Поднебесная

В тот день шел снег. Крупные белые хлопья медленно падали с неба, покрывая землю пока еще тонким белым слоем, оседали на темных волосах и ресницах и лишь от соприкосновения с кожей, пусть даже та была близка по цвету, таяли. Вместе с ними таяла уверенность юноши, замершего в паре шагов от входа в Этрей или, как еще называли город, Поднебесную. Вы не найдете его на карте, нигде не будет даже намека на его местоположение, но даже если и случится вдруг увидеть город там, где его не должно быть, попасть внутрь смогут только избранные. Нет, их не выбирали на каком-либо собрании, не было громких мероприятий. Они родились такими. Особенными. Кроха, которая движением пальца может опрокинуть шкаф в десятки раз больше себя, или мальчик, скорости которого позавидует любой спортсмен, а может слепой старец, способный видеть других насквозь, – именно для таких людей был создан Этрей. Город, который стал для них и тюрьмой, и лучшим убежищем в мире. Он существовал автономно, не подчиняясь ни одному правительству, вступая в контакт с внешним миром только в моменты, когда приглашал очередного одаренного человека внутрь, чтобы потом не выпустить. Юноша глубоко вздохнул, тряхнул головой, сбрасывая снег, и, крепко вцепившись в лямку гитарного чехла, сделал пару шагов вперед. Стоило ему только пересечь определенную черту, вступив в город, он тут же почувствовал, как изменилась атмосфера вокруг. Да что там атмосфера! Даже погода – снега здесь как не бывало. По обе стороны насколько хватало взгляда простирались всевозможные невысокие домики с аллеями, усаженными тонкими деревцами. А дальше виднелось выделяющееся своей аскетичностью и белизной здание управления. Штаб организации, контролирующей порядок и соблюдение законов, – ONEOM. Местные жители называли себя эсперами. Кто и когда дал такое название, не помнил никто, но оно прижилось и ловко вписалось в речь жителей. У них не было своего языка, но были специалисты, способные одним прикосновением "влить" целую библиотеку в голову, поэтому о языковом барьере никто даже не задумывался. Сопровождающий появился перед ним мгновенно. Вопросы из разряда "как?" и "откуда?" здесь не любили, поскольку возможности эспера ограничивались только им самим. Человек в белоснежной форме внимательно осмотрел новоприбывшего, но никаких явных мутаций вроде крыльев или третьего глаза не обнаружил и протянул руку. Стоило юноше ее коснуться, как голова закружилась, перед глазами всё поплыло, и к тому моменту, когда зрение и восприятие вернулись к нему, он стоял перед огромными раздвижными дверьми. Внутри здание ONEOM было таким же белым и стерильным, как снаружи. Будто проектировал его человек, напрочь лишенный фантазии и жутко чего-то боявшийся. В этот раз темноволосый не стал долго размышлять и решительно двинулся к дверям. Те незамедлительно открылись, представляя взору что-то среднее между лабораторией и пограничным контролем. Скудный багаж он положил на конвейер, который тут же пришел в движение, утаскивая вещи куда-то за стену для тщательного досмотра. Но не за свой багаж волновался юноша больше всего, а за небольшого пушистого спутника, который мирно дремал в кармане толстовки, и тут же поинтересовался, как быть с ним. Подобных случаев в этой лаборатории еще не видели, а потому пришлось ждать, пока придет один из сотрудников, который сможет с этим разобраться. Его самого тоже провели через целую полосу препятствий в виде всевозможных датчиков. Заносили в базу буквально всё, словно в фильме про шпионов: измерили рост и вес, сняли отпечатки пальцев, даже сетчатку глаз просканировали. Мельком он заметил рентгеновские приборы, но ученые молча прошли мимо и оставили его перед местным подобием паспортного стола. — Понимаешь, что я говорю? Тогда назови имя, фамилию, возраст, — выдала стандартную фразу женщина перед компьютером, не удостоив новоприбывшего даже взглядом. — Эмилиан Фаррелл, семнадцать лет, — бодро ответил он. Сотрудница хмыкнула, начиная заносить данные. — Проскопия, значит, — протянула она, закончив стучать по клавиатуре. — Это хорошо, давай руку. Айан закатал правый рукав и послушно протянул руку. Тут же почувствовал короткую вспышку боли, дернулся, но держали его крепко. — Мы вживили тебе под кожу чип, отслеживающий местонахождение и психическое состояние, — пояснила женщина. Видимо, такой инструктаж они проводили для всех прибывших. — Выход за пределы города, также как и отклонение показателей от нормы, не закончится ничем хорошим, понял? Впрочем, насчет последнего тебе волноваться не стоит. Эмилиан кивнул и закусил нижнюю губу. Он, конечно, понимал, что на больную мозоль наступили не специально, но свой дар к спонтанным видениям недолюбливал и грезил