***
— А что, если я устал, что значу для тебя меньше, чем вот эта бумажка в мусорной корзине? — в пылу ссоры Киллиан указал на один из листков и хотел было перевести взгляд на Свон, но его внимание привлекли слова «Эмма Свон» и «операция». Кто бы говорил. Эмма, заметив его взгляд, попыталась отговорить мужчину, но он, не слушая возражений, взял бумагу в руки. — Направление… — Джонс пробежался взглядом по написанным буквам и в ужасе прошептал: «направление на…» — его, и без того хриплый голос, сошёл на нет. — Договаривай, ну же, направление на аборт, чего застыл? — Ты, ты не можешь поступить так с моим ребёнком, даже не сказав мне, — еле произнёс он, не отойдя от шока. — А с чего ты взял, что он твой, а? — насмешливо хмыкнула девушка. Свон пожалела о том, что только что сказала, когда увидела, как сжимаются его кулаки: «он меня ударит, я перегнула палку», пронеслось у неё в голове, и Эмма зажмурилась, ожидая удара, но он обрушился в паре сантиметров от неё, на стол. — Ты врёшь, — выдохнул Киллиан ей в лицо. — Я знаю. Воспользовавшись её недоумением, Джонс схватил со стола её телефон и набрал номер клиники. — Да, здравствуйте, скажите, у вас записана Эмма Свон на… — он быстро взглянул на лист. — 14:40 на восьмое августа на аборт? — Да, — послышался удивлённый женский голос с другого конца провода. — Знаете… отменяйте к чёртовой матери! — Простите, я не… — Что вам не ясно, я говорю отменяйте запись, она не придёт, ни восьмого, ни десятого, никогда. Ясно? — Киллиан повесил трубку. Эмма несколько секунд потрясённо смотрела на мужчину, после чего, придя в себя, и несколько раз моргнув, с самой безынтересной интонацией поинтересовалась: — Ты же в курсе, что ничего не сделал? Ты мне никто, так что никто ничего отменять не будет, и вообще, тебе-то какое дело? Какая разница, будет этот ребёнок жить или нет? — Ты со своей любовью к мороженому окончательно себе мозг отморозила? Слышишь, что несёшь? Какой белены ты объелась, что решила, мне не нужен собственный ребёнок?! О, кстати мило, что ты собиралась лишить его жизни, даже не сказав о беременности мне! — в его словах было столько обиды, боли и злости, что девушка задумалась, а стоило ли так поступать, в конце концов он — отец и имеет право знать. И это тот самый отец, что пару дней назад чуть ли не целовался с другой посередине улицы, тот, кто сделал предложение Тинк и даже не собирался ей об этом говорить?! Нет, он не узнает. — Ты этого не сделаешь! Слышишь, я не позволю?! — Киллиан выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Тебя это больше не касается, Джонс!***
Однако, дела фирмы никто не отменял, один Джонс не справлялся и ему пришлось принять решение — прибегнуть к помощи Свон. Отношения между ними стали ещё хуже: уже окончательно переехавшая от него девушка, на работе ограничивалась лишь парой дежурных фраз, вне рабочее же время просто игнорировала его сообщения и звонки. Захватив со стола несколько папок с самой лёгкой и быстрой работой, мужчина направился в кабинет, где работают Эмма и Дэвид. Распахнув дверь, Киллиан увидел лишь Нолана, что-то усердно набивающего на клавиатуре. — Где Эмма? — до обеденного перерыва оставалось ещё два часа, а если её нет, значит ей могло стать плохо.— Она ушла, — Дэвид оторвался от компьютера, машинально поправил очки и добавил: «Сказала, что идёт к врачу, и вы об этом знаете.» В голове у Джонса что-то щёлкнуло. — Какое сегодня число? — рявкнул Киллиан. — В-в-восьмое. — Время! Когда она ушла? — Где-то пол часа назад. Он взглянул на часы 13:50. И тут пазл сложился. Восьмое августа 14:40. — Ну, Свон! — мужчина выскочил из кабинета, захлопнув дверь. Схватив со своего стола ключи от машины, он побежал вниз с одной мыслью в голове: лишь бы успеть.***
— Эмма Свон, проходите. Когда она слышит своё имя, сердце начинает биться сильнее. Нужно идти, но тело не слушается. В голову только сейчас приходит мысль, что, если она делает ошибку, если будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь? Нет! Это слишком глупые мысли, нельзя сомневаться, она сделает это, а потом уедет далеко, туда, где её никто не знает, заживёт новой жизнью, без лжи и предательств. Девушка на ватных ногах поднимается со стула, она, даже для себя, выглядит чересчур бледной, под глазами пролегли тени, а руки тряслись. Пути назад уже нет. — Эмма! — девушка вздрагивает, будто от удара током, и оборачивается. Киллиан. Дикий ужас на его лице сменяется облегчением. Джонс подбегает к ней и сжимает в объятиях. