Я вернусь

      — Привет, — хрипло отозвался Такеши, не отводя от хрупкой шатенки взгляда и не моргая, как будто бы думал, что если он всего лишь на мгновение прикроет глаза, то она исчезнет, растворится в тенях, словно ее и не было никогда. Омега напротив понимающе и смущенно улыбнулась, не стесняясь смотреть на молодого мужчину в упор своими изумительными, полными тепла глазищами.       — Меня зовут Савада Тсунаёши, — девушка по-птичьи склонила голову вбок так, что ее рыжеватые пряди скользнули мягким шелком по незащищенной шее, намертво приковывая к ней потяжелевший взгляд напряженного альфы, и протянула для рукопожатия узкую ладонь.       — Я знаю, — вырвалось у него, и он, почти невесомо проведя шершавыми кончиками пальцев по коже, заставляя собеседницу чуть закусить губу, со всей возможной осторожностью пожал тонкую женскую ручку, чтобы после в невыносимом приступе одержимости приложиться горячими губами к запястью, туда, где часто билась синяя венка. — Ямамото Такеши.       — Я знаю, — ласково улыбнулась девушка в ответ, щуря жарко полыхнувшие мягким янтарным огнем глаза и не торопясь отбирать свою конечность у молодого мужчины, который не отводя тяжелого взгляда от милой омеги наполнял легкие самым-самым родным и любимым в мире запахом меда с чабрецом, брусники и базилика, до сих пор не в силах поверить в то, что его ожившая далекая мечта сидит прямо напротив него. Такеши казалось, что все самые светлые чувства, запрятанные глубоко-глубоко в самом темном уголке его души, взяли и разом подняли голову, заставляя его выпрямить спину и с упрямством вздернуть подбородок, доказывая самому себе, что он еще может встать с колен, что он еще в силах бороться!.. — Было бы странно, если бы я не знала, как звали самого популярного парня в средней Намимори, — Тсунаёши лукаво сверкнула глазами и осторожно повела плечами, практически ощущая материально на себе чужой острый взгляд, голодный, жадный до каждой незначительной черточки ее собственной фигуры. Его аура разрослась практически самостоятельно, независимо от альфы, окружая его омегу защитным облаком, чтобы хотя бы так пометить, оградить от наглых и бесцеремонных взоров людей вокруг, заявить всему миру о том, что эта девушка принадлежит ему и никому больше.       — Да уж, пожалуй, — хриплым низким голосом несколько хищно отозвался Ямамото, и девушка чуть вздрогнула, чувствуя, как пробежалась по шее сладкая дрожь возбуждения и спешно скрылась за неглубоким вырезом платья на спине. — Стоит ли мне спросить, где ты была?       Савада опасно прищурилась, отпуская поводок у своей ауры, и она тут же в сопротивлении ожесточенно столкнулась с аурой Такеши, чтобы через несколько мгновений переплестись с нею всем своим естеством. Мой. Никуда не денешься. Никуда не уйдешь. МОЙ! Девушка осторожно уложила их соединенные руки на поверхность стола, вздохнула чуть-чуть устало, и цепкий взгляд ее, скрытый за веером пушистых ресниц, непокорно полыхнул мягким янтарно-рыжим огнем. На смуглом заостренном лице Ямамото мелькнуло восхищение и тут же скрылось, заменившись радостным ожиданием, почти материальным напряжением, и лишь на самом дне зрачков сизым туманом клубилась похоть; он чуть сильнее сжал в своей руке тонкие пальцы, показывая, что теперь строптивой собеседнице сбежать не получится.       Кажется, они своими мини-баталиями распугали всех посетителей кафе.       Тсуна весело хмыкнула и поймала насмешливый взгляд альфы.       На этой почве они точно сойдутся.       — Понимаешь, — начала она несколько задумчиво, растерянно поглаживая большим пальцем гладкую смуглую кожу на тыльной стороне ладони сплетенной с ней руки и бессознательно проводя пальцем по пухлой нижней губе, заставив собеседника сглотнуть и облизнуться, прикипев взглядом к аккуратно подстриженному ноготку, а после мотнуть головой и, глухо фыркнув, в упор посмотреть на миниатюрную шатенку напротив, заставив ту ласково ему улыбнуться, — еще с самого детства со мной всё время было что-то не так, за что я и получила в школе прозвище Невезучий Тсуна, когда все неожиданно посчитали меня мальчиком...       