***
— То есть он сделал тебе предложение? — Да. — Прям руку и сердце предложил? — Да. — С кольцом? — Угу, — в докторе исчезла еще одна порция виски. — И на колено вставал? — Ага. — И что ты ответил? — Скотти! Мать твою! Что я мог ему ответить?! — Ну, не знаю, — пожал плечами инженер и разлил остатки содержимого бутылки по бокалам. — Вариантов-то всего три: да, нет, и мне надо подумать. — Скотт, ты в своем уме?! Мне Спок предложил выйти за него! Мне! Спок! Какой «надо подумать»?! — Маккой залил в себя виски и неприятно поморщился, инженер тут же последовал его примеру. — Я послал его куда подальше! — расставил все точки над «и» Леонард. — Не хорошо как-то, он же к тебе со всей душой, — растерянно пролепетал Скотти. — Док, а что вообще между вами? Типа роман? Или так… ничего серьезного? Маккой чуть не выронил из рук непочатую бутылку, которую в этот момент вытаскивал из тайника в фальшполе инженерного отсека. — Это такая шутка? Ты реально веришь в существование вселенной, в которой между мной и Споком может быть роман? Маккой кинул свирепый взгляд на Скотти, обещавший инженеру долгую и крайне мучительную смерть, но виски в его бокал все-таки налил. — Он тебе предлагает стать его супругом, логично предположить, что вы хотя бы… — Скотти понизил голос до шёпота, — трахаетесь? Многострадальная бутылка опять выскользнула из рук Леонарда. Жестом достойным жонглёра он успел поймать её у самого пола. В гробовой тишине инженер и доктор шумно выдохнули — Скотт, никогда больше не произноси такое вслух! Так ведь и до сердечного приступа недалеко. — Так вы не трахаетесь? — Нет! — Вообще никогда? — Нет! — Ни разочек? — Нет! — Ну, может, всё-таки что-то было? — Нет! — Случайно? — Нет! — Или по пьяни? — Скотти, что ты несешь?! — Может, ты за щеку у него брал? Он у тебя? Рукой ему помог? — Скотт! — Слияние разумов? — Нет! — Медляк? — Не было у нас ни-че-го! — Ладно. Повисло молчание, во время которого Леонард недовольно пыхтел, а глава инженерной службы задумчиво почесывал подбородок. — Знаешь, док, если между вами ничего никогда не было, тогда это действительно странно. — Да ладно?! А я-то думаю, что не так, — скорее по привычке, чем со зла, съязвил Леонард. — В таком случае нам стоит напиться вдрабаган, — весело заметил Скотт, не обращая внимания на привычное недовольство доктора. — А ты думал, я к тебе пришёл дела сердечные решать? — спросил Маккой, откручивая пробку на бутылке. Нехорошо, когда бокалы стоят пустыми.***
— Краси-и-иво, — потянул доктор. Они со Скотти лежали на полу самого нижнего уровня инженерного отсека, распластавшись, как две большие морские звезды. Их завороженные взгляды были устремлены вверх, где на несколько уровней выше, словно гигантские змеи, переплетались трубопроводы различных диаметров. Белое облако испарений окутывало клубами трубы, гидроклапана и краны, создавая сюрреалистичную иллюзию инопланетного змеиного гнезда. — Красиво, — повторил Леонард. — Очень, — подтвердил Скотти. — А теперь представь, что во всех этих трубах и резервуарах пиво. Темный бархатный эль. Он спешит по трубопроводам, заполняет баки, его плотная белая шапка перекатывается под крышкой резервуаров. — А вы романтик, мистер Скотт, — без издевки или сарказма сказал Маккой. — Только пусть это будет не пиво, а бренди. Целый инженерный отсек с бренди. Леонард улыбнулся сам себе, пока его богатое пьяное воображение рисовало красочные картины. — Да хоть клюквенный морс. Вот Чехов представляет внутри квас. Представляешь хлебный квас! Ты хоть раз пробовал квас, док? Это же жуть! А он говорит, что по трубам течет квас, а внутри баков окрошка. Эти русские совсем больные граждане. Ты знаешь, что такое окрошка? Это холодный суп с овощами и колбасой, холодный суп с квасом! Да ее нужно запретить конституцией федерации, как негуманное обращение с продуктами. И этот кошмар Чехов представляет внутри моей леди. — Скотти, ты, что, спаивал Чехова? Он же ребёнок еще, — Леонард попытался театрально вздернуть бровь, но лицевые мышцы, кажется, взяли отгул. — Ребенок?! Док, ты где-то потерял пару лет жизни. Этот ребёнок уже поимел всех твоих медсестер, связисток и половину младших офицеров по науке. Я серьёзно подумываю, заставить своих инженеров ходить с бумажными пакетами на голове. Хотя не уверен, что это поможет, Чехову вообще по барабану на внешность, лишь бы дырка снизу была. И потом, ты забыл, что Павел — русский, он водку пьет без закуски. Не помнит, правда, потом ничего, но пьет, как бог. Я вообще не понимаю, как в одном человеке могут уживаться технический гений, бесконечный заряд позитива, демон разврата и русского алкоголизма. Это магия какая-то. А ещё он всем нравится. Как можно всем нравиться? Ты знаешь хоть одного человека, кому бы не нравился Чехов? Да что люди, он даже клингонам нравится. — Пашка хороший, — блаженно отозвался Леонард, заворожённый паутиной трубопроводов. — Э-э-э! — инженер резко сел и возмущенно уставился на друга. — Ты не смей! Тебе Спок предложение руки и сердца сегодня сделал. — Спасибо, что напомнил, — Леонард обречённо прикрыл глаза ладонью. — За что мне такое счастье? — Ты повторяешься, док, — весело и пьяно ухмыльнулся Скотти. — Хотя, знаешь, у меня есть некоторые соображения. — Выкладывай, — Маккой убрал руку от лица и внимательно посмотрел на инженера, точнее попытался посмотреть, поскольку взгляд у него был уже достаточно расфокусированным. — Во всё виноват капитан, — потеряв опору, верхняя часть туловища Скотти, начала раскачиваться словно маятник. Туда-сюда, туда-сюда. — Все, абсолютно все на «Энтерпрайз» знают, что старпом не равнодушен к капитану. Серьёзно, каждая живая душа на корабле — от командного состава мостика до андорианских термитов в грузовом отсеке — уже в курсе их нездоровых отношений. И здравомыслящая половина экипажа понимает, что интерес Спока отнюдь не одно… одност… односторонний. Маккой многозначно пожал плечами, стараясь концентрироваться на словах Скотти, а не на его покачиваниях, которые, к слову, почему-то очень завораживали. Инженер расценил молчание Леонарда по-своему. — Док, только не говори, что не замечал их танцы с бубном вокруг друг друга. А эти их многозначительные взгляды на мостике. Эти споковы поигрывания бровями. А похотливые взгляды капитана. Я просто уверен, каждый раз, когда Кирк разговаривает со Споком, он представляет его голым. Да я бы не удивился, если б в один прекрасный день застал их трахающимися в капитанском кресле. — Прекрати, Скотти! Иначе эта картинка будет меня преследовать всю жизнь! — Ой, да ладно, можно подумать, тебе это не приходило на ум. — Ну-у, может… — уклончиво ответил Леонард, пока в его воображении Спок имел Джима на панели управления. — Только тогда почему Спок