о возможностях управлять огнем, взрывать что-либо по щелчку пальцев... Да если подумать, то более бесполезного чем проскопия дара нельзя представить. И это, по мнению юноши, было жутко несправедливо. Хотя он и понимал, что опасные способности как раз и влекут за собой "отклонение показателей от нормы", но это ведь только если злоупотреблять. Однако вселенная была милостива к Поднебесной, не удостоив Фаррелла ничем опасным. Он потер место укола, стараясь унять боль, и уже представлял, что утром на этом месте будет синяк, будто от крепкого удара молотком. А всё из-за бледной кожи, которую может и считали признаком аристократии когда-то, только вот Эмилиана яркие следы ссадин и кровоподтеки от любой царапины порядком достали. Он еще раз взглянул на руку и не смог удержаться, чтобы не прощупать вживленный чип. К его удивлению, под кожей не было и следа инородного предмета. Сотрудница, до того терпеливо ожидающая, когда парень закончит себя изучать, негромко кашлянула, привлекая его внимание. — Вещи и своего крысеныша заберешь при выходе через противоположную дверь, — она указала пальцем куда-то вглубь лаборатории, но различить двери среди массивных плит обшивки было практически невозможно. — Вообще-то он опоссум, — недовольно буркнул Эмилиан, глубоко оскорбленный подобным сравнением. — И вам повезло, что Буги этого не слышал. Не дожидаясь ответа, Фаррелл резко опустил рукав и уверенно двинулся в указанном направлении. После всех этих процедур как никогда сильно ему хотелось прижаться к мордочке зверька и услышать в ответ тихое фырканье. Дверь действительно обнаружилась там, куда указала женщина, и там же его ждал Буги, гордо восседающий на сумках. Он принюхивался, вертел головой по сторонам и тихо пищал, но стоило только ему уловить запах приближающегося хозяина, успокоился и свернулся клубочком, готовый к дальнейшим приключениям. Эмилиан заботливо погладил зверька по спине и пересадил обратно в карман, чтобы тот вновь чувствовал себя защищенным. Они познакомились при весьма плачевных обстоятельствах, когда глава семейства Фаррелл застрелил самку опоссума, наведывавшуюся к ним в амбар, чтобы поживиться. Эмилиан остался, чтобы убрать тушку и замыть следы крови, когда услышал жалобное попискивание. Удивительно, но детеныш не пострадал от выстрела, однако без матери он долго не протянул бы. Оставить маленького опоссума погибать от холода он не смог и тайком взял к себе. Потом это, разумеется, вылилось в скандал, но мальчик был счастлив, что ему удалось сохранить маленькую жизнь, ведь помешать отцу истреблять вредителей он не мог. Маленького опоссума он назвал Буги Монстр, сокращённо – Буги, потому что это создание своим видом походило на миниатюрную копию мифического чудовища, а иметь его в друзьях – всё равно что стать укротителем тигров в цирке. С тех самых пор они почти никогда не расстаются, и Эмилиану есть с кем поделиться своими переживаниями. Стоило только выйти на улицу, как яркие лучи солнца врезались в глаза, ненадолго лишая зрения. Но как только Фаррелл смог вновь разлепить веки, он наконец увидел по-настоящему живой город: прохожие сновали туда-сюда, бегали дети, изредка кто-то останавливался и махал ему рукой или улыбался в знак приветствия. Но ему некогда было обмениваться любезностями или размышлять, почему столь идеальная картина города кажется до жути тоскливой и фальшивой, вперед звала невидимая нить Ариадны, которой был его дар к просмотру будущего. Он совершено точно знал, что нужно делать, оставалось только свернуть с этой солнечной аллеи, пройти по одной из улиц с ровными рядами фонарей по обеим сторонам, которая отличалась от остальных только названием, и столкнуться с табличкой, на которой от руки было выведено «Алебастр». Эта табличка казалась странным телепортом обратно, в обычный человеческий мир, и даже не будучи яркой привлекала внимание. Трогать ее Эмилиан не решился, поскольку если она действительно окажется телепортом, как потом объяснить это ученым? Тот провожатый с даром телепортации наверняка достанет кого угодно даже из-под земли. Усмехнувшись своим мыслям, юноша зашел внутрь и осмотрелся. Помещение было просторным, но не очень светлым, что было скорее плюсом; небольшие круглые столики и стулья с высокой спинкой окружали возвышенность у стены справа, которую Айан принял за некое подобие сцены; чуть дальше уходила вверх деревянная лестница; а напротив нее, буквально в шаге от места, где он стоял, начиналась длинная барная стойка. — Эй, мальчик, мы вообще-то еще закрыты, — с лестницы спустился худощавый мужчина в фартуке и, миновав все столы, приблизился к новоявленному посетителю, внимательно изучая его с ног до головы. В его голосе была слышна нотка усталости