Савада всё говорила и говорила, практически не подбирая нужных слов: то улыбалась нежно, то усмехалась злорадно, разыгрывала комедию в лицах, взмахивала трагично руками и смеялась искусственно, скалилась зло и отчаянно, беспросветно грустила. Она знала, что может доверить сидящему напротив альфе всю свою судьбу и жизнь целиком, вручить в родные руки своё тело и душу и ни разу об этом не пожалеть. Омега внутри Тсунаёши упоительно мурчала, упиваясь какой-никакой, а близостью с самым желанным человеком на всей планете, и хотела больше, ближе, крепче...       Шатенка не боялась рассказать Такеши всю правду, перетряхнуть перед ним все свое самое грязное белье, обнажив свою сущность, она знала, чувствовала, догадывалась, что он не предаст, поймет, поверит, примет со всеми внутренними её демонами, сумеет укротить её довольно необычный для омеги воспитанный в весьма суровой среде нрав. Тсунаёши понимала: её альфе было гораздо сложнее в достаточно длительный период их разлуки, и исповедь в данный момент требовалась именно от неё. Он бы принял её любую, даже самую темную, злую и отвратительную, но интуиция омеги тихо тренькала внутри, подбивая на новую порцию откровений, шептала о том, что сидящему напротив нее внешне невозмутимому экс-бейсболисту это сейчас нужно, чтобы понять ее мотивы, порывы и то, чем она руководствовалась, когда уходила из под самого носа только что найденной и желанной Истинной пары. Она все говорила и говорила, и альфа слушал ее, не перебивая и не меняясь в лице, лишь глаза его периодически сверкали в полумраке комнаты, показывая всю палитру его эмоций в данный момент рассказа. И Савада, коротко улыбаясь, прекрасно осознавала, что именно испытывал ее мужчина.       — ...и вот тогда я всё же тебя нашла, — негромкий красивый грудной голос ненавязчиво обволакивал слух и сознание, волей-неволей призывая вслушиваться в произносимые ею слова. Она насмешливо сморщила нос и добавила не без капельки гордости: — Не сказать, что это было очень сложно. Мне нужно было только правильно подгадать момент, — Тсуна загадочно улыбнулась, лукаво сверкнув глазами, а после, мягко улыбнувшись, попросила альфу, лукаво сверкнув светящимися колдовскими глазами и заглядывая ему с нежностью в глаза: — Пойдем со мной. Мне определенно есть, что тебе сказать ещё...       И Ямамото послушно поднялся вслед за своей чертовски красивой омегой и, кинув на столик смятую купюру, вышел из кафе, вдыхая грудью свежий воздух. Он кинул быстрый взгляд на девушку и ласково, с трепетом коснулся ее узкой ладошки, чтобы потом с уверенностью сплести ее пальцы со своими. На суровом его лице появилось выражение безграничного счастья, когда Тсунаёши ближе прижалась к нему теплым боком, принимаясь негромко что-то ворковать. Такеши неторопливо шел по улице рядом с возлюбленной, слушал внешне вроде бы ее внимательно, но сердце внутри радостно и предвкушающе билось, и альфе казалось, что глупый орган сейчас просто выскочит из грудной клетки. Савада улыбалась несколько смущенно, видя, какими взглядами провожают ее проходящие мимо мужчины, а внутри все цвело и пело, когда её альфа каждый раз угрожающе щурился и невольно усилял свой запах в предупреждении не пялиться на то, что им не принадлежит.       Ямамото слепо, безоговорочно доверял ей, и из-за этого на душе становилось гораздо, гораздо теплее. Хотелось петь, танцевать и сделать какую-то глупость... Собственно, последнее она и собиралась совершить. Такеши с головой утонул в доверии в омуте с названием «Савада Тсунаёши», и ему это определенно нравилось.       Она привела его в свою маленькую квартиру, купленную еще давным