сделал предложением мне, а не Кирку? — А может и сделал! Маккой скептически выгнул бровь, в смысле попытался выгнуть бровь. В состоянии доктора это было больше похоже на судорогу, но Скотти его понял. — Ладно, с предложением я погорячился. Но что мешало ему признаться в чувствах? И… — Получить мягкий, но бесповоротный отказ, — понял мысль инженера Маккой. — Точно! Как бы наш капитан не увлекался своим помощником, вряд ли в этой вселенной найдётся существо, ради которого он согласился бы остепениться. И тогда… — Спок решил отомстить капитану, сделав мне предложение прямо на мостике. Вот же тварёныш! И пусть потом не говорит, что месть — это не логично! — Может, он и не мстил вовсе, а просто решил связать свою жизнь с кем-нибудь попокладистее и повернее капитана. — Э-э! С каких это пор я стал покладистее, — от возмущения Маккой даже поднялся, то есть попытался подняться, но гравитация в этот день была почему-то особенно жестока к главе медслужбы. — Я тебя умоляю, док. Ты, конечно, ещё та заноза в заднице, но чертовски милая заноза, — расплылся в улыбке Скотти. — Я бы и сам на тебе женился, но, прости. Инженер помахал перед глазами доктора рукой, на безымянном пальце которой поблескивало тоненькое золотое колечко. Как будто кто-то на «Энтерпрайз» не знал, что глава инженерной службы сдался без боя и вот уже полгода стойко изображает из себя примерного мужа. Как будто кто-то не помнил скромную, но трогательную церемонию, на которой Леонард смело взял на себя роль шафера. Как будто кто-то мог забыть разгульную вечеринку, где Маккой, облаченный по всем правилам в килт, твидовый пиджак, гольфы и берет с помпоном, отплясывал с женихом и невестой шотландские танцы на столе. — И та-а-ак, — доктор постарался вернуть свои разбегающиеся в разные стороны мысли к решению текущей проблемы, — ты думаешь, во всём виноват Кирк, потому что отшил Спока? — Одно… однозн… одзнач… Полюбас! Леонард снова попытался сразиться с гравитацией, на это раз у него вышло вполне неплохо. Он даже принял относительно сидячее положение. — Тогда пошли! — Куда? — К Ки… — Маккой не успел завершить свой боевой клич, потому что Скотти зажал его рот рукой. — Тс-с-с, — инженер приложил указательный палец свободной руки к своим губам, весь сосредоточился и обратился в слух. Насколько вообще это было возможно в их нынешнем состоянии. — М-м-м, — возмущённо промычал доктор и в это мгновение услышал легкие, практически бесшумные шаги где-то за спиной. — Она выебет нам мозг, а потом заставит тысячу раз написать на клингонском «Я — гребанный мудак и алкоголик», — шепотом произнес Скотти. Маккой вопросительно посмотрел на друга и, так как его рот все еще был в плену руки инженера, попытался вложить в свой взгляд максимальное количество информации: «Мне очень страшно. Я не хочу писать на клингонском. Я знаю на клингонском только фразу „Я — врач, не убивайте меня, пожалуйста“. Я сто лет не писал ничего рукой. Если я умру, не отдавай моего триббла Джиму». Скотти его понял. — На счёт три бежим в разные стороны. Запутай следы. Не используй лифт. Встречаемся у каюты капитана. Раз, два, ТРИ! Леонард ломанулся влево и краем глаза заметил, что Скотти побежал направо. Через несколько секунд по всему отсеку раздался весьма громкий звук, оповестивший о том, что чей-то лоб встретился с чем-то металлическим: трубой или перегородкой. Последнее, что услышал Маккой, вылетая из инженерного: «У меня не муж, а редкостный кретин». Дальше шла непереводимая игра слов на ромуланском. Скорее всего, это был ромуланский. По-ромулански доктор тоже знал лишь фразу «Вы — интересная личность, может, обсудим наш вопрос наедине».***
— Это ты во всём виноват! — Боунс, ты пьян! — Да. Кирк выглядел сонным. Наверно, потому что он спал. Но эта догадка не помешала Леонарду пятнадцать минут колотить в дверь его каюты, а потом тыкать длинным пальцем капитану в грудь, обвиняя во всех смертных грехах. Не то чтобы в этой ситуации для Джима было что-то новое. Не то, чтобы капитан не был рад видеть друга в своей каюте в любое время в любом состоянии. Но Кирку казался выходящим за грань нормальности тот факт, что остальные люди в подпитии звонят своим бывшим, а Маккой — приходит к нему. И вообще Джиму было слегка обидно, что друг куражится на стороне, а к нему приходит только покачать права. Но Кирк решил, что предъявит претензии доктору по поводу дружеской верности завтра с утра, когда тот будет болеть с похмелья. А судя по его нынешнему состоянию, ему предстоит дичайший бадун. Месть — блюдо, которое подают холодным. Джим втащил друга в каюту и прислонил к стенке. — Так что же такого страшного я натворил? — Скотти погиб, — у Леонарда дрогнула губа, а у Джима — сердце. — Как погиб? — Я не смог за ним вернуться, она догнала его. И ругалась на ромуланском. Наверно, на ромуланском. Мне пришлось оставить его там. Капитан облегчённо вздохнул, осознав, что жизни инженера ничего не угрожает, кроме гнева жены. — Я так понимаю, сейчас где-то в темных закоулках инженерного отсека остывает бездыханное тело Скотти, выпотрошенное острыми коготками Нийоты? — Ты — бессердечный! — Леонард в отчаянье прикрыл лицо руками. — Я бросил его! А должен был оберегать, ведь я же ему обещал, согласился быть его шафером. Джим закатил глаза. Если трезвый Боунс — это клубок сарказма, то пьяный Боунс — это сгусток жалости ко всем обездоленным и брошенным людям, вулканцам, бетазойдам, клингонам, трибблам и котятам. — Боунс, может, уже скажешь, зачем ты притащился ко мне посреди гамма-смены? Явно не из-за того, что Нийота разогнала вашу вечеринку в инженерном. — Ах, да, — вспомнил Леонард и в момент вернулся к своему любимому брюзжащему состоянию. — Это ты во всем виноват! Маккой снова тыкнул капитана в грудь, правда и сам чуть не упал следом. — Хотелось бы больше конкретики, — Кирк аккуратно вернул Леонарда в вертикальное положение. — Ты виноват в моем позоре на мостике. — Я? Я-то тут причем, если Спок вдруг воспылал к тебе невиданной любовью? — Ты его отшил. Если бы ты его не отшил, ничего бы не было, — в голосе Боунса сквозила детская обида, он даже смешно поджал губы. — Я его не отшил, — спокойно ответил Кирк. — Ты врешь! — Нет, я его не отшивал. Он сам решил, что не стоит продолжать… то, что между нами было. Ну, почти сам. — Эткак? — Леонард удивленно захлопал глазами и начал медленно сползать по стене. Джим успел его подхватить и пересадить в кресло. — Да так, поговорил с послом. Не знаю, что такое страшное старший Спок сказал про меня или про нас из другой реальности, но на этом — всё. Конец. Не то, чтобы Джим казался расстроенным, но ситуация его как минимум раздражала. — Ясно, — твёрдо сказал Маккой и резко поднялся. Что удивительно — его даже не повело. — Значит, во всём виноват посол Спок! Леонард двинулся к компьютеру Джима. — Эй, ты куда? — Звонить послу, — безапелляционно ответил доктор, не понимая, почему Джим задает столь глупый вопрос. — Это очень плохая идея, Боунс.***