и даже непонятной тоски. — А для тебя здесь вообще ничего нет. Это не кондитерская, а бар, — мужчина кивнул на ряды бутылок с алкоголем за стойкой. Парень не сдвинулся с места. — Ты вообще понимаешь, что я говорю? Эмилиан вздохнул, внезапно ощущая, каким тяжелым был его багаж, и снял со спины чехол, хватаясь за язычок молнии. — Мне сказали, что здесь нужен гитарист, — с этими словами он приоткрыл крышку, демонстрируя свой инструмент, и довольно отметил, как оживился хозяин после этих слов. — Но видимо я ошибся адресом, это место больше похоже на мавзолей, чем на бар. — Ай-яй-яй-яй... Вот ведь молодежь пошла, ничего еще толком не знают, а хоронят. Да ты просто дождись вечера, мой «Алебастр» – единственная отдушина в этом прилизанном районе, за места драться будут, вот увидишь! Мужчина сложил руки на собственном горле, изображая удушье, а затем громко рассмеялся. Зачатки проседи на висках и морщины в уголках глаз были лишь внешним признаком возраста, но в душе, видимо, этот эспер был так же молод, как и двадцать лет назад. И ведь он оказался прав: чем темнее становилось на улице, тем больше жителей заходило внутрь и, следуя какому-то непонятному для Эмилиана алгоритму, занимали места. Он слышал громкий смех и звук опускающихся на дерево стаканов, веселый галдеж и табачный дым заполняли помещение до краев, и когда зажглись фонари, в баре было не протолкнуться. Хозяин заведения прохаживался за барной стойкой, перекидываясь с клиентами редкими фразами в свободную от наполнения стаканов минуту. Заметив спустившегося со второго этажа паренька, он тут же оживился и подозвал того к себе. — Ну что, малой, — мужчина на секунду помедлил, понимая, что так и не удосужился спросить имени, в его глазах читалось легкое замешательство. — Как тебя зовут-то? Считай, почти устроился на работу, а до сих пор не представился. Молодежь... — Эмилиан Фаррелл, — ответил юноша, озираясь по сторонам. Веселая атмосфера в баре заряжала его энергией, но вся она уходила на волнения о предстоящем выступлении. — Эмилиан, значит, — задумчиво протянул бармен, однако стоило ему заметить волнение музыканта, как он тут же постарался как-то приободрить его и поднять настроение. — Слишком длинное, никто не запомнит. Будешь просто Эми. Ну, или Эмили. Потому что издалека ты уж очень на девочку похож, — мужчина рассмеялся, стоило только Эмилиану в гневе открыть рот, чтобы высказать всё, что он думает о таких сокращениях, но не позволил вставить и слова. — А я Айзек, будем знакомы, и надеюсь на сотрудничество. Протянутую руку Фаррелл всё же пожал, хотя внутри всё еще кипело от негодования. Да чтобы его приняли за девчонку – немыслимо! Девчонки не носят в кармане опоссума, не исполняют баллады на гитаре, а только смотрятся постоянно в зеркало и визжат, если посадить им на голову ящерицу. По крайней мере именно такой была его сестра и ее подруги, а других девочек Эмилиан не знал и знать не хотел. — Что ж, Эми, вот твой звездный час, — Айзек исчез из виду, а спустя миг уже перекидывал чехол вместе с гитарой из-за стойки прямиком в распростертые руки владельца. Парень прижал чехол к груди, сделал глубокий вздох и, взявшись поудобнее, направился к сцене, где уже стоял микрофон и гудели усилители. С каждым шагом волнение покидало его, словно мокрые следы от сапог на полу, и доставал гитару Эмилиан, преисполненный азартом и возбуждением. Хотелось показать всем, что он не просто какой-то мальчишка с "крысой", который даже будущее толково предвидеть не может, он музыкант и личность, с которой нужно считаться. Он включил микрофон и тут же провел по струнам, а пока народ смолкал и всматривался в эспера на сцене, быстро настроил гитару. Мелодия разлилась по бару, и в нее вплелась тихая, очень нежная песня о любви путешественника к природе, звездному небу, теплой погоде и миру в целом. Эта песня была для Эмилиана сродни колыбельной, она всегда пробуждала в душе какое-то щемящее чувство, когда горло перехватывает, спирая дыхание в груди, в уголках глаз собираются слезы, но он не мог плакать, потому что иначе это волшебство прервется. Посетители сидели, словно время вдруг остановилось. Казалось, что Фаррелл загипнотизировал их, и теперь играл не на гитаре, а на струнах их душ. Поэтому, когда песня стихла, еще минуту все приходили в себя, и только после этого послышались робкие аплодисменты. Он поклонился, а затем звуки гитары вновь разлились по залу. Но теперь это была веселая, всеми узнаваемая мелодия, которая служила скорее фоном для разговора, а не заставляла прислушиваться к себе. В бар вернулся смех и громкие обсуждения, будто тех трех минут не случалось вовсе. Ближе к ночи, когда эсперы начали расходиться по домам, многие подходили к