Эпитафия

…Неужто мы дела другого себе не найдём, - Закапывать тех, без кого этот мир, как калека? Такой же, как ты, Диоген всё искал человека, - Нашёл, докопался, и дальше ходил с фонарём. Неважно, куда мы кладём их – в песок ли, гранит – Их сны разрывают могилы, как слёзы ресницы, Им снится весь мир, но не наши скорбящие лица, - Они заслужили, их бог от кошмаров хранит. (с) Егор Белоглазов

Знаешь, в последние дни я часто приходил сюда, к твоему кенотафу. Не знаю, можешь ли ты меня видеть или слышать, но я всё же попытаюсь поговорить с тобой. Может статься, что это окажется всего лишь очередным монологом в пустоту. Но мне это нужно. Как и слабая вера в то, что туда далеко, где ты теперь, всё же доносятся слова отсюда. У тебя никогда не будет могилы в полном смысле этого слова. Нам, мой друг, нечего оказалось хоронить. Чёрт, чего же мне стоило тогда, в министерстве, не ринуться за Завесу вслед за тобой! Ты не представляешь. Остановило только то, что кто-то должен был держать младшего Поттера – у него, знаешь, как и у его отца, ноги бегут куда быстрее мыслей. А отпустить его значило дать ему погибнуть. А ты бы никогда не простил меня, позволь я этому случиться. Твой единственный крестник, последняя память о Джеймсе. Ты очень хотел заменить ему отца, но на деле стал скорее старшим братом. Ты так и не повзрослел по-настоящему, Сириус. Мне кажется, что даже доживи ты лет до шестидесяти – ты и тогда гонял бы на байке, орал песни во всё горло и подбивал уже детей Гарри на разные нехорошие поступки. И, клянусь, это не так плохо, как могло бы показаться. Сколько бы я ни критиковал тебя, пока ты был жив, и ни призывал повзрослеть и стать чуточку серьёзнее. Я дорого бы отдал, чтобы снова посмотреть на ваши с Джеймсом проделки. Да, чёрт возьми, даже поучаствовал бы в них. В тех, конечно, которые не касались издевательств над другими. Ты… понимаешь, о чём я. Гарри говорил мне, что ты раскаиваешься и не считаешь своё тогдашнее поведение поводом для гордости. Прости, но хоть ты и мёртв и не можешь мне возразить – я не верю тебе. Ты не раскаялся на самом деле. Твоя ненависть ко всему, что было ценностью для твоей семьи, никогда не была для меня секретом. Северус был особенным, прямо таки бельмом у тебя в глазу – он ведь так старался показать, что гордится своим факультетом. И при этом он был обычным забитым и потерянным ребёнком, которому не хватало по-настоящему близких друзей и нормальных родителей. Сириус, разве он никого тебе не напоминал? Сложись всё немного иначе, не одари тебя природа красивой внешностью, острым языком и обаянием – разве ты сам не стал бы таким же? К Тёмному Лорду приходят не только гордецы и самовлюблённые сволочи вроде Малфоя. Иногда в дурную компанию толкает одиночество и отчаяние. Когда ты был один или думал, что один, когда тебе не перед кем было выступать, ты испытывал то же самое — и отчаяние, и тоску. Так может быть, тираня его, ты на самом деле, раз за разом издевался над самим собой, таким, каким ты мог стать? И он так мозолил тебе глаза только потому, что ты видел в нём слишком много себя? Ну вот, я снова обвиняю и воспитываю тебя. Это как-то само получается, прости уж старого Лунатика. Я ничуть не изменился со школьных лет. Знаешь, а я часто вспоминаю те годы. Меня всегда удивляло, как ты умудряешься сочетать в себе на первый взгляд практически не сочетаемые вещи. Ты мог быть шумным и тихим, заботливым и жестоким, циничным и неимоверно светлым. Помню, в одно полнолуние, когда я наконец-то пришёл в себя лёжа в траве, весь израненный, грязный и опустошённый, первым, кого я увидел, был ты. Ты сидел рядом со мной и осторожно протирал мои раны каким-то заживляющим зельем. Ты ничего не говорил, но твоё лицо… Мерлинова борода, кто бы мог подумать, что у тебя может быть настолько сосредоточенное лицо! Ты перевязал меня и помог одеться. Даже не помню, где тогда были остальные, но до школы мы шли вдвоём и в полной тишине, пока ты, наконец, не решил её нарушить. — Не слишком быстро идём? Тебе не больно? — Нет, Сириус, всё в порядке. Спасибо тебе. Ты посмотрел на меня, и я до сих пор не могу точно сказать, что же было в том взгляде. — Да не за что, — ответил ты. А потом очень осторожно коснулся моих волос. Это было странно, потому что раньше ты без особого пиетета взлохмачивал их, стоило мне только закончить причёсываться. А тут… А потом ты меня поцеловал. Стиснул мои плечи и порывисто и жадно прижался губами к моим. И мы долго стояли так. А после просто продолжили путь к школе. Я и не ждал, что ты что-то станешь мне объяснять. В таких вещах ты предпочёл бы считать, что я сам всё пойму. Я и пытался. До самого твоего ареста. И я до сих пор не знаю, что же это такое между нами было. Самое удивительное во всей нашей истории, так это то, что в первую очередь мы были именно лучшими друзьями. А всё, что, что происходило кроме этого… Я бы сказал, оно не мешало и не противоречило нашей дружбе. Таков уж ты был. Тебе всегда хотелось обладать понравившимся человеком полностью. Но думаю, что это и не важно. Важно то, что оно было. И что я был счастлив. И ты иногда тоже, Сириус. Скоро солнце зайдёт, мне следует поторопиться. Я не знаю, когда приду в следующий раз и не уверен даже, что это вообще удастся, учитывая, что тут творится. Может быть, в следующий раз мы встретимся уже там. И думается, что если это и впрямь случится, я смогу сказать тебе намного больше.