— Посол, вы во всем виноваты! — Вы пьяны, доктор. — А вы поразительно сообразительны. Джим благодарил всех богов, что там, где сейчас находился посол на Новом Вулкане, был день. Впрочем, ситуация всё равно складывалась идиотская. — Чем обязан вашему вниманию, доктор? Капитан? Джим за плечом друга только смущенно улыбнулся. Единственное на что надеялся Кирк, что этого Спока пьяные выходки Маккоя вряд ли могут смутить. — Вы во всём виноваты! — Боунс практически нависал над экраном, и посол, видел только огромное пьяное лицо доктора. Впрочем, всё равно вполне симпатичное и родное. — Я слушаю вас, Леонард, — Спок тепло улыбнулся, отчего Джим прибалдел: даже от посла он не ожидал такого терпения. Их Спок на его месте уже вырубил бы связь или самого доктора. — Что вы сказали нашему старпому? Почему он отказался от Джима? Зачем? Они же должны быть грёбанной парой вся «Энтерпрайз»! Королём и королевой выпускного бала! — Доктор, мне кажется, что мои взаимоотношения с капитаном не входят в круг ваших… — А вот и хрен! Теперь входят. В круг. Входят. Ваши взаимоотношения. Если бы вы их, — Маккой махнул рукой куда-то за спину, — не рассорили, наш Спок не свихнулся бы. Ну, может и свихнулся бы. Рядом с Джимом сложно не тронуться умом… Но совершенно точно он не стал бы звать меня под венец! — Кто? — Спок! — Куда он вас позвал? — Под венец. Посол вопросительно вздернул брови и попытался разглядеть капитана за спиной Маккоя. Джим ему утвердительно кивнул, отчего брови посла рискнули покинуть его лоб. — Вы серьезно? Если быть откровенным, я рассчитывал на другой результат нашего с ним разговора. — Не хотел вас ни в чем упрекать, посол. Но разве вы не должны не вмешиваться в ход развития нашей истории. Кажется, вы обязались не влиять на наши решения, — наконец, подал голос капитан, и теперь Леонард утвердительно мотнул головой, поддерживая друга. Посол печально опустил взгляд и тяжело вздохнул. Что было слишком опасно делать в присутствии агрессивно-жалостливого Маккоя. — Понимаете, наша связь с Джимом в параллельной вселенной принесла нам обоим слишком много боли. А ее разрыв и вовсе стал катастрофой. Я видел куда, движутся ваши отношения здесь. Вы снова могли совершить те же ошибки, что и мы. Я просто хотел уберечь вас от этого. Леонард и Джим синхронно раскрыли рты. Кирк собирался поблагодарить посла, а Маккой — помчаться на Новый Вулкан, чтобы заключить посла в крепкие объятия полные сочувствия. Или на худой конец сказать, что посол чертовски мил, добр и великодушен, и не хочет ли он вместо здешнего Спока взять его в мужья. Но мысль доктора так долго оформлялась в словестную форму, что посол продолжил. — Я рассчитывал, что оставив намерения относительно капитана, моя молодая версия займётся укреплением отношений с лейтенантом Ухурой. Но, как известно, она предпочла мистера Скотта. Мне следовало предположить, что в подобной ситуации выбор Спока относительно нового партнёра будет вполне логичен. Вы всегда были очень привлекательны, Леонард. Не только для меня, но и для капитана. Джим сделал большие испуганные глаза и на всякий случай отодвинулся от друга на шаг. — Ну, спасибо, посол, — не прощаясь, Маккой выключил компьютер. — Джим, где у тебя то пойло, которое ты купил у контрабандистов на прошлой базе?***
— Ты внта ввсё. — Что? — Ты виновата во всём! — Ты — пьян, Леонард. — Очень. Маккой даже не собирался спорить, потому что сложно спорить, когда ты с трудом держишься на ногах и при этом изо всех сил стараешься не смеяться. Леонард четко понимал, что смеяться было оче-е-ень плохой идей. Но Ухура в древних бигудях казалась невероятно смешной. В гигантских пластиковых бигудях. У бывшей Маккоя были такие же, она всегда говорила, что они лучше современных приборов держат форму. Леонард ничего не знал про форму, о которой говорила жена, но форма башки у неё в этих бигудях была охрененно смешная. Он даже однажды трахнул Мириам в них, представляя вместо неё какую-нибудь инопланетянку с большой головой. Это был единственный опыт ксенофилии в жизни Леонарда. Но Маккою не стоило рассказывать об этом Ухуре. Очень раздраженной Ухуре. Посреди ночи. После того, как он споил её мужа. Кстати! — Ниота, ксти, ты по-прежнему Ухура или теперь Монтгомери? Господи, как ты выговариваешь эту чертову фамилию? Как я выговорил эту фамилию? — Монтгомери — это имя. Фамилия у него — Скотт. В любом случае, не понимаю, как моя фамилия связана с твоей женой в бигудях, и в чем собственно я виновата? — Нийота подходила к точке кипения, и Леонард здраво рассудил, что больше отклоняться от темы не стоит. — Ты должна была вернуться к Споку, когда он разбежался с Джимом! — Леонард хотел тыкнуть пальцев в грудь связистки, но последняя адекватная мысль уберегла его от столь опрометчивого поступка. — А он, что, сходился с Кирком? — Ты поняла меня, — Маккой закатил глаза и на всякий случай засунул руки в карманы брюк, чтобы его пальцы, которые начали жить своей жизнь, больше не стремились к груди чужой жены. — В смысле, когда они перестали ходить кругами вокруг друг друга. Ты должна была простить Спока и сойтись с ним обратно. — Так я и сошлась. Мы целый месяц были вместе. — Что? — Да, мы месяц снова встречались, но он был холоден со мной. — В смысле холоден по меркам нормального человека или по меркам Спока? — По меркам Сарека. — О, тогда это труба. Как минимум Дельта Веги, — не мог не согласиться Маккой. — А потом появился Скотти, весь такой несчастный. Джейла оставила его, и он казался брошенным, но при этом он был добрым, чутким, внимательным. Уж извините, доктор, что моё сердце оттаяло. Всё, пока, — Нийота уже нажал на блокировку двери, но Леонард не собирался освобождать дверной проём. Тем более он за него держался. — Погоди, то есть Скотти увел тебя, когда ты ещё со Споком была? — В целом, да. — Вот ведь гадёныш! — возмутился Леонард и рванул вперед, но Нийота перекрыла ему проход в каюту. — Эй, ты куда? — Мне надо разобраться с твоим мужем. — Так иди в инженерный, он там. Маккой замер в ступоре. — А что он там делает? — По-твоему, я его на себе через весь корабль тащила? — Ты его оставила на полу в инженерном? — Леонард огромными влажными глазами уставился на связистку. — У тебя нет сердца. Мне следовало вступить с ним в брак, я бы точно не бросил его на холодном полу. — У тебя свой жених есть, который, кстати, был моим, — гаденько ухмыльнулась Нийота. — И не бросала я Скотти на полу! Затащила в подсобку. Он раньше всегда там спал, когда напивался, то есть почти каждую неделю. И нечего на меня так презрительно смотреть! Я ещё посмотрю, где тебя Спок будет оставлять, Боунси.***