Эмилиану, жали ему руку, знакомились и расспрашивали, что же такой талантливый парень забыл в этой глуши. Он лишь робко улыбался в ответ, и старался уйти от разговора, буравя взглядом хозяина бара и очень сильно жалея, что не наделен телепатией. Впрочем, Айзек и без этого пришел ему на помощь, забрав всё внимание на себя, так что он смог тихонько подняться по лестнице и затаиться там, куда обычным посетителям было запрещено заглядывать. Второй этаж представлял собой длинный коридор, на одной стене которого висели старые черно-белые фотографии, а напротив них уходили двери в комнаты. В одной из них Айзек разрешил поселиться, предупредив, что гонорар будет поменьше, и жить придется вместе с еще одним эспером, но Эмилиана подобный расклад вполне устраивал, поскольку найти жилье он смог бы только в трущобах, и то не факт, а на общежитие денег у него еще не было. Как только двери за последним посетителем затворились, Фаррелл вместе с Буги в кармане спустился вниз и устроился на барном стуле, пока хозяин протирал стаканы. — Малой, это было здорово, — Айзек похлопал его по плечу, но у Эмилиана хватило сил лишь на то, чтобы что-то невнятно пробурчать в ответ. Вроде звучало как благодарность. Однако встрепенулся, когда перед ним поставили рюмку и плеснули в нее какой-то самодельный коктейль, даже успел потянуться к ней, но тут мужчина одним махом опрокинул в себя содержимое. Эмилиан так и остался замершим в движении, только поднял жалобный взгляд на пустую рюмку и шмыгнул носом. — Тоже хочешь? — от цепкого взгляда опытного бармена не укрылось бы это, даже будь парень на сцене. — Ты ж вроде несовершеннолетний, может обойдешься соком? Эмилиан отчаянно замотал головой. Вроде взрослый человек, однако то за девочку принимает, то за молокососа. — Мне семнадцать, по закону можно. Айзек пожал плечами, не уточняя, где вводятся такие законы, и достал вторую рюмку, разливая напиток, а затем поднял свою и произнес: — Тогда выпьем за семнадцатилетнего Эмилиана Фаррела, который омолодил «Алебастр» на десять лет! Как омолодил и почему именно на десять лет – парень спрашивать не стал. Приподнял рюмку, вздохнул и залпом опустошил, поморщился от ударившего в нос запаха, но спустя мгновение расплылся в довольной улыбке, вместе с тем как вдоль легких распространился жар. Айзек довольно хмыкнул, смотря на своего подопечного, но говорить ничего не стал, хотя Эмилиан заметил, что он очень хотел опять сострить насчет внешности. Наверняка что-то вроде "Не положено юным барышням так по-мужицки выпивать" или нечто подобное. За разговорами они провели еще целый час, и Айзек успел выведать, что раньше парень жил на юге США, но корнями его семья уходит к династии румынских цыган, причем с необычайно сильной наследственностью. Нет ни одного человека в их семье с цветом волос, отличным от насыщенного черного, а глаза у всех ярко-карие. Впрочем, таких способностей как у Эмилиана не встречалось давно, аж со времен пятой прабабки, но тогда главного инженера Этрея даже в планах не было. Разговор о семье и прошлом был для парня по-своему тяжелым, и вскоре Айзек понял главную причину. Эсперы вне боевого спектра могли скрываться от ONEOM до самой старости, потому что их способности трудно заметить невооруженным глазом, а когда речь идет о провидцах, то и вовсе невозможно. Если только они не начинают ими злоупотреблять, или если на них не доносят родственники. А если родители отказываются переезжать вместе с одаренным чадом в Поднебесную, то организация ежемесячно выплачивает им определенное пособие, пока эспер жив. Эмилиан быстро смахнул влагу с ресниц, не позволяя себе раскисать. В конце концов, здесь он начал жизнь с чистого листа, и пока всё складывается для него удачно, так что рыдать по меньшей мере глупо. Мужчина аккуратно взял пустую рюмку, которую Фаррелл с начала своего рассказа катал между ладоней, а теперь просто сидел и смотрел сквозь ее дно, словно пытался найти ответ на единственный мучивший вопрос: "Когда эсперов на земле стали настолько бояться?" Парень в который раз за сегодня поразил Айзека, а эта история открыла его с другой стороны, и бармен понял, что перед ним все еще наивный мальчишка, которому не хватило родительской любви, даже если он пытается выглядеть взрослым в глазах незнакомцев. — Эй, Эми, — Айзек положил ладонь на макушку парня и потрепал его по волосам. — Не спи тут, иди в комнату. Эмилиан медленно потянулся, сползая со своего места, и, покачиваясь, поплелся к лестнице. Ступени, впрочем, не стали для него страшным препятствием, и прежде чем скрыться на втором этаже, он обернулся и негромко произнес "Спасибо, шеф", так что эти слова еще довольно долго звучали в мыслях Айзека, пока он заканчивал с уборкой.

