***
— «Привет, секси». Лестрейд покраснел, побледнел, позеленел и снова стал белым, как простыня. Он сидел в ресторане вместе с Майкрофтом. Инспектор готовился к смерти, а политик лениво зачитывал вчерашний чат сообщений. Перед Холмсом стояло блюдо с омаром, которого, он, разумеется, до конца не доест (Диета, инспектор, диета). Омар пустыми глазницами смотрел на инспектора, и последнему казалось, что этот чертов вареный рак просто насмехается над незавидной участью Лестрейда. — Мистер Холмс… — неловко пролепетал Грег, постепенно серея и прощаясь с жизнью. — «Думаю о тебе, сладкий», — безжалостно продолжил Майкрофт, непринужденно покручивая вилку в своих тонких длинных пальцах. — Я был пьян, мистер Холмс! — чуть ли не отчаянно вскрикнул Лестрейд, все же решивший за жизнь побороться. — «Твоя задница так сексуально смотрится в этих чертовых брюках», — у Холмсов есть удивительный дар игнорировать людей. — Это недоразумение, — у Грега заалели кончики ушей. — Теперь вы считаете так. А вчера хотели «стянуть эти дурацкие брюки с шикарного зада». — Мистер Холмс, извините… — кто же знал, что вслух (да еще и голосом Майкрофта) это звучит так ужасно? — «Хочу разложить вас на своем столе…» — Мистер Холмс, пожалуйста! — «И выебать твоим идиотским зонтом». — Мистер Холмс… — О, вот это мое любимое! «Забудь в Ярде свою туфельку, моя Золушка. Я буду твоим принцем», — Майкрофт промокнул салфеткой уголки глаз. — Майкрофт!.. — Да, инспектор? — Извините, я не хотел. Честное слово! Не знаю, что на меня… — Ну что же вы? Вчера это подняло мне настроение. В три часа ночи у меня же ему неоткуда взяться, — политик сщурил глаза-льдинки, отчего в животе инспектора что-то болезненно сжалось. Взгляд Василиска. Ну, точно рептилия. — Клянусь, я больше к бутылке не притронусь! — в последний раз взмолился Грег и снова покраснел. Как омар на тарелке перед Холмсом. Лестрейду вдруг представилось, что этот омар — он сам, а Майкрофт лениво тыкает в него вилкой. Очень изящно отрывает клешни и… о, ужас, голову. — Мне было очень лестно, признаюсь, — сказал вдруг Холмс и засмеялся, не в силах больше держать режим бесчувственной саламандры из-за смехотворного выражения лица Лестрейда, покрытого красными пятнами. У Грега отвисла челюсть. Майкрофт умеет смеяться? Святые отцы, неужели после этого должен случиться апокалипсис для всемирного равновесия? Инспектор инстинктивно зажмурился, готовясь к тому, что где-нибудь обвалится потолок или прогремит взрыв. — Только я не совсем понимаю, почему именно меня вы выбрали своей жертвой, — Холмс привычно изогнул бровь, слегка ее приподняв. От этого движения у Грега каждый раз дергается кадык. Каждый раз хочется рассказать причину, и каждый раз слова застревают в горле. Но сейчас… — Да нравишься ты мне, рептилия хренова! — не выдержав, крикнул инспектор чуть ли не на весь ресторан. И со злорадным блеском в глазах проводил взглядом упавшую куда-то в блюдо с омаром челюсть политика, веснушчатые кончики ушей которого стали пунцовыми.Равновесия в мире не добиться. Апокалипсис неминуем.