— Это ты во всём виноват. — Дорогая, я буду омлет, йогурт и кофе с соевым молоком. Скажи капитану, что я сегодня не смогу спуститься в инженерный. Я тебя люблю, — сонно пробормотал Скотти, укутываясь в плед, и получше устраиваясь на чем-то отдалённо похожем на кушетку. — Скотти, ты уже в инженерном, в подсобке. И я тоже тебя люблю. Инженер удивлённо распахнул глаза и уставился на Леонарда, сидящего рядом с кушеткой на полу. — Мы пьяны, Лен. — Чертовски верно. — Что я здесь делаю опять? Я же женился! Мы же собирались к Кирку! — Тебя настигла любовь в лице твоей жены и алюминиевой трубы. — Так мы не пошли к капитану? — Ты не смог, а я пошёл и выяснил, что это ты во всём виноват. — Я? Почему? Я-то тут причем?! — Скотти хотел возмутиться более эмоционально, но находясь в тугом коконе, который он сплел из пледа, это было проблематично. — Ты увёл Нийоту у Спока, когда она ещё встречалась с ним. А так как до этого посол настроил нашего старпома против отношений с капитаном, он решил переключиться на меня. Но этого не произошло бы, если бы кое-кто не был таким умилительно несчастным после разрыва с Джейлой, что растопил холодное сердце связистки. — Блин, я и правда слажал. Прости, док. — Ой, вот только не надо смотреть на меня так жалостливо и преданно. Ты уже женат. Уймись! Они посидели/полежали ещё немного в полной тишине. Скотти, кажется, начал снова дремать, а Леонард думал, что теперь ему некого обвинять в своем идиотском положении. На инженера он просто не мог сердиться. Тут Нийота была права, он мил словно ангорский триббл. — Я знаю, кто виноват, — Скотти выдал это так внезапно, что Маккой вздрогнул. — Кто? — Сулу. — Хикару с какого боку во всей этой истории замешан? — Так это он меня достал: женись, женись, женись, женись. Постоянно мне фотки показывал своих мужа и дочери, рассказывал, какие они замечательные. Мол, я тоже должен кого-то найти, чтобы заботились обо мне, любили. Потом говорит: «Вот посмотри на Нийоту. Она ведь такая красивая, умная и добрая. Она со Споком чахнет, спаси её». Вот я и повёлся. Только Сулу как-то пропустил тот момент, что он с семьей раз в полгода видится, а мне Нийота каждый день мозг ест большой ложкой. Но я её люблю. — Ложку? — Нийоту! — Значит, виноват Хикару? — Ага. — Отлично, — Леонард тяжело поднялся и уже собрался уходить, но его остановил жалостливый голос Скотти. — Лен, погоди. Там у меня вермут за стеллажами припрятан. Может, по рюмашке? — А ты разве не пойдёшь к себе? — С ума сошел, там Нийота в бигудях! Это же жуть жуткая! Ты видел её в бигудях?! — К сожалению, да. С каких пор ты пьёшь бабские напитки, Скотт?***
— Здравствуй, Леонард. — Что, даже не скажешь, что я пьян? — А это требует уточнения? — Нет. И не спросишь, зачем я здесь? — Очевидно, потому что я во всём виноват. — Твою! Как это у тебя получается? Это магия какая-то? — Нет, просто это самое простое объяснение тому, что ты делаешь у меня в гамма-смену безбожно пьяный. Либо это, либо ты, наконец, понял, что без памяти влюблен в меня. Но тогда прости, ничем помочь не могу. Я люблю мужа, — приятно улыбнулся Сулу. — Скотти тоже любит Ухуру. Так нечестно, все клёвые парни уже заняты. Придётся жениться на Кэрол, — серьёзно парировал Маккой. — А разве тебе не Спок сегодня в любви признавался? — О! Точно! Это ты во всём виноват, — Леонард ткнул в Хикару пальцем. На сердце сразу полегчало, всё-таки с Сулу было значительно проще общаться, чем с Нийотой. — Нет, — категорично ответил рулевой. — Даже не спросишь, в чем именно? — Догадываюсь, в том, что настроил Скотти сойтись с Ухурой, и таким образом заставил Спока обратить внимание на тебя. — Это точно какая-то магия! — ошалело смотрел на Сулу Маккой. — Только я не виноват, это Чехов. — Продолжай, — Леонард по-свойски зашёл в каюту Хикару и плюхнулся в кресло. — Может, что-нибудь будешь? — рулевой понял, что быстро избавиться от доктора не получится. — Нет, спасибо, — Леонард почувствовал, как тошнота поднимается по горлу и решил, что сегодня с него достаточно. Пока достаточно. — Это всё Павел придумал, — продолжил Сулу. — Ты же знаешь, что он влюблён в капитана? — Что?! — похоже, Леонарду всё-таки стоило выпить перед разговором. — Давно, ещё с первой миссии. Но у Кирка то толпа девиц всех мастей, то плачущий старпом, то затяжная депрессия, короче, ему не до влюблённого Чехова. А Павел страдает. — Вижу, как он страдает, — скептически усмехнулся Леонард. — Особенно в каютах моих медсестер. — Это он так компенсирует неразделённую любовь. — Ну-ну, — всё ещё сомневался доктор. — Так я и Спок какое имеют отношение к тоске энсина по капитану? Сулу хищно улыбнулся, отчего Леонарду стало как-то не по себе. Во-первых, потому что рулевой улыбался очень редко, во-вторых, хищно он не улыбался никогда. Никогда до этого момента. — Так это же самое интересное, док. Про роман Кирка со Споком ты хоть знаешь? — Пфф, нет у них никакого романа, и не было, — снисходительно улыбнулся Маккой. — Зачах ещё в зародыше, поэтому Спок и переключился на Ухуру. — Да не с нашим Споком, а с послом. — Стоп! Я передумал, мне надо выпить! Когда половина бутылки клубничного ликера исчезла в недрах доктора, тот решил, что теперь готов слушать про отношения лучшего друга со старшей… старой версией его первого помощника. Впрочем, своё замешательство Маккой смог уместить в одно слово. — Какого?! — Я, конечно, не думаю, что у них интим, но соединение разумов и легкий петтинг не исключаю. — Сулу, давай без подробностей, твоему ликеру хорошо внутри меня. Не будем возвращать его обратно. И потом… посол же мне сказал… Я его спрашивал… А он мне… Да как же? Он сказал, что их связь слишком болезненная, и всякую прочую слезливую ерунду наговорил. — Это у них рабочая версия, если вдруг кто-нибудь что-нибудь заподозрит. В общем, Павел получил отворот-поворот, но в состязании с послом у него шансов и не было. — И всё равно я не понимаю, причем во всей этой жуткой истории я, — на самом деле в это момент Маккой не мог перестать думать о Джиме в объятиях посла. Самое страшное он не понимал, пугают ли его эти мысли, или интригуют. — Боюсь, это будет еще сложнее… Значит, Чехов решил на время отойти в сторонку. На время. Он рассудил, что посол не вечный, и однажды придёт момент прижать убитого горем капитана к своей груди. И главное для Павла — чтобы в этот момент рядом не было конкурентов на объятия с капитаном. В первую очередь… — Нашего Спока. — Тебя. — Чего? — Леонард, ты вечно трешься около капитана: постоянно заманиваешь его в лазарет, торчишь зачем-то на мостике, вызываешься в десант, хотя у тебя целый