь собственному отражению. Из зеркала на меня смотрел не унылый, угловатый подросток, а достаточно эффектная девушка. Я нравилась парням, видела это. Но теперь не спешила подпускать их близко. Все их «высокие» намерения я видела насквозь. На фиг. Мне уже хватило. Катя и вовсе не стала заморачиваться, она жила убеждением: к чёрту чьё-то мнение, главное, чтобы мне в этом было комфортно. И потому надела привычные прямые джинсы и футболку. В клуб мы приехали за полночь. Света созвонилась со своим очередным «котиком», и вскоре к нам вышел довольно миловидный парень лет двадцати с небольшим. Русоволосый, сероглазый, среднего роста, но крепкий. Перезнакомившись, мы направились вслед за парнем. Но когда я увидела компанию, к которой ведёт нас новый знакомый, ощутила как ноги приросли к полу. Алексей и Вика, и конечно же Марк, плюс несколько незнакомых мне лиц. Мне хотелось бежать без оглядки, но оказалось поздно. Меня заметили. Когда я встретилась взглядом с парнем, который некогда был центром моей вселенной, прочла в его глазах изумление не меньше своего. Подавив сначала панику, а потом ненависть, я натянула на лицо вежливую улыбку и подошла к сидящим, словно ничего не бывало. Света неотрывно щебетала, громко удивляясь, как тесен мир. Катя покачивала головой, всем своим видом выражая ей неодобрение. Я же просто сидела с искусственной улыбкой, от которой уже начинало сводить скулы. Вскоре народ прилично набрался. Кто-то начал травить похабные анекдоты, кто-то пошёл на поиски приключений, я же направилась на танцпол. Мне была просто необходима передышка. Хоть несколько минут вдали от своего палача. Я танцевала как в последний раз. Выплёскивая в танце чудовищное напряжение проведённых рядом с Марком минут. И при этом неотступно ощущала на себе его взгляд. Это мешало окончательно расслабиться, нервировало. И тут… Наверное, последний коктейль был явно лишним, но мне отчаянно захотелось показать ему, что я теперь совсем другой человек. И так я просидела в их компании почти час, тихо как мышь. Я перестала отталкивать парней, желающих со мной потанцевать. Медляки и быстрые танцы, скромные и не очень. Кружилась в водовороте лиц, тонула в волнах музыки, чувствуя, как начинают гудеть ноги. Но мне было хорошо. Пока я не ощутила на своей талии руки, которые узнала бы даже из миллиарда. Только прикосновения одного человека были способны обжигать даже через ткань. Он подошёл сзади, притянул меня к себе, а потом резко развернул лицом. — Что ты творишь? — прошипел Марк сквозь зубы, наклоняясь к моему уху и опаляя дыханием нежную кожу. Он был очень зол. Даже в полумраке клуба я видела, как омуты его глаз сверкают неприкрытым бешенством. — Танцую, — дерзко улыбнулась я. — Отдыхаю. Разве не видно? В следующий миг парень, крепко ухватив мою ладонь, поволок меня сквозь толпу. Вывел в коридор и затолкнул в какую-то подсобку. — А теперь поговорим. Что за представление ты устроила? Почему ведёшь себя, как элитная шлюха, позволяя лапать себя всем этим ублюдкам?