Your pain

- И когда узнала? - Вчера. - И давно это? - Примерно с ноября. Хосок тяжело вздыхает и зарывается пальцами в волосы, беспомощно глядя на сидящую перед ним девушку. Хороми с беспредельным спокойствием попивает чай, так, словно бы ничего особенного не происходит. Во внезапно наступившей оглушающей тишине раздается звонкий стук ударившейся чашечки о блюдце. Хосок вспоминает когда-то случайно брошенную девушкой фразу: "Вкуснее китайского чая может быть только китайский чай!" Снова вздыхает, смотрит на подругу, пытается увидеть, что изменилось. Не видит. Длинные тёмные волосы, яркие медовые глаза, тепло смотрящие сквозь стёкла изящных очков, куча колец на пальцах. Все как обычно, ничего особенного. Хороми как Хороми. - А Чимин? - А что с ним? - Ему ты сказала? - Зачем ему волноваться зря? - Ну что за противная привычка отвечать вопросом на вопрос! - Хоби негромко, слегка истерично смеется. - Вот как раз волноваться он будет, если почувствует что что-то не так, а ты будешь молчать. - Я сама решу, когда и что говорить Чимину. - Немного резко. - Тем более, что это ещё не точно. Сакураки берет маркер и машинально водит им по светлой коже запястья. Чон не видит, но может представить, какие там появляются узоры. А ещё он может представить, как Пак ругает свою девушку за такие "художества" - переживает, что это плохо влияет на кожу. Химия и все такое. Он всегда ее ругает, а еще дарит альбомы и всевозможные скетчбуки, но все равно закатывает глаза, когда видит рисунки уже на своем теле. - Я вылечусь и все-все-все ему расскажу, - сообщает девушка, внимательно рассматривая результат своего баловства. - Я не хочу, чтобы он отвлекался от тренировок, скоро соревнования, пусть готовится и ни о чем не думает. Хороми молчит, не понимает что должна на это ответить. Знает, что занимает все мысли Чимина. Хоуп продолжает не отрываясь смотреть на подругу из под длиннющих светлых ресниц. Мрачно сообщает: - У тебя глаз синий. - Что? - Девушка тут же вскакивает и подходит к зеркалу - все верно, левый глаз из темно-карего стал ядрено-голубым. Чимин снова экспериментирует с оттенками ярких линз. И чем ему природный цвет глаз не угодил? Хосок не отводит тяжёлого взгляда. - Так и будешь молчать? - Пока подожду. *** Огромную пустую комнату освещают бледные лучи засыпающего зимнего солнца. Пак Чимин искренне недоумевает, зачем в танцевальном зале такие огромные окна. Позади зеркала, впереди стёкла. Кажется, будто находишься в стеклянной коробке. Её ведь очень легко можно разбить. "Раз, два, три - раз, два" - считает шаги, чтобы не сбиться. Шаг назад, три вперед, руки вскинуть наверх, голову наклонить. Смотрит в зеркало и чётко оценивает все движения. Пак довольно улыбается и заканчивает последнюю связку. Скорее бы показать новую хореографию Хороми - та обожает смотреть, как Чимин танцует. Танцор медленно собирает вещи, упрямо пытаясь игнорировать острую боль. Что-то невыносимо колет под рёбрами. Все же не выдерживает, садится прямо на пол, пытается выровнять дыхание. Не получается. Чимин машинально опускает взгляд и замечает, как на левом запястье медленно распускаются синие цветки. Всё синее - и лепестки, и стебли, и даже шипы. Но только парень собирался мысленно возмутиться, как под великолепным бутоном появилась витиеватая подпись: I love Park Jimin. Губы сами собой складываются в улыбку. Ну вот как так можно, Сакураки Хороми? На неё никак не получается злиться. "Я тебе покажу!" - Мгновенно забыв про внезапную боль, Пак вытаскивает из сумки пластиковый контейнер с линзами и раствор. Хороми ненавидит, когда слова Чимин экспериментирует с оттенками глаз. Наверное, потому что результаты всегда отражаются на ней. Девушка злится и мстит, рисуя на коже, что выводит из себя старшего. Но кажется, раздражать и бесить друг друга - это уже традиция их жизней. Он даже не слышит, как открывается дверь и в зал входит Намджун. Полюбовавшись на свои глаза, которые сейчас выглядели словно куски стекла, танцор поднимает глаза и, увидев парня, вздрагивает. - Долго ещё? - Я уже собираюсь. Чимин пытается говорить жёстко. Он ещё не забыл, как сегодня утром в университете Намджун нагло лапал волосы Хороми. Парень бесстыдно воспользовался тем, что сидел как раз позади неё, подлец. Такое удовольствие, как трогать соулмэйт Пак Чимина имеет только сам Пак Чимин. Однако, видимо способность заставлять людей испытывать к себе только положительные эмоции Сакураки переняла у этого извращенца. Намджун, улыбаясь похлопывал танцора по плечу, его глаза светились будто лампочки, и Пак просто таял. Парень получил выговор из серии "сними линзы, это вредно для увлажнения глаз!", позволил другу увести себя из танцевального зала и упрямо игнорировал то, как странно болит где-то под ребрами. *** - Влюбись в меня. - Нет. Окна в комнате плотно занавешены тяжелыми шторами, чтобы солнечный свет никак не повлиял на чувствительную творческую натуру Хороми. Девушка старательно штрихует наброски будущего рисунка и даже не задумывается над тем, что говорит. Чимин сидит в кресле где-то в самом углу комнаты и внимательно наблюдает за её работой. Ему скучно, он устал, но просто не в силах уйти. Надо следить, чтобы она снова неё начала заниматься боди-артом, как говорит сам Пак. Жалкая отговорка, ведь мы знаем что на самом деле он просто хочет быть рядом с ней. - Люби меня. - Не мешай. Под ребрами упрямо болит. Чимин понимает, что это сердце. А ещё понимает, что это не его боль - Сакураки из-за чего-то переживает, и это отражается на её родственной душе. Рисование отвлекает девушку от ненужных волнений и она наконец расслабляется, полностью погрузившись в графический мир своих фантазий. Единственное, что сейчас волнует её - слишком уж мягкий карандаш и царапающий спину взгляд. Даже то, что Пак и Сакураки связаны душами, не мешает ей все ещё сомневаться. Зато у старшего нет уже никаких сомнений. Парень встаёт, подходит ближе и осторожно присаживается на пол за спиной девушки. Ему все же хочется баловаться. Кладет голову на плечо, горячо шепчет в самое ухо: - Трахни меня. - Пошёл ты. Хороми вздрагивает, Чимин смеётся. На толстом холсте отчётливо виден силуэт его самого - с запрокинутой в танце головой, мечтательным взглядом и расправленными крыльями. Набросок выглядит таинственно и величественно. Когда работа будет завершена, картина будет прекрасна. Чимин берет кисть, макает её в тушь и что-то рисует у себя на ладони. То же самое появляется на ладони Хороми, и та улыбается. - Ты же этого не любишь. - Я тебя изображаю. Как-то само собой спадает напряжение и девушка успокаивается совсем. - Ненавидь меня. - Не дождешься. - Значит... - И не мечтай. Из под ребер как будто вытаскивают острые иглы и ему больше не больно. Он снова смеётся, с умилением глядя на парные рисунки на их руках. Чимину не нужно мечтать о любви Сакураки. Нет смысла мечтать о том, что и так есть.