отдел подчинённых. К тому же вы — лучшие друзья, он бежит к тебе, когда грустный, когда радостный, и когда еще не определился. И последнее, у тебя нет женщины. В смысле вообще никогда не было постоянной женщины со времен академии, то есть с того момента, как ты познакомился с капитаном. Теперь ты понимаешь, почему в первую очередь Павел опасался именно тебя? А во вторую очередь — конечно, Спока. Поэтому Чехову нужно, чтобы вы были уже заняты в решающий момент его жизни, когда капитан станет одинок, и честь утешать нашего несравненного Джеймса Кирка достанется только ему одному. План был прост. Он попросил меня, чтобы я надавил на Скотти, и тот увел Ухуру. А Спок с дважды разбитым сердцем отправился к тому, кто посговорчивее и попокладистее — к тебе. — С чего я попокладистее-то?! — возмутился Леонард и влил в себя залпом ещё четверть бутылки ликера. На секунду ему показалось, что рот слипся навсегда. — Ладно тебе, Леонард, все же знают, что ты милаха. — Да это ж, ерунда полная! Я не про милаху, а про план Чехова. Как такое вообще можно спланировать? Это всё слишком сложно. Скотти должен был увести Ухуру, Спок — переметнуться именно ко мне, а Кирк выбрать из четырех сот членов экипажа Чехова. — Я тоже так думал до вчерашней альфа-смены. Но Скотти с Нийотой уже как полгода в браке и планируют много маленьких чернокожих шотландцев. А в эту секунду ты сидишь у меня в каюте и надираешься, потому что не знаешь, что ответить Споку на его предложение руки и сердца. После минуты, предоставленной Маккою на обдумывание, Сулу хотел ещё что-то добавить, но Леонард решительно поднялся. — К Чехову? — спросил Хикару без особого интереса. — Да, — Маккой сделал несколько шагов к двери, но внезапно остановился и пошёл в обратную сторону. — Но сначала я должен воспользоваться твоим туалетом не совсем по назначению. — Да без проблем.***
— Я не помню, что мне нужно от тебя. Но, кажется, я хотел тебя убить, маленький засранец. — Доктор, вы пьяны? — Угадал, — зеленоватый Леонард отодвинул ошарашенного Павла с прохода и ввалился в каюту. — Я буду спать здесь. — Но… Но Маккой уже похрапывал на кровати Чехова.***
Леонард проснулся в аду. Да, это определенно был ад, потому что Чехов громко пел в душе ужасные русские песни, не попадая ни в одну ноту. Аккомпанемент чудному голосу навигатора составлял не менее мерзкий треск кома. Леонард выругался, с удивлением отметив, что по-ромулански. Откуда он знает ромуланские ругательства? — Да? — рявкнул Маккой в ком. Слава богу, на стандарте. — Боунс, наконец-то! Я тебя два часа не могу найти. Куда ты пропал? Я уже весь звездолёт прочесал, — капитан кудахтал, словно наседка, отчего и без того больная голова доктора грозилась взорваться. — Джим, я молю тебя, прекрати тарахтеть, — не слишком дружелюбно отозвался Леонард. — Оу, прости, Боунс. Головка болит? — Маккой был уверен, что капитан на той стороне подленько ухмыляется. — Ты вообще где? Леонард осмотрелся. Всё-таки потерей памяти он не страдал, и проснулся именно там где и рассчитывал — в каюте навигатора. Вот только почему-то в одних трусах. — У Чехова, — честно ответил Леонард. Секунду в коммуникаторе не раздавалось ни звука. — Что ты забыл в каюте Павла так рано? — тон капитана неожиданно изменился. — Честь и совесть, — огрызнулся Маккой. Ему показалось или в вопросе Кирка был спрятан некий тайный смысл? Впрочем, в текущем состоянии понять его доктор был не в силах. — А еще крепкий здоровый сон. Сплю я здесь, то есть спал, — решил уточнить Леонард. — Почему вы спите в постели энсина, доктор? И где, простите, сам мистер Чехов? Маккой всё ещё не понимал вкрадчивые интонации в голосе капитана. — В душе, — ответ был логичным, даже Спок бы не подкопался, но капитан почему-то внезапно отключился. — Джим? В это время из душа вышел сам хозяин апартаментов с влажными волосами и в одних домашних штанах. Маккой как-то сразу почувствовал себя дефектным. Вот почему кому-то достаётся статус «доктор-милаха», а кому-то тело Аполлона, русые кудряшки и небесно голубые глазища? — Как вам спалось, доктор? — лучезарно спросил Чехов. Маккой был поражен. Всё-таки Чехов святой. Сам Маккой уж точно бы не стал интересоваться, как спалось нарушителю его спокойствия. С другой стороны, если кто-нибудь решил бы вломиться к главному врачу пьяным с невнятными претензиями, остаток смены несчастный провёл бы в лазарете с травмами лица средней тяжести. Но у Павла вообще в заводских настройках не были предусмотрены такие эмоции, как гнев, злость и раздражение. Интересно, как этот парень страдал по Джиму? Типа: «О, боже, он меня не любит. Пойду поглазею на него на мостике. Я так счастлив, что мы работаем вместе»? — Шикарно, Чехов, спасибо — хмуро ответил Леонард. — Ты сам где спал? Больше всего Маккой боялся услышать в ответ бодрое: «С вами». — На матрасе. У меня есть матрас складной, бабушка прислала. Он не то, что наши стандартные, бабулин очень удобный. До того, как от меня сосед съехал к своей девчонке, я у Сулу часто на этом матрасе спал. — Стой, — Леонарду показалось, что его голова лопнет, если Павел произнесёт хоть еще одно слово или даже звук. — Мне вполне достаточно информации, что мы не спали в одной кровати. — А-а-а, — понимающе улыбнулся Чехов.– Мы не спали в одной кровати. В этот момент дверь отъехала, и в каюту вошли капитан и старший помощник. Ну, как вошли? Вбежали. Едва Спок и Джим оказались в каюте энсина, они замерли будто вкопанные. Надо сказать, что это была не самая компрометирующая компания, в которой Кирк заставал Маккоя. А вот для Спока, присутствие полуголого энсина и почти голого доктора в одном помещении явно не входило в перечень обыденных событий. Впрочем, наслаждаться широко распахнутыми глазами друзей Маккою долго не пришлось. Джим молниеносно кинулся к доктору, и в следующую секунду Леонард почувствовал, как цепкие пальцы капитана впились ему в шею мертвой хваткой. — Ты трахнул его! Ты его трахнул! Вся это сцена до ужаса напоминала случай на мостике во время первого пролёта «Энтерпрайз». Маккой мог бы даже подобрать остроумною фразу про то, что на этот корабль берут только эмоционально скомпрометированных капитанов. Мог бы. Если бы не пытался глотнуть ртом воздух, не закатывал до белков глаза и не пытался безуспешно оторвать от своей шеи руки Джима. В общем, Леонарду было не до едких замечаний. У Кирка оказалась весьма цепкая хватка, и выбраться из неё самостоятельно было просто невозможно, сколько не маши руками как безумная ветряная мельница. Единственное, на что мог надеяться доктор, это помощь старшего помощника, который отчего-то медлил. Как бы Спок не хотел присоединиться к капитану, он все-таки решил, что разумнее будет спасти главу медицинской службы, чем