Любить тебя страшно

Алина. Уже почти забытое, но безумно приятное чувство — просыпаться рядом с тем, кто тебе дорог. Наверное, я сумасшедшая, наивная дура, которую жизнь ничему не учит, но вчера, то есть сегодня утром, я почувствовала непреодолимую тягу к Марку. Не на физическом уровне, я потянулась к нему душой. Говорят, нам, женщинам, свойственно всех жалеть, а мужчина, способный ради нас на жертвы, и вовсе становится почти героем. Меня потрясла жертва Марка. Я была в ужасе, узнав, что он пережил из-за того, что вытащил меня оттуда. Это мгновенно примирило меня со всем, что он мне сделал ранее. Мне просто безумно хотелось стать к нему ближе. Когда мы с ним начали разговор, он мне показался родным, как никогда прежде. И я поняла, что устала. Устала бороться с собой и всем миром, кому-то чего-то доказывая, без особого на то стимула. Зачем мне это, ради чего я ломаю себя день изо дня? Схожу с ума, добровольно подвергаю себя душевной пытке? Больше не хочу. Надоело. Момент истины настал. Я могу сколько угодно притворяться весёлой, безбашенной девочкой-тусовщицей, только это — не я. Может, по-началу в силу новизны это и цепляло, но сейчас меня уже тошнит от масок и самообмана. Если я Марку не нужна, то с меня хватит. Я уеду. Например, могу перевестись в тот же институт, что и Света. Другой город, новые люди и всё с нуля. А главное, возможность быть собой, не наступая себе на горло каждый день. Но не оттолкнул. Те мгновения ожидания были одними из самых мучительных в моей жизни. Я почувствовала буквально физическое облегчение, когда он обнял меня. Марк сразу сказал, будет не просто, правда, я не ожидала, что из отношений придётся делать тайну. Да, я понимала его доводы и мотивы. Некто Бес — дьявол с личиной человека. Но всё равно это невольно наталкивало на мысли о прошлом, где обо мне так же почти никто не знал. Потому что он не хотел, не желал иметь со мной что-то большее, чем секс. Утром я была на седьмом небе и засыпала удивительно счастливая, но с пробуждением пришли сомнения. Может, я зря пытаюсь дважды войти в одну реку? Ведь не зря же говорят, что не стоит этого делать. Взять хотя бы склонность Марка менять женщин, как перчатки, будет ли он хранить мне верность? Сможет ли? Захочет ли? Или я буду одной из тех, кто постоянно живёт, как на вулкане, постоянно в ожидании предательства? Да и сама жизнь Марка не внушала спокойствия. Только сейчас я осознала, на что подписалась. Постоянно жить в ожидании беды, ходить по улицам, озираясь. Умирать от страха каждый раз, когда он отправляется на бой или какой приём к этому упырю. Как выдержать это? Хватит ли мне сил? Есть ли у нас вообще шанс на счастливое будущее? Но, глядя на спящего парня, я чувствовала, как щемит сердце в груди. Месяцами я пыталась вытравить его из сердца и души, но всё без толку. Обманывала себя, внушала себе, что мне плевать. Но стоило чуть ослабить барьеры, как их просто смело лавиной чувств. Конечно, я стала умнее и не собираюсь принимать всё на слепую веру. Теперь я буду думать прежде, чем делать. Но одно осталось неизменно: чувства живы, и он мне по-прежнему нужен. А насколько серьёзно относится он ко мне покажет жизнь. Возможно, я ещё прокляну себя за принятое утром решение. Сейчас же я отчаянно надеялась на лучшее. — Привет, — раздался хриплый со сна голос Марка. Вот та улыбка, которой мне до слёз не хватало все эти месяцы. Эти светло-синие глаза с чёрной каймой по краям радужки. Этот бархатистый голос и неповторимый мужской аромат. — С добрым утром, — улыбнулась я в ответ. — Ну, сейчас уже наверное обед, если не вечер, — хохотнул парень. — Ой, — опомнилась я наконец, — Алексей нас убьёт. Мы заняли его спальное место. — Да ладно тебе, — отмахнулся Марк, — ещё спасибо скажет, что подкинули повод помириться с Викой. Пошли лучше поищем, чем можно поживиться в холодильнике этой парочки. Алексея и Вику мы нашли как раз на кухне. Сейчас уже ничего не напоминало об их ссоре, полная идиллия. Подруга сидела у парня на коленях, а он кормил её с ложечки яичницей. Я почувствовала дикое смущение, словно подсмотрела за чем-то запретным. И ещё предстояло сообщить ребятам о новом статусе наших взаимоотношений. Глупо, но я отчего-то опасалась непонимания, а то и осуждения подруги. Ведь она была невольным свидетелем моей истерики после того, как Марк меня выкинул, наигравшись. Тут меня буквально пронзило стрелой ужаса: а не играется ли он сейчас? — А вот и наши голубки, — раздался комментарий Алексея. — Вы так сладко спали, сплетясь в клубок, что мне стало жаль вас будить. Небось опорочили мой диван, предаваясь на нём разврату? — Заткнись, Лёх, — отозвался Марк. — Что пожрать есть? Вскоре мы тоже поедали яичницу с сосисками и помидорами. К моему облегчению, ребята признали рациональность идеи не афишировать кому-либо наши отношения. Это немного понизило градус моей подозрительности. Чуть примирило с такой реальностью.

