Дикий, дикий Рук

Он держится в стороне. Сверкает изумрудом из-под ресниц. Появляется только тогда, когда безумие заполняет до краев вспухшую от тишины голову. Бесшумно прокрадывается вниз, спадает бурным ручьем по иссохшимся ступеням. Огонь бликует на влажной, засаленной коже. Гул пиратов затихает почти мгновенно. Тишина заполняет просторный барак. Та, от которой мужчина хотел сбежать, подстерегла и выскочила, словно бандит из-за угла, переполнив чашу до краев. Тогда и вскипает кровь. Ваас бьет точными, крепкими ударами. Бьет со всей любовью и ненавистью, чтобы искры из глаз, чтобы рев из глотки. Бьет, потому что умеет. Ваас не боится, что пленник может не дожить до рассвета, что Хойт насядет за порчу товара. Единственное, что пугает- это тишина. Она красной вязкой налипает на руки, застилает глаза. Она вскрывает ржавым ножом остатки памяти, что не успели изъесть наркотики и алкоголь. И как забыть, что ты все еще жив. Парень, которого притащил Ваас, перестал кричать. Грудой мяса лежал на мокром полу, раскинув конечности . Игра закончилась, а Ваас опять проиграл. Разочарованно пинает под грудь красно-синее месиво. Заполненный кровью рот раскрывается сдавленным бульканием. Живой ведь. Пират оставляет протухшие стены пыточной. Вытирает испачканные красным руки о штаны, забирает беретту, нож, сгребает в кучу два указательных пальца и ошметками кидает хозяину. Ему не нужно чужого. Снова он проиграл в своей же игре. Тишина застряла под ребрами и никак не избавиться от гнетущего гортанного воя. Остается только залить обжигающей водкой глотку и уйти в запасные. Ваас грузно переступает порог, растворяя дверь шире, чем нужно. Ему слишком тесно на целом острове. Наемники все еще сидят за столами, кидают кости, матерятся и снова кидают, надеясь отбить проигрыш. Босс устало улыбается, приветственно кивает головой, подсаживаясь к игрокам. Пираты постепенно отмирают, веселый шум заполняет пространство. И кажется, что пиво во рту стало вкусней и пенистей. И сигареты не дерут язык, и резво прыгают фишки за игральным столом. -Джейсон гремит громче СИ-4,-ухмыляется наемник, морщась от пропавшей выпивки, и бросает кость. -Говорят, он трофеями забирает уши мертвецов. -Да нет же, он зубы дерет! -Какие в жопу зубы? Скальп снимает, а потом шмотки себе шьет,-разговорились пираты, забыв об игре. Одни не сдерживаясь кричали наперебой, спорили, веером кидали карты. Другие хватались за каждое слово, смачно сплевывали и слушали дальше. А Ваас молчал. Потому что знал правду. Белоснежка и правда слишком громко выстрельнул. Но порох уже осел, и спала белая пелена дыма. -Ваас, а ты что думаешь?-наемник пихнул в плечо своего босса. Остальные пираты притихли, все уставились на мужчину. Выпивку спихнули в сторону. Ваас и рад бы ответить, но тишина связала язык крепким узлом, спаяла острые зубы. И вот уже сигареты дерут глотку, а никотин, вместо того, чтобы расслаблять, играет на нервах. Ваас жует губы, кончиками пальцев отбивает ритм, знакомый только ему одному. В руке бутылка пива. Уже совсем нагрелась под горячей ладонью. Не выпьешь сейчас-значит будешь пить ослиную мочу потом. Главарь делает пробный глоток, принюхивается. Звучно сглатывает, не давая очухаться вкусовым рецепторам, но морщится, когда кислое послевкусие касается кончика языка. -В жопу Броди. И Цитру на хуй!- Судья вынес свой приговор под зычный хохот и улюлюканье присяжных. Напряжение спадает, ускользает улыбками, перепрыгивает смешками. А пираты и рады стараться. Может и не прогнали беду, но отсрочили уж точно. Каждый знает, что босс загнался по Броди сильнее всех, что копит он ярость и злость, что это штиль перед бурей. И когда громыхнет, известно лишь самому Ваасу. *** -Не боишься выходить? Я на твоем месте тут бы остался, а потом бы дворами, дворами..-Всю дорогу Френк предлагал развернуть лодку, отшучивался, даже подкупал. Запирал в уборной, но после словесной тирады сдавался. Бывало не спишь ночью, думаешь, что придет же дураку в голову, да и вышвырнет тебя за борт. -Уже поздно «дворами». Знаешь, не вежливо опаздывать на вечеринку.- И уже без возражений Френк помог выгрузить вещи на берег, тюки с одеждой и громоздкие контейнеры. Всю эту кучу мы дружно затащили в багажник припаркованного джипа с открытым верхом, а сверху накидали брезента. А капитан уже успел отогнать лодку, даже не попрощался. Денег, к слову, тоже не взял. -Раз ты уже все решила, то добро пожаловать на Рук Айленд,-парень ловко запрыгнул в салон, не открывая дверцы, уселся за руль, да по-мажорски высунул локоть. Кажется, он еще что-то говорил, но уши совсем заложило. Когда стоишь по колено в воде, ты слушаешь как шуршат волны, как жалобно кричат белоголовые чайки, и кажется, что нигде в мире нет более спокойного места, чем горячие пляжи острова Рук. Шум моря убаюкивал, пушистая пена стелила постель и взбивала подушки, на которых будешь засыпать около года. Войт Хоккер-неуловимый аноним, меценат или просто закорючка в контракте пригласил, нет, вызвал, работать в Рай. А как еще можно назвать это место? Тропический остров, теплое море, обжигающий песок и текила, которую обещали агенты Войта. Они много чего наобещали: людей, оборудование, доступ ко всему материалу на острове и влияние среди местного населения. И вот ты здесь, треплешь по загривку синючие волны, надеешься, что добрый дядя Хоккер не надул простачку. -..за бортом! Леди за бортом! Сквозь опьяняющий шепот прибоя прорезался искусственный писк клаксона вперемешку с выкриками Френка. Передернуло. Парень весело тарабанил то по крылу машины, то игрался с гудком. -Пора ехать,-ты улыбаешься самой себе в зеркале моря, пока водная гладь не заходится рябью. -Пора ехать!-Отозвался Френк, высунувшись из окошка.