прятать его труп в ангаре хранения, пока не выпадет возможность сбросить тело в открытый космос. Когда старпом, наконец-то оттащил Джима от Маккоя, доктор уже начал хрипеть и издавать странные булькающие звуки. Кирк же, как заведенный, повторял одно и тоже. — Ты трахнул! Ты трахнул его, сукин сын! — Да не трогал я его! — откашливаясь, прохрипел Леонард. Джим еще трепыхался в руках удерживающего его поперек живота Спока. У самого старпома при этом было совершенно отсутствующее выражение лица. Чехов испуганно переводил взгляд с капитана на доктора, и на всякий случай держал за спиной фазер в режиме оглушения. Мало ли что. — Ты спал с ним! — не унимался Кирк. — Я спал в его каюте, но не с ним! — Ты спал в его кровати! — Да! — Ты его трахнул! Маккой закатил глаза. — Нет. Чехов, да скажи ты ему! — Доктор со мной не спал, — подтвердил энсин. — Он спал на матрасе! — поддержал Павла главный врач. — Я тебе не верю! — слова Леонарда не успокоили капитана. — Да мне вообще не сдался твой малолетний навигатор! С чего мне с ним спать?! — Он красивый. — На любителя. — Умный. — А это вообще не играет никакой роли во время секса. — Тогда почему он полураздетый? — Он из душа только что вышел! — Чехов? — Я в душе был. Один, — на всякий случай уточник Павел. Кирк замолчал. В его голове, кажется, начинали появляться здравые мысли. — Джим, я просто вчера напился, обошёл полкорабля, а потом пришел сюда и уснул, — решил упрочить свои позиции Маккой. — Всё! Упал на кровать и уснул! — Тогда почему вы не одеты, доктор? — неожиданно вставил Спок, и глаза капитана снова запылали праведным огнём. — Да, почему ты голый, Боунс? — Я не знаю! У него спроси! — Леонард указал на Павла. — Чехов? — Я его раздел, — пожал плечами энсин. — Вот! Он меня раздел. Так, стоп! На хрена ты меня раздел?! — Чехов? — Спать одетым не комфортно, — снова пожал плечами Паша. — Логично, — согласился Спок. В каюте воцарилось молчание, которое длилось несколько минут. Джим больше не пытался выцарапать Маккою глаза, Спок перестал его удерживать, а Паша украдкой положил фазер на тумбочку. — Так у вас не было секса? — уже спокойно спросил Кирк. — Господи-боже-мой! Конечно, нет! — застонал Леонард. — И вообще, с каких пор тебя интересует личная жизнь Чехова? — Капитан? — теперь все дружно перевели взгляды на Джима. — Я думал, у тебя страстный роман со Споком? — подозрительно прищурился Маккой. — Что?! — Доктор, мне кажется, я достаточно чётко обозначил свои позиции относительно вас вчера на мостике, поэтому у меня не может быть никаких отношений с капитаном, — как-то слишком нервно для вулканца проговорил старший помощник. — Да не с тобой! То есть не с таким тобой. Мне сказали, что у Джима любовь с послом. — Чего?! Что творится на этом чертовом корабле? Боунс, у тебя совсем крыша поехала? Завязывай с алкоголем уже! Что ты на меня так смотришь? — последняя фраза капитана предназначалась уже Споку, который таращился на него, не моргая, и чуть открыв рот. — Я не… Господи, я даже не знаю, что у меня могло бы быть с послом! — Душевные разговоры? Мелдинг? Легкий петтинг? Нелёгкий петтинг? — при каждом новом предположении Маккоя, глаза Спока становились всё больше, а Джим — всё бледнее. — Боунс, молю, заткнись! Как вообще в твоей голове родился этот бред? — Мне Сулу рассказал, а ему этот, — Леонард мотнул головой в сторону навигатора. — Чехов? — Спок и Кирк перевели удивлённые взгляды на Павла, который тут же покраснел. — Вы сами мне сказали об этом, капитан, — парень возмущённо вздернул подбородок и выкатил грудь колесом, но при этом не перестал алеть как трепетная девица. — Джим? — теперь все в упор смотрели на Кирка. — Я?! Когда? Внимание собравшихся снова приключилось на навигатора. Под пытливыми взглядами он сдулся, как воздушный шарик и смущенно покосился на доктора и старпома. — Э-э, ну, тогда… Вы помните, капитан? После нашего первого полёта. То есть после вашего назначения. Теперь под непонимающим взглядом Леонарда и Спока пунцовым стал Кирк. — Капитан? — Джим, я чего-то еще не знаю из твоей славной биографии? Ты не хочешь поделиться со всеми? — Ой, да не смотрите вы так на меня! Это было сто лет назад! Он припер меня к стенке, я растерялся! Маккой и Спок синхронно вздёрнули бровями, выражая небывалую солидарность друг с другом. — Кто, посол? — уровень сарказма доктора зашкаливал. — Нет. Чехов. Кирк ожидал, что игра в «синхронно переведи взгляд» переключится на Павла, но доктор и старший помощник всё ещё ждали разъяснений от капитана. Кирк обречённо выдохнул, понимая, что легко ему от друзей не отделаться. — Он буквально запрыгнул на меня в туалете после назначения. Я только стал капитаном, а ему — на секундочку — всего семнадцать. Мне срочно нужно было придумать, что-нибудь правдоподобное, чтобы не слишком ранить его чувства. Я не знаю, как в моей голове появился посол. Спок вовсю миловался с Ухурой. Сулу только что заключил брак. В мой роман со Скотти мог поверить только умалишённый. А тебя, Боунс, я не назвал, потому что боялся умереть в муках от аллергической реакции на очередной гипо. Леонард презрительно ухмыльнулся, всем своим видом демонстрируя, что так бы оно и было. — Почему ты не назвал какую-нибудь свою девицу? — Да как-то не подумал. В каюте воцарилось молчание, которое через несколько секунд нарушил доктор. — Ладно, вы мне надоели, так что выметайтесь из моей каюты! Через полчаса на смену, и хотелось бы прийти в медотсек хотя бы в штанах! — попытался прогнать гостей Маккой. — Но, доктор, это моя каюта, — скромно воспротивился Чехов. — Точно, прости, Павел. Тогда мы, пожалуй, пойдём, — Леонард молниеносно облачился в форму, которая аккуратно сложенная дожидалась его на кресле, затем подхватил под локти капитана и его помощника и потащил их к выходу. Но далеко ему уйти не удалось. — Капитан может остаться, — почти пропищал навигатор. Леонард перевёл взгляд с Чехова на Кирка, закатил глаза и практически вытолкнул Спока из каюты энсина.***