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, а в голове лишь одна мысль, одно слово — успел. — Эмма… Эмма… Эмма… — лихорадочно повторял мужчина, ближе прижимая к себе Свон, его Свон. Она не могла пошевелиться, как же было тепло и уютно в этих объятиях, как хотелось просто стоять так, не шевелясь, и не дыша, вечно. — Что же ты собиралась сделать, дурочка? Глупая, моя глупая девочка, — в его интонации столько нежности и тревоги, что Эмма не может больше сдерживать подступающие к глазам слёзы, — Ты правда думала, что я такой мерзавец, что дам тебе это сделать? — его голос дрогнул. — Киллиан, я… — Эмма не может заставить себя посмотреть в его глаза. — я всё знаю. У тебя есть Тинк, пожалуйста, не мучай меня. — Причём тут Тинк? — ошеломлённо спросил он. — Я слышала, что ты говорил про нас, про то, что больно мне не будет, что чувств больше нет, — Эмма никогда бы себе не призналась, что хотела, чтобы он пришёл, остановил и отговорил. — И ты подумала, что мы с ней… я и Тинк… Боже… — Джонс крепко зажмуривается и утыкается лицом в изгиб её шеи. — А я перебрал столько вариантов, но никак не мог понять, что же случилось. — А разве нет? — Конечно, нет. С чего бы это? — Свон чувствовала, что он не врёт, но что тогда значат те слова? — Просто я думала, что… мы и так в последнее время сильно ругались, потом ты стал задерживаться на работе допоздна, вечные совещания, я начала думать, что… а потом я узнаю, что беременна, иду к тебе на работу, хочу сообщить важную новость, и вижу, как Тинк, которая по уши в тебя влюблена, радостно целует тебя в щёку на улице и я… — ком в горле мешает закончить фразу. — Так, значит… — она затаила дыхание. — Я люблю только тебя, и никто мне больше в этом мире не нужен. А Тинк… выходит замуж за Грэма, Боже, она так долго извинялась за свои преследования, что мне стало не по себе, а когда я сказал, что не сержусь, так обрадовалась, что поцеловала. Тинк так переживала, ведь ты любила его раньше, хоть он тебя и бросил, вдруг у тебя ещё остались к нему чувства. Понимаешь, ревнивая глупышка, я только твой? Боже, и как Эмма только могла такое подумать? Девушке никогда не было так стыдно за своё поведение, как сейчас, ведь вместо того, чтобы просто поговорить, она решила по-тихому избавиться от ребёнка и уехать. А что бы было, если бы Джонс не успел? Как бы она смотрела ему в глаза, если бы убила его ребёнка просто потому, что ей что-то там показалось и она что-то додумала? — Какая я дура, — выдохнула Свон, всхлипнув. — Да, мы оба хороши, — грустно усмехнулся мужчина. — Пойдём домой? Не смотря на то, что всё закончилось, Киллиан не мог спокойно дышать в этом месте. Беспочвенный страх, что девушка ещё может передумать, прокрался в сердце, и Джонс не может быть спокоен, пока не увезёт отсюда свою Эмму. — Пойдём, — тихо отвечает она, выпутываясь из его объятий, и переплетая пальцы.***
— Мамочка! Мамочка! Я похож на Бэтмэна? — на кухню забегает пятилетний мальчик в чёрной самодельной маске из бумаги и простыне. — Папа сказал, что похож. — Разумеется, похож, — улыбается Эмма. — Урааа! — зелёные глаза загораются искренней детской радостью, и мальчик с грозным видом отправляется ловить преступников. — Убирать этот беспорядок будешь ты, — заявляет девушка Джонсу, только что показавшемуся в дверном проёме. — Скажи спасибо, что я отговорил его нарядиться Халком, Бреннан явно уже припас ножницы и зелёную гуашь, — усмехнулся Киллиан. — Боже, — простонала девушка. — в нашем доме будет вечный бардак. Воцарилась тишина. Девушка не знала, как начать разговор, чтобы не сразу ошарашить мужа. Предвкушение, страх, смущение, всё смешалось в мучительное для нервов ожидание. — Киллиан, мне всегда было интересно, какое женское имя тебе нравится больше всего? — мужчина вопросительно поднял бровь. — Ну, кроме моего. — Родная, я надеюсь, что ты не надумала мне ещё одну женщину, и сейчас это твой план, чтобы узнать её имя, — подозрительно прищурился Джонс. — Вовсе нет, — улыбнулась она. — Ну, ответь. — Вопрос точно без подвоха? — Точно. — Мила, — пожал плечами Киллиан. — Мила Мари Джонс, красиво. Мужчина замер, растерянно глядя в глаза любимой, перестав дышать. Если ему не послышалось и он всё правильно понял, то… — Эмма, я… у нас будет дочь? — прочистив горло, тихо спросил он. Девушка лишь кивнула. Она даже не представляла, что муж может ей ответить. В голове сразу возникло множество вопросов, главным из которых был — нужен ли им ещё один ребёнок. Джонс еле осталась стоять на ногах, когда Киллиан, метнувшись к ней, прижал её к себе, зарываясь лицом в её волосы. — Родная, как я тебя люблю, — в этом шёпоте столько эмоций, которые он не может выразить словами, столько нежности. Девушка вспомнила тот день, когда Джонс точно так же, с таким же трепетом говорил ей о любви, тот день, когда она чуть не совершила самую большую ошибку в своей жизни. — Мамочка, почему ты плачешь? — спросил Бреннан, вошедший в комнату. — Кто тебя обидел? Только скажи, я им всем покажу, пиф-паф и всё. — Всё хорошо, милый, меня никто не обижал, — сквозь слёзы улыбнулась девушка. — Пацан, я думаю, что скоро в твоей компании появится и женщина-кошка, — подмигнул сыну Киллиан. — Как хорошо, что я тогда успел.