***

Следующее утро началось с тупой головной боли и какого-то шелеста под боком. Эмилиан недовольно сопел и пытался укутаться в одеяло с головой, но тогда снаружи оказывались ступни, и он тут же замерзал. Смирившись с тем, что поспать больше не удастся, он решил выяснить источник шелестящего звука и как можно скорее его устранить. Веки неохотно разомкнулись, и тут же взгляд был прикован к блондинистой макушке, которая выглядывала из-за противоположной спинки кровати. Спустя еще минуту Эмилиан понял, что шелест исходит оттуда же, и, вытянувшись струной, коснулся головы подушечкой большого пальца ноги, очертив полукруг. Но спрятаться не успел: незнакомец с паранормальной скоростью вскочил и буквально через секунду уже нависал сверху. Теперь их лица разделяло расстояние меньше метра, и Фаррелл смог получше рассмотреть эспера. Черт, до чего же он был хорош. Настолько, что Эмилиан не пожалел о содеянном. Светло-пшеничные пряди волос, россыпь мелких веснушек на носу и щеках, растянувшиеся в ухмылке пухлые губы и поразительно яркие голубые глаза, внимательно его изучающие. Для полноты образа не хватало нимба над головой и пары белых крыльев за спиной. — Слезь с меня, — просипел Эмилиан и закашлялся. Сейчас ему было необходимо вырваться из плена этого прекрасного ангела, чтобы начать нормально соображать. Впрочем, в святости этой сущности он сомневался, ибо уже готов был продать таким глазам душу вместе с потрохами. — Ооо, а вчера ночью кое-кто просил об обратном, — парень закатил глаза и продолжил, изображая голос Эмилиана. — Ах, Оскар, скорее обними меня! Нет, точно дьявол. Фаррелл мгновенно покраснел до кончиков ушей и со всей силы врезал по груди блондина, но кулак распорол лишь воздух – Оскар уже стоял в дверях и посмеивался. — Не было такого! Впрочем, память услужливо подкинула картину того, как блондин укладывает расшумевшегося музыканта и укрывает одеялом, а фантазия дополнила эту сцену той самой фразой, что заставило Эмилиана смутиться еще больше. Он даже на секунду подумал, что лучше все-таки пойти искать жилье в трущобах, чем терпеть такие издевательства с первого же дня. — Ладно, ладно, прости меня, — заметив реакцию парня и отсмеявшись, Оскар поднял ладони вверх, как бы сдаваясь. Однако в ответ на этот миролюбивый жест ему в лицо прилетела подушка. Лохматый и всклокоченный Фаррелл восседал на кровати и буравил блондина взглядом, хотя сам напоминал выпавшего из гнезда безобидного вороненка. Затем он резко вскочил с места, скривившись, когда босые ноги соприкоснулись с холодным полом, и начал тщательно проверять кровать, так что одеяло сначала хаотично перемещалось по ее поверхности, а затем и вовсе было перекинуто на соседнюю. Обыск результатов не принес, и взволнованный Эмилиан подскочил к Оскару, откинул подушку в сторону, резко выхватив ее из рук, и встал на носочки, чтобы их глаза были примерно на одном уровне. — Где? От такой прыти эспер слегка опешил и даже не сразу понял, чего от него добиваются. Но Эмилиан умел стоять на своем, так что когда он начал очень больнюче тыкать его в грудь своим изящным указательным пальцем, повторяя тот же вопрос, Оскар взял его за плечи и развернул обратно, показывая на сумку возле батареи. — Этот... Эм... Зверек в безопасности. Ночью чуть не сгрыз мой журнал, так что пришлось соорудить ему лежанку из твоих вещей. Эмилиан облегченно вздохнул, заметив под одеждой подрагивающий нос Буги, затем гордо вскинул голову и продефилировал к своей кровати, шлепая по полу пятками. Очень хотелось вылезти из вчерашней одежды, в которой он, ко всему прочему, еще и ночевал. Узкие джинсы собрались под коленями в пару гармошек, а свободная футболка все время норовила сползти с плеч, и всё тело ужасно зудело. Эмилиан замер на одной ноге, стянув штанину со второй, когда наконец почувствовал, что его бедра вызывают слишком много интереса со стороны нового соседа. Впрочем, он совершенно не стеснялся, подобное внимание даже немного польстило, а потому совершенно невозмутимо скинул осточертевшую одежду на пол и вдобавок брезгливо оттолкнул ее от себя одной ногой, оставшись в нижнем белье. Затем он резко развернулся на пятках и, вскинув бровь в немом вопросе, посмотрел на Оскара. Тот сразу же забегал глазами по комнате, а потом и вовсе исчез, словно и не было его тут, никакой импровизированный стриптиз он не видел, и даже не взглянул на худощавого, но от того не менее симпатичного соседа. Разбираться с этим всем сейчас хотелось меньше всего. Сначала душ. Эмилиан не спросил у хозяина, имеется ли здесь вообще душевая, может ему еще придется в какие-то общественные бани идти, но надежда умирает последней. Так что он закинул на плечо полотенце, вышел из комнаты и заглянул на первый