— Это какое-то безумие! — выдохнул Леонард, привалившись к стене, как только они оказались в коридоре, по другую сторону двери. Перед ним тут же вырос Спок, очень серьезный и сосредоточенный. В общем Спок в своём обычном амплуа. — Доктор, что вы делали в каюте энсина? Маккой посмотрел на старпома, как на не совсем здорового. — Спок, мне казалось, у вулканцев эйдетическая память и феноменально чуткий слух. Я пять минут назад всё рассказал Джиму, а ты стоял в шаге от него. Реакции не последовало, старший помощник капитана всё также пытливо глядел на Маккоя. Леонард закатил глаза. — Слушай внимательно. Сосредоточься на том, что я говорю. Я вчера напился со Скотти, — Маккой проговаривал каждое слово через паузу, как будто общался с очень отсталым ребёнком, — потом отправился к Джиму, потом связался с послом Споком, потом заходил к Ухуре, потом опять спустился в инженерный, потом был у Сулу и заснул у Чехова. Понятно? Или мне повторить? — Я не спрашиваю о маршруте вашего перемещения внутри «Энтерпрайз». Меня интересуют причины, по которым вы отправились в столь долгое путешествие. Маккой готов был поспорить, что сейчас слышал сарказм. Сарказм из уст Спока был вещью сюрреалистичной настолько, что Леонард всерьёз задумался, а не провалились ли они в очередную пространственно-временную аномалию. Возможно, сейчас перед ним вовсе не Спок, а какая-нибудь его дешёвая зеркальная копия. — Итак, доктор, зачем вы посетили вышеперечисленных членов экипажа? — Мне просто хотелось узнать, что за цирк ты устроил на мостике. Спок подошел ближе и упёрся рукой в стену рядом с лицом Леонарда. — Я не понимаю при чём здесь земные увеселительные заведения, но заверяю вас, что мои намерения абсолютно серьёзные. Я действительно хочу, чтобы вы стали мои мужем. — Да ладно? — Маккой хотел бы, чтобы последняя фраза получилась едкой, но она вышла скорее жалостливой и неуверенной. Виной всему была рука Спока, пресекающая любой путь отступления, и его внимательный взгляд. — Абсолютно, доктор. Вы умны, талантливы, красивы. Не спорьте. У вас правильные черты лица, живая мимика, завораживающие глаза и чувственные губы, — свободной рукой Спок потянулся к лицу Маккой в попытке то ли провести ладонью по щеке, то ли дотронуться до чуть приоткрытых губ, но в последний момент одернул себя и продолжил. — У вас шикарное тело. Я не единожды видел вас без одежды, и не знаю ни одного человека, который не хотел бы потрогать ваш пресс. Впрочем, в форме вы выглядите не менее сексуально. На секунду Спок будто задумался, погружаясь в свои мысли. — Дальше? — шепотом спросил Леонарда. Голос Маккоя вернул старпома из путешествия по закоулкам вулканского воображения. Спок очнулся, собрался и продолжил. — У вас очень изящные и вместе с тем сильные руки. Их движения бесподобны. Но, что мне особенно нравится, так это ваш рациональный ум, доброе сердце, бесконечная преданность друзьям и любимому делу. И особенно то, как неумело вы всё это прячете под маской недовольства и холодности. — Это всё? — почти пропищал Леонард и сам не узнал свой голос. — Нет. Губы Спока каким-то волшебным образом оказались около уха Маккоя. Его дыхание было жарким, и Леонард почувствовал, что у него на загривке волосы встали дыбом. — Во время последнего вынужденного мелдинга с вами, я позволил себе несколько больше, чем того требовала ситуация. Леонард шумно вздохнул. — Мне нравятся ваши мысли относительно меня, доктор. А еще больше мне нравится моё участие в ваших фантазиях. Я бы хотел попробовать всё, что вы крутите в своей голове перед сном. Я даже не против присутствия с нами в ваших мыслях капитана. Хотя когда он прикасается к вам в реальной жизни, я испытываю нестерпимое желание, оторвать ему обе руки. — Я думал, ты влюблён в Джима. «Господи, этот ультразвук, что, мой голос?» — пронеслось в голове у Маккоя. — Доктор, я не заинтересован в отношениях ни с кем из членов экипажа кроме вас. Более того, ни с кем в этой, параллельной, зеркальной и других существующих вселенных. — Знаешь ли, если я тебе так нравлюсь, мог бы сначала пригласить меня на свидание… хотя бы. Нормальные гуманоиды сначала ходят на свидания, узнают друг друга лучше. — Свидания нелогичны, доктор, — вкрадчиво ответил старпом. — Мы уже давно знакомы и не раз были вынуждены оставаться наедине, поэтому оба хорошо осведомлены о вкусах, привычках и потребностях друг друга. К тому же мои наблюдения и излишняя — но весьма полезная — осведомлённость капитана указывают на тот факт, что вы за годы службы на «Энтерпрайз» ни разу не дали положительный ответ на чьё-либо предложения сходить на свидание. Я просто не вижу смысла тратить время на столь нецелесообразное занятие. — Вот она, романтика по-вулкански, — к Маккою ненадолго вернулся его скептический настрой, хотя Спок продолжал хищно нависать над ним. — Значит, свидания не логичны, поэтому давай сразу зарегистрируем брак? А ты не задумывался, что если мы банально не подойдём друг другу в быту? Вдруг ты носки везде разбрасываешь, а я пою в туалете? А что если мы разочаруем друг друга в постели, и наш секс будет ужасным? Спок, черт побери, ухмыльнулся так нехарактерно для себя, что очень, очень сильно испугал Маккоя. — Я знаю, что мы не подойдём друг другу в сексуальном плане, Леонард. Потому что в силу моего происхождения и доминантного характера, а также склонности к чрезмерному контролю я предпочитаю быть сверху. Так сложилось, что и вы тоже. Я подозреваю, что пассивная роль задевает ваше самолюбие и в силу каких-то необоснованных комплексов оскорбляет вас. Но вы не настолько упрямы, как хотите казаться. Думаю, моё умение находить компромисс и ваш покладистый характер позволят нам решить эту проблему. Я отлично разрабатываю графики дежурств для экипажа в четыреста человек, не думаю, для меня станет непосильной задачей составить расписание, кто из нас кого будет трахать. Последнее слово так пошло и сексуально прозвучало из уст Спока, что у Леонарда дрогнули колени. При этом лицо старпома находилось буквально в нескольких ничтожных сантиметрах от его, от чего доктору было в крайне степени некомфортно. Но Маккой не понимал: ему некомфортно от того, что вулканец слишком пристально смотрит прямо в глаза, или от того, что его собственное самообладание находится в шаге от полного краха в бездну, то есть в объятья Спока. — Я не покладистый, — зачем-то выдал Леонард, а в следующее мгновение уже жадно целовал старпома. А потом Маккой думал сразу о нескольких вещах одновременно: о том, что Спок целуется божественно, о том, что ему придётся убить любого, кто решит пройти по своим делам этим коридором, о том, что их каюты находятся безобразно далеко, и о том… Ох, Спок, ахренеть, только не убирай оттуда руку! Никогда! — Доктор, вы слишком много думаете, — укоризненно заметил Спок. — Хорошо, не буду, — послушно ответил Маккой, про себя отметив, что рядом с вулканцем «не думать» — не так уж и сложно. — Только подожди минуточку, я должен кое-что выяснить. Леонард аккуратно отстранил от себя Спока и бочком выбрался из его крепких объятий. Они всё еще стояли около каюты Чехова, и доктор решил, что стоит расставить всё точки над «и». Без раздумья он вбил в панель каюты энсина код доступа главы медслужбы. — Джим, надо кое-что уточнить. Матерь божья! Вы не могли подождать вечера? И как мне теперь это развидеть?! — Можно подумать, что это самое страшное, что ты видел в моем исполнении, Боунс? Кирк даже не подумал отстраниться от нагнутого над столом