***

Наши отношения и вправду стали иными. Совершенно другими. Марк стал гораздо внимательнее относится к моим желанием, стал гораздо больше рассказывать о себе, потихоньку открывая мне душу. Встречи были не особо частыми: от одного до трёх раз в неделю. Всегда в помещении. У меня в общаге, на квартире у ребят, реже у него. Я до сих пор не могла спокойно там находиться, слишком свежи были горькие воспоминания. Нет, я не жалела о принятом решении, так как была счастлива во время встреч с Марком, но это было тяжело. Я всё чаще начинала думать, что нормальных человеческих отношений у меня не будет. От этого становилось горько. Почему? Чем я хуже миллионов других? Разве я много хочу? Марк старался. Если встречи проходили у меня, он всегда приходил с цветами. А когда не было цветов, были различные другие приятные девичьему сердце мелочи: сладости, различные побрякушки. Хотя назвать золотые украшения побрякушками как-то слишком. Я же боялась ему что-либо дарить. После того случая с футболкой и слов, которые он о ней сказал, выбрасывая меня из своей жизни, у меня на эту тему развилось что-то навроде фобии. Тем сильнее был мой шок, когда я увидела памятную футболку у него дома. — Что это? — спросила я ошарашено. — То есть, откуда? Я была уверена, что ты её давно выбросил, ты же сам сказал, это ужас. — Память, — грустно улыбнулся парень. — Эта футболка, всё что мне тогда осталось от тебя. И снова с головой накрыли воспоминания. Его злые, жестокие слова. Вот на этом самом месте я умоляла его не бросать меня заливаясь слезами. После чего он тащил меня голую в прихожую, намереваясь выкинуть из квартиры. Закусив губу, я зажмурилась, потому что на глаза начали набегать слёзы. — Малыш, ты чего? — обеспокоенно спросил Марк. — Ничего, — махнула я головой, силясь взять себя в руки. — Просто… Марк, если захочешь расстаться, сделай это по-человечески. Не надо унижать и причинять лишнюю боль. — Алин, посмотри на меня, — попросил парень, я снова утонула в синеве его глаз. — Я тогда верил, что поступаю верно. Глупо полагал, что если сделаю тебе как можно больнее, ты меня возненавидишь, не будешь искать встреч, а следственно быстрее сможешь забыть и начать жить заново. Это был самый тупой и отвратительный поступок в моей жизни. Но тогда я этого не понимал. Я даже не понимал, как сильно ты мне нужна. Убеждал себя, что ты всего лишь временное развлечение, не более. Я ошибался, малыш. Я не собираюсь с тобой расставаться. Всё же две шальные слезинки сорвались с ресниц, я просто крепко обняла его. Меня распирало от чувств, но слова, которые я легко говорила раньше, теперь застревали в горле. Словно некий механизм заблокировал во мне способность признаваться в чувствах или доверять до конца. Да, я безумно хотела верить Марку как раньше, но невольно постоянно искала подвох в каждом его слове и действии. Это сильно портило мне жизнь и, мне казалось, Марк чувствует все мои сомнения. Я просто не понимала себя. Поэтому, отбросив в сторону самокопания, просто сильнее прижалась к парню, наслаждаясь его объятиями и теплом.

