Счастливо и долго

Штольман: Да что ж это такое, господа? Взыграла глупость? Или же – коварство? До кульминации героев довести, И бросить, ничего не объясняя? А как же мы? Кто, не жалея сил Прожил проблему выбора, страданья, И ревность через душу пропустил! И был готов вступить в сады любви.. Петр Миронов: Так вы, милейший, сами тормозили! Штольман: Да видит бог, я был готов уже, Позвольте, подсчитаю... В «Демиурге», Нет, раньше! Там, где из-за шахмат все Нина: Ты выглядел порядочным придурком... Штольман: Да не глупее, чем с тобой в цветах! Не зря об этом зрители все спорят. А там – не я! Петр Миронов: А кто? Вот это новость! Штольман: Там воля не моя. А сценаристов. Мол, им нужна интрига, напряженье. Нельзя так сразу – счастье и любовь. Помучайся давай, посомневайся. И девушку в грехах подозревай. Тьфу! Стыдно вспомнить... Анна: Вы – об «Инженере»? Штольман: О чем еще. А, впрочем есть о чем. Стоять, как дуб, пред поцелуем нежным!!! Кровавой рожи каменный фасад. Но мне велели, мол, все ради нас же! И ради зрительского интереса, Чтоб у экранов, словно на качелях, Летал народ, то плакал, то ругал, То расцветал улыбкой и надеждой. И я покорно выставил себя Каким-то арифометром! Фонарным Столбом! Анна: Вы слишком уж строги, Яков Платоныч, К себе. Ведь ваше благородство И так все ощутили, и прониклись Сполна. Не беспокойтесь так. Но соглашусь – обидно. И мне пришлось.. Дитя изображать. То – неразумное, то прямо скажем – злое! Ну, впрочем, детка быстро подросла. Но я считаю, нужно было сразу Сказать – «Люблю вас!», дальше - Хоть потоп! Но мне велели так же, как и вам - «Подумайте о зрителях, о том, Чтобы держать интригу, интерес. Нельзя без экивоков, и капризов. Петляет путь любви, и без сюрпризов Никак не обойтись!» Какая чушь! Теперь я понимаю – все напрасно. На нервах зрительниц жестокая игра, И наши недомолвки, ведь нельзя И слова в простоте сказать нам было! Петр Миронов: Мон шер Анетт, не будь такой наивной! Ведь ваши взгляды объяснили то, На что язык, увы, вдруг стал бессилен. Не говоря уже о танце рук... Нина: Ого! Ты провалился, милый друг! Тебе хотя бы верят. В большинстве. Что любишь, и вернешься, и тэ, пэ.. А я - совсем осталась не при чем в сюжете. Какая я? Насколько я плоха? Что привело меня к такой вот жизни страшной? Азарт и жадность? Страх, или любовь? Тебя, - люблю, иль только вожделею, Расчетливо использую щитом? Вот так и укатила в Петербург, Закутавшись в платочек оренбургский! Все это, миль пардон за мой французский! Конечно, свинство! Штольман: Я и говорю! Подставить нас - И бросить на дороге, Ведь путь наполовину не пройден. Мы совершали глупости сплошные, Мы отступали там, где надо наступать! Я сам себе хотел по шее дать, Когда у кладбища, зимой, не обнял Анну! Анна: А я? Я князю сразу же хотела отказать! И вас, конечно, тут же успокоить. Ну что за глупость, время так тянуть, Не замечать, что князю я – как пешка, Нужна. И просто – просто не люблю! И никакая мама, и триста тысяч теть Олимпиад Меня бы на согласье не подвигли! А авторы мне заявили – «Фигли! Отменный ход, по нервам снова - бац! В инете комментарии и споры!» Зачем сдалась на эти уговоры? О, кабы эту подлость раньше знать! Штольман: Я думал, что хотя бы наша ночь, Та ночь любви – под дулом пистолета, Расставит точки. Утром все рояли в кустах Сыграют бодрый марш, Развяжутся все петли, и словами Я выскажу все то, что так хотел сказать. Но мне не дали! Пришлось в письме, и только, написать. Петр Миронов: Как говорится, что с худой козы... Я не о вас! О тех, кто нами правит. Но – не любить они вас не заставят. И нашим зрительницам память не сотрут. Нас будут помнить! Слышишь ли, Аннет? Ты – новый символ, женственность и нежность, Любовь и юность. Сила и безбрежность Чистейших чувств, важней которых нет! И вам, Яков Платоныч, огорчаться, Не стоит. Вас простили все. За все! Вам верят. И надеются на вас. На то, что вот такие – существуют. И любят – крепко. Не жалея жизни. Вы, нынче, - просто памятник себе, «Несун Ответственности.» Не моя формулировка, но здорово ж звучит? Анна: Ах, дядя! У тебя сноровка, Утешить можешь в самый трудный час. Спасибо! Это так – мы созданы уже. Мы любим. И стремимся к счастью. Пусть остановлены жестокою судьбой, Но мы же существуем! Зрители, родные, Не забывайте нас. И не грустите. Пусть все покрыто тьмою и туманом, С нас хватит – и интриги, и обманов! И тайну вам раскрыть велит нам чувство долга: Штольман и Анна, вместе: «Мы жили вместе. Счастливо и долго!»