Чехова. Маккой был благодарен всем космическим богам за то, что угол обзора позволял ему лишь в общих чертах понять, чем занят капитан. Зато алую, как маков цвет, мордашку навигатора доктор не только мог хорошенько рассмотреть, но и уже придумал пару острот по этому поводу, которые планировал пустить в ход на мостике. — Может, уже скажешь то, что собирался, — Джим пытливо посмотрел на друга, возвращая его в реальность. Но Леонард продолжал пялиться на левую руку Кирка, которой тот придерживал Чехова за поясницу. — Боунс! — А? Да, — вышел из оцепенения Маккой. — Только пусть твоя правая рука будет там, где она сейчас находится, чем бы она не была занята. Джим расплылся в довольной улыбке. — Как скажете, доктор Маккой. — Может, хватит? — подал, наконец, голос Павел. Точнее еле слышное бормотание. — Джим, чтобы между нами не было никакой недосказанности: у тебя есть виды на Спока? На нашего Спока, — уточнил Маккой. — Похоже, что я сейчас собираюсь кадрить Спока? — Джим скептически выгнул бровь. — Отлично. Леонард уже развернулся, чтобы уйти, но неожиданно передумал. — У нас смена через десять минут, надеюсь, вы помните. — Я успею, — снисходительно улыбнулся Джим. — О да, я в курсе, — с усмешкой ответил Маккой. — В смысле? — Гейла как-то рассказала о твоем феерическом фиаско. Кирк нахмурил брови и мстительно начал: — Я ввожу свои указательный и средний палец… — Всё, всё. Я ухожу! Маккой вылетел из каюты энсина. — Я думаю, тебе нужно придумать правдоподобную историю, чтобы объяснить на мостике, куда делись капитан и навигатор. Можешь сказать, что я их убил, потому что, клянусь, до этого недалеко. — Так вы выяснили, что хотели, доктор? — спросил Спок и нетерпеливо облизал губы, и Маккой не смог отвести взгляд от влажной дорожки, оставленной языком. — Леонард? — А? А, да. Что ты там говорил про расписание? Леонард потянулся к Споку, но теперь сам был остановлен руками старпома. — Так вы не ответили на мой вопрос на мостике, доктор. — Для начала — Леонард, а не доктор. — Хорошо, так каков твой ответ, Леонард? — Мне надо подумать, — легкомысленно сказал Маккой. — И сколько вам требуется времени на обдумывание? — Лет десять. Устроит? Или у тебя есть возражения? — Это приемлемо, — в тон ответил Спок и сам прижал Леонарда к стене. В лазарет доктор Маккой зашёл в несвежей форме и с блаженной улыбкой, чем до полусмерти напугал всех медсестёр и пациентов, которые не находились в коме.***
— Властью данной мне Звёздным флотом и Федерацией планет объявляю вас супругами. Можете поцеловаться, если, конечно, это позволяют ваши убеждения и традиции. Джим сегодня был неотразим, само обаяние. Капитан вообще любил пощеголять в парадной форме, а если на это была причина, вроде вступление в брак членов экипажа «Энтерпрайз», делал это с особым удовольствием, наслаждаясь моментом не меньше виновников торжества. — Мы ждём от вас кучу милых детишек. Не важно, какими они получатся, — хитро улыбнулся капитан и подмигнул, сидящему в первом ряду, энсину Чехову. Павел в ответ послал ему воздушный поцелуй. Хотя он старался сделать это украдкой, его манипуляция не скрылась от Маккоя, который расположился рядом. Заметив «диалог» между Кирком и Чеховым, доктор обречённо вздохнул, чем вызвал любопытный взгляд старпома. — Потом, — пресёк не озвученный вопрос Спока Леонард. — Хватит так откровенно заигрывать друг с другом. Вы думаете, только мне очевидно, что между вами роман, — возмущенно шипел Маккой на Павла и Джима. Виноватый вид снизошёл изобразить только Чехов, Кирк нагло продолжал поглощать пирожные с подноса. — Я тебя умоляю, Боунс! Это только ты следишь за личной жизнью каждого на «Энтерпрайз». Ты контролируешь даже бедных трибблов. — У трибблов нет личной жизни, они размножаются от еды. И да, её я тоже контролирую. Поверь мне, я делаю это не от того, что мне нечем заняться. Ты понимаешь, что некоторые расы просто не должны смешиваться? — А ты у нас вроде санитара леса? — усмехнулся капитан. — Ничего смешного, Джим. Стоит один раз недосмотреть, и вот пожалуйста — держите самую жуткую пару во вселенной, — Маккой махнул в сторону милующихся энсинов-инопланетников, которые несколько часов назад стали супругами. — Надеюсь, ты пошутил на счёт кучи деток? — Почему? — Леонард больше догадался, чем понял, что спросил капитан, потому что тот уже успел затолкать в рот ещё одно пирожное. — Потому что если у них будет куча деток, у меня будет куча проблем. — Не будь пессимистом, Боунс. Дети — цветы жизни. Джим потянулся за следующим пирожным, но рука наткнулась на совершенно пустой поднос. Капитан издал вздох полный тоски и печали, этого хватило, чтобы Чехов метнулся на поиски новой порции сладкого для Кирка. — Не смей потакать ему, Павел! Он на диете! — крикнул ему в след Маккой, но энсин уже исчез из поля зрения. — Как ты его так вытренировал? — Любовью и лаской, Боунс, любовью и лаской, — Джим снова стал жизнерадостным и до безобразия довольным. — Но вернёмся к нашей оранжерее. Когда вы обзаведетесь остроухой крошкой-Лео или маленьким весельчаком-Споки? — Прекрати, — огрызнулся Маккой. — Что? Вам стоит поторопиться, ты же знаешь, какой сейчас длительный процесс усыновления, — как ни в чем не бывало продолжил Кирк. — Джим, ты прекрасно осведомлён, что однополая пара представителей разных рас, входящих в Федерацию планет должна состоять в браке, чтобы подать прошение на усыновление, причём брак должен быть заключен официальным представителем федерации. Мы со Споком всего полгода вместе, ещё рано говорить о свадьбе, тем более о детях. Где гарантия, что он в очередной раз меня не взбесит, и я не выкину его в открытый космос? Ты помнишь — я уже пытался. Джим не сказал ни слова, зато выражение его лица просто кричало о том, что капитан не верит ни единому слову друга. — Что?! — возмутился Маккой. — Может, хватит уже? Я не идиот, Боунс. — Ты вообще о чем? — Я всё знаю. Вы расписались три месяца назад в колонии на Альраи. Ваш брак заключил префект. Ты носишь на груди обручальное кольцо на цепочке, а Спок вшил свое себе под пятое левое ребро. Что охрененно романтично, и не менее охрененно больно. У вас есть некий весьма интригующий график, но вы ему не следуете в последнее время, потому что ты распробовал роль снизу. Я безумно рад за вас, хотя немного обижен. Мне так хотелось гульнуть на твоей свадьбе. Напиться, станцевать на столе, поймать букет невесты. — Ты всё это сделал на свадьбе Ухуры и Скотти. — Мне мало! — Распишись с Чеховым и гульни на своей свадьбе. Джим нашёл взглядом Павла, спешащего к нему на варп-парусах. В руках навигатора на подносе возвышалась гора пирожных размером с Гималаи. — А почему бы и нет? — сладко улыбнулся Кирк. — Боунс, будешь подружкой невесты?***