***

На людях мы продолжали делать вид, что не интересуем друг друга. Иногда это было чудовищно не просто. Его дружки вспоминали не самые приличные истории, обсуждая, как они и кого имели, в том числе часто упоминали подвиги Марка. Слушать, как и с кем спал твой парень больно. Ещё хуже, когда эти же друзья, приводили каких-то девиц с собой. Чтобы не терять лицо и поддерживать легенду, а заодно и имидж, он обнимал их, тискал за прелести и даже иногда целовал. А я медленно сходила с ума от ревности, заливаясь слезами, когда оставалась одна. Каждые дружеские посиделки заканчивались новой мукой, иногда терпеть было можно, а иногда это был Ад. Всё это подрывало мою веру в счастливый финал нашей истории. Хотя Вика и Алексей и утверждали в один голос, что он не уединяется ни с какими девицами и тем более не водит их домой, легче мне не становилось. Порой я просто не знала, чему верить. А когда пришло время очередного боя Марка, я думала сойду с ума. Мне нельзя было даже присутствовать там. Всё, что я могла — сидеть дома и молиться. В прошлом я не знала об этой стороне его жизни, оттого и не боялась. А сейчас я обмирала от ужаса. Смертельно боялась, что Марка могут там изувечить. Не понять этого страха потерять близкого человека тому, кто сам никогда не оказывался в такой ситуации. И ведь это будет повторяться. Боже, помоги нам! Сбереги его, пожалуйста… Я была близка к безумию, когда наконец-то зазвонил телефон, и я увидела на дисплее имя Вика. Но звонил Марк. Очередная конспирация, чтоб её. Голос у парня был довольно бодрый, и он утверждал, что победил. От облегчения я разрыдалась. Мне безумно хотелось видеть его. Я была готова приехать даже среди ночи. Сначала Марк вяло отмахивался, но быстро сдался под моим напором. — Господи! — крик сам сорвался с губ, когда я увидела Марка. Его лицо напоминало отбивную. Гематомы начинали наливаться синевой. — Да, я сегодня красавец, — ухмыльнулся парень. — Тебе очень больно, — прошептала я, касаясь его лица кончиками пальцев. — Чуть неприятно. Не переживай, малыш, — он легонько коснулся губами моих губ. И снова мы, по устоявшейся уже традиции, смотрели обнявшись очередной фильм, с пометкой «новинка». А когда он кончился, говорили. Обо всём на свете. Марк шептал мне на ушко всякие милые глупости. Самым волшебным в таких вот вечерах были наши мечты. Мы строили планы на будущее, мечтали, как будем жить, когда всё это закончится. Сейчас у нас были очень странные отношения. В них было во много раз больше душевного тепла, романтики и нежности, но в них совершенно не было близости иного рода. У нас вообще не было секса. Ни разу с момента, как мы решили попробовать снова. Сначала я мало обращала на это внимание, но вскоре стала замечать, как только дело шло к постели, Марк отстранялся и сворачивал тему. Чем больше проходило времени, тем страннее мне это казалось. Я просто не понимала парня. Раньше он наоборот набрасывался на меня чуть ли не при первой возможности, сейчас же вёл себя, как монах, блюдущий целибат. Было время, я подозревала, что он развлекается на стороне, но Марк и Вика с Алексеем, убедили меня в обратном. Не может сразу трое человек врать с такой искренностью во взгляде. Вот сейчас опять. Мы целовались. Долго. Чувственно. Кровь начинала кипеть в венах, я буквально горела, когда Марк снова отстранился. — Пойду возьму пива. Будешь? — и не дожидаясь моего ответа, вышел из комнаты. Я же сидела возбуждённая, и буквально оглушённая его поведением. В очередной раз, он распалил меня и бросил. Да что с ним? Бзик что ли какой? — Марк, что происходит? — нервно спросила я, заходя на кухню, где сидел и курил парень. — О чём ты, малыш? — ну посмотрите на него! Сама невинная наивность! — Почему ты останавливаешься каждый раз, когда дело доходит до интима? — неудовлетворённое желание делало меня весьма раздражительной. — Может я решил, что до свадьбы ни-ни, — попытался он отшутится. — Преображенский, ты сам-то себя слышал? Не смешно! В чём дело? Ты не хочешь меня или что? — допытывалась я. Марк затушил сигарету, откинулся к стене и прикрыл глаза. Он молчал и это молчание было мучительным. — Дело не в тебе, Алин, — наконец отозвался парень, — я просто не могу. — Чего не можешь? — я искренне не понимала, о чём он. — Сексом заниматься не могу. Я пытался с самыми разными девушками, но всё бестолку. Это ещё до тебя было, — поспешно вставил Марк, поймав мой шокированно-возмущённый взгляд. — Чтобы ни делал я или девушки, у меня не встаёт. Я — импотент! Поняла? Вот что происходит! Последние слова он прокричал, выдавая степень своих переживаний. А я просто открывала и закрывала рот, лишившись дара речи. В подобное мне не верилось. Всё моё существо, противилось такой истине. Марк Преображенский и импотент?! Тот самый Марк, который часами не выпускал меня из постели? Он серьёзно? — Ты шутишь? — прошептала я неверяще. — Если бы, — выдохнул он горько и обхватив голову руками, уткнулся лицом в стол. — Бля, я больше не мужик, малыш. Как бы я не хотел, не могу с тобой переспать, просто не способен на это. Если ты захочешь уйти, я пойму. Правда. Марк отвернулся и уставился в окно. Его лицо напоминало застывшую маску. Как бы он не пытался казаться безразличным, я буквально кожей ощущала, как он напряжен. Может, я слишком много на себя беру, но мне почудился страх в глубине любимых глаз. Он боялся быть брошенным, отвергнутым. Сейчас Марк был уязвим, как никогда. Как же ему наверное сейчас не просто! — Я с тобой, — как можно увереннее произнесла я, сжимая его руку. — Уверена, всё можно исправить. Мы что-нибудь придумаем. Он посмотрел на меня с благодарностью и облегчением. Мне даже показалось, любяще. — Спасибо, — единственное слово сорвалось с губ парня.