этаж. Айзек суетился за барной стойкой, словно со вчера не выходил оттуда, и музыканта не видел. — А где блондинка? — Окликнул его Фаррелл и помахал рукой в знак приветствия. — Оскар? Вылетел пулей пару минут назад, я даже не успел ему заказ передать, — бармен помассировал виски пальцами, а затем потер переносицу, словно поправляя невидимые очки. — У вас что-то случилось? Он тебя обидел? Эмилиан тихо хихикнул. Кто кого обидел – большой вопрос. Ну, он себя оскорбленным уж точно не чувствовал. Да и вряд ли впалым животом можно испугать того, кто с таким интересом рассматривал всё остальное. Так что поспешил заверить Айзека в обратном: — Нет-нет, всё хорошо, просто замечательно. Шеф, я по другому вопросу. Где можно принять душ? Мужчина всплеснул руками, приговаривая свое излюбленное "молодежь". — По коридору до конца, там всего одна дверь, разберешься, надеюсь, — на что Эмилиан сдержанно кивнул, хотя в душе танцевал самбу, что не придется тащиться в общественные бани. — Только много воды не лей! Но парень и не собирался подолгу засиживаться, ведь до вечера у него были весьма масштабные планы. Буквально вприпрыжку он преодолел длинный коридор, и только закрыв дверь изнутри на замок, позволил себе радостно подпрыгнуть и похлопать в ладоши. Настроение было изумительное, даже головная боль отступила, позволяя Эмилиану вволю насладиться первым утром в начавшейся самостоятельной жизни. Душевая комната была довольно компактной по сравнению со всеми остальными помещениями, но вмещала в себя всё необходимое и при этом оставляла немного места для маневров. Помимо кабинки, тут также были и раковина с рядом полочек над ней, на которых стояли стаканы с зубными щетками и всевозможные тюбики; за дверцей небольшого шкафчика рядом скрывались медикаменты, но Эмилиан не стал изучать весь набор этой аптечки; огороженный от помещения ширмой скрывался унитаз, а рядом с ним стояли стиральная и сушильная машины. Однако главным достоинством парень мгновенно обозначил мягкий коврик под ногами, потому что от хождения по холодному полу босиком он уже порядком замерз. Он повесил полотенце на крючок, разделся и залез в душ. Долгожданная теплая вода ласково приняла Фаррелла в свои объятья. Он не мог выбросить из головы Оскара. Точнее, его беззаботное поведение, будто они уже сто лет знакомы. В чем-то Эмилиан ему даже завидовал – настолько легко общаться с незнакомыми людьми у него не получалось. А Оскар сразу располагал к себе, пусть и вел себя, как придурок. Он даже позаботился о Буги, хотя и не совсем по своей воле, поэтому Фаррелл был уверен в том, что сердце у соседа доброе, и первичная мысль о переезде в трущобы отступила. И все эти гляделки... Эмилиан снова покраснел и шлепнул себя по мокрым щекам. Нечего фантазии распускать. Особенно после того, с какой скоростью Оскар поспешил ретироваться. Парень нехотя вылез из душа, наскоро вытерся, завернулся в полотенце и поспешил обратно в комнату. В глубине души он надеялся застать там соседа, но его встретила лишь собственная разобранная постель и снующий по полу Буги. Эмилиан наклонился, подхватил зверька на руки и чмокнул в нос, на что тот смешно фыркнул и отвернулся. Опоссум наверняка был голоден не меньше своего хозяина, так что эспер вытащил из сумки любимую желтую толстовку и посадил Буги на нее, чтобы никуда не сбежал, пока он застилал кровать и одевался. Затем он посадил опоссума в капюшон, и они вдвоем спустились на первый этаж и уселись за столик. — В город собрался? — Айзек появился из-под барной стойки, словно черт из табакерки, сжимая в руке исписанную бумажку. — У меня к тебе небольшая просьба, раз Оскар решил пренебречь своими обязанностями сегодня. Этот список отдашь бакалейщику Стивенсону, он торгует в конце улицы. Ну, на всякий случай адрес там тоже написан. Сделаешь? Эмилиан издал наигранно-обреченный вздох и поднялся с места, подошел к хозяину, кончиками пальцев взял листок, словно всё это требовало каких-то неимоверных усилий, и направился к двери. За его спиной раздалось привычное "молодежь", а затем улица встретила массой повседневных ощущений, которые сегодня казались в десять раз насыщеннее: солнце проглядывало из-за туч куда ярче обычного, ветер трепал влажные волосы с какой-то отцовской заботой, и приятный цветочный аромат тонким шлейфом тянулся за ним до самого конца улицы. Лавку Стивенсона он нашел без проблем, передал список, обменялся любезностями с владельцем и заверил, что забирать всё будет как всегда Оскар, просто сейчас у него появились неотложные дела. Стивенсон представлял из себя массивного мужчину с небольшим пивным животом и очень крепким рукопожатием. Он громко смеялся, когда парень рассказал, не вдаваясь в подробности, что сосед сбежал от него утром, и именно поэтому Айан вместо него, а еще забавно кивал, приговаривая, что тоже бы сбежал, да семью кормить надо. При упоминании о еде желудок Эмилиана дал о себе знать, так что он чуть под землю не провалился со стыда. Стивенсон рассмеялся громче прежнего и посоветовал зайти в кафе, где были дешевые, но вкусные ланчи. Парень поблагодарил его и отправился на поиски заведения. Некоторая сумма денег у него была, как у нового жителя, и он надеялся, что за обед заплатить хватит. Ну а вскоре он начнет получать стабильный заработок в баре, так что волноваться не о чем. Обстановка в кафе была очень уютной, несмотря на то, что располагалось оно вдали от центральной аллеи. Но куда больше Эмилиана волновали цены и качество еды, поэтому он самостоятельно схватил меню при входе и уселся за ближайшим к кухне столиком. Посетителей было немного, и некоторые официанты откровенно скучали, сидя в своих смартфонах. Впрочем, к новому посетителю довольно быстро подошел паренек, с виду немногим старше самого Фаррелла, и принял заказ, не без опаски посматривая на опоссума. Хорошо, что ничего об этом не сказал и быстро скрылся за блестящими дверьми. А Эмилиан на всякий случай пересадил Буги в карман, чтобы никто больше не заметил. Обед действительно был не слишком изысканным, но сытным и вкусным, так что парень чувствовал себя круглым шариком со Стивенсона размером, который до дома будет не идти, а катиться. Буги тоже остался доволен и сейчас тихо посапывал в складках толстовки. Но засиживаться до самого вечера было нельзя, даже если очень хотелось. Эмилиан допил свой чай и подошел к стойке, чтобы рассчитаться. Он приложил к предоставленному сканеру правую руку, послышался писк подтверждения, и со счета списали деньги за обед. В такие моменты Поднебесная казалась Фарреллу удивительным местом, в котором высочайшие технологии человечества сочетаются с домашним теплом необычных жителей. Наличных денег в Этрее не было, кроме, пожалуй, скудных коллекций местных нумизматов. Все средства поступали на электронный счет центрального банка, а распоряжаться ими можно было при помощи вживленного чипа и собственных отпечатков пальцев. Оказавшись на улице, Эмилиан впервые за последнее время не знал, куда пойти. До этого его вели назойливые видения, но сейчас он был абсолютно свободен от них, что даже немного пугало. Хотелось осмотреть город, чтобы побыстрее вжиться в роль обычного жителя и не впадать в ступор, если придется помогать в баре, как сегодня. Но Этрей – это не деревня на тысячу человек, обойти его за час не получится, даже если не заходить в окраинные районы. Можно было найти и позаимствовать у кого-нибудь велосипед, но в таком случае Эмилиан не был уверен, что вернет его раньше, чем угробит. Оставалось на своих двоих дойти до небольшой площади, в которую сплетались несколько улиц, а оттуда уже придется возвращаться обратно, чтобы успеть в «Алебастр» вовремя. На обратном пути Эмилиан старался мысленно составить примерную схему города, исходя из увиденного. Поскольку бóльшая его часть была построена в одно время, особым разнообразием улиц Этрей не отличался. Его можно было сравнить с огромной снежинкой: центр в виде штаба ONEOM, от которого в восьми направлениях отходят проспекты, а от них простираются цепочки одинаковых улиц. Ориентироваться в таком муравейнике без карты или хотя бы компаса, не зная названий улиц, Эмилиан в ближайшее время вряд ли сможет. — О, Эмили! Не заблудился? — Айзек, посмеиваясь, встретил вернувшегося эспера, выходя из-за складской двери. — Список передал? — Всё в норме, — парень улыбнулся, стоило только вспомнить здоровяка Стивенсона. — Но забирать эти тяжеленные ящики я не буду, даже если Оскар захочет слетать на Марс. — Я бы и сам тебе не позволил, — с этими словами мужчина вновь скрылся за дверью. Не то чтобы Эмилиану не было любопытно заглянуть к нему, однако он приглашения не получал, а потому решил, что совать нос не стоит. Мало ли там вовсе не склад, как он думал, а какая-то подпольная лаборатория, знание о которой явно повлияет на его безопасность. Да и чего греха таить, хотелось все-таки поскорее увидеть соседа. Даже если Фаррелл всячески пытался отмахнуться от мыслей о нем. Оскар сидел на полу посреди комнаты, приняв позу лотоса, и появления Эмилиана не заметил. А может и не захотел замечать, кто этих эсперов поймет, особенно не зная их способностей. Да у самого Фаррелла тараканов было не меньше. Что-то подсказывало, что бесцеремонно нарушать покой соседа не стоит, а потому он просто уселся напротив, сложив руки на колени, и стал дожидаться, когда этот ангел спустится со своих небес. Ждать пришлось недолго. Оскар медленно открыл глаза и приветливо улыбнулся, заставив Эмилиана вздрогнуть от неожиданности. — Привет... Эмм... Еще раз... Да, — подбирать слова Фаррелл не умел, но сосед не перебивал его и вообще сохранял подозрительное молчание. В душе даже зародилась кроха беспокойства, уж слишком отличался этот Оскар от утреннего. — Мы так нормально и не познакомились сегодня. Да, не помню я вчерашний вечер, не смотри так! Меня зовут Эмилиан Фаррелл, если коротко – Айан, а моего друга Буги Монстр, с этого дня мы будем твоими соседями, вот. Закончив, он уже хотел подняться и приниматься за подготовку к вечернему выступлению, но кашель остановил его. — Я Оскар, просто Оскар, — с легкой хрипотцой в голосе ответил парень и вновь лучезарно улыбнулся. Ну и как после этого прикажете на него обижаться? — Дар – телепортация. Рад познакомиться. Эмилиан пожал протянутую руку, и только теперь понял, зачем Оскар устроил этот сеанс медитации посреди комнаты. Подобные способности при злоупотреблении могли не просто изматывать неподготовленного владельца, некоторые могли убить, стоит не рассчитать своих возможностей. Но самое паршивое, что именно Эмилиан чувствовал себя виноватым в усталости соседа. Он уже открыл рот, чтобы извиниться, но Оскар встал с места и потянулся, а затем кивнул на настенные часы. — Тебе разве не пора вниз? И ведь точно, мало того что задержался на прогулке, так еще и тут расселся, совершенно забыв о работе. Эмилиан хлопнул себя по лбу и принялся суетиться вокруг неразобранной сумки, не заметив, когда Оскар исчез из комнаты. Быстро переодевшись, оставив Буги охранять вещи, пообещав себе сегодня точно занять полагающееся по праву жительства место в шкафе и схватив гитару, он буквально слетел вниз по ступеням и едва не столкнулся с кем-то из посетителей. В этот раз волнение словно рукой сняло, стоило заметить соседа. Разве что увидев, как под звуки гитары Оскар качает головой из стороны в сторону, а его губы беззвучно открываются, Эмилиан не смог сдержать довольной улыбки и едва не сбился. В остальном вечер прошел спокойно. Эмилиан еще вчера ожидал каких-то пьяных драк и прочих разборок, как в трактире, но видимо эсперы отличались от обычных людей не только способностями. Да, веселый смех и шум, споры и крики здесь тоже имелись, но никакого рукоприкладства за этим не следовало. Сложно угадать, чем обернется для тебя стычка с таким же эспером, особенно если он окажется сильнее. И внезапно Эмилиана осенило: ведь Оскар открыл ему буквально самое сокровенное, что есть у любого жителя Этрея – свою способность – так буднично и между делом, словно погодой поинтересовался. Фаррелл закатил на миг глаза и вздохнул. Похоже вечером их ждет интересный разговор.

***

Те четыре года, что Эмилиан провел в «Алебастре», можно было с легкостью назвать самыми лучшими и спокойными за всю его недолгую жизнь. И немалую роль в этом сыграл именно Оскар. Телепортация – удивительная и очень полезная способность, благодаря ей и шутливым экскурсиям от соседа Фаррелл к началу следующего месяца мог назвать все важные места города, знал как до них добраться кратчайшим путем и был достаточно осведомлен о социальной составляющей города в целом. Единственным темным пятном на его мысленной карте оставались трущобы, но Оскар о них не распространялся, а Эмилиан считал, что оно и ни к чему. Посетители бара за глаза называли их парочкой, и Эмилиан не знал, как к этому относиться. Ему действительно было хорошо с Оскаром: куда бы они не отправлялись, пока блондин был рядом, он чувствовал себя в абсолютной безопасности. После тяжелого дня он начал засыпать прямо на коленях соседа, нежась от его прикосновений к своим волосам, а утром не удивлялся, проснувшись не в своей кровати. Даже Буги признал в парне «своего» и больше не покушался на его вещи, что вообще было признаком крайнего доверия. Однако наедине никто из эсперов не заводил разговор об отношениях, и уж тем более никаких поцелуев при луне не было. Как ни странно, именно здесь Эмилиан почувствовал себя обычным человеком, не эспером, ведь как можно сравнивать проскопию с телепортацией или, например, симуляризмом (Фаррелл на своей шкуре ощутил всю жуть от того, что собственная тень пытается тебя домогаться). Тем не менее, Оскар продолжал уверять, что просмотр будущего куда полезнее, и вообще всячески подбадривал его. Именно поэтому стало так страшно, стоило Эмилиану увидеть, что их разлучат, возможно навсегда. Хотелось убедить себя, что это всего лишь ночной кошмар, но уже через минуту в комнату ворвались люди в форме, скрутили Оскара и без объяснений увезли. В депрессию Эмилиан не впал. Прыгать с крыши не стал. Также не размениваясь на объяснения собрал самое необходимое, не столько для себя, сколько для Буги, и отправился туда, где раньше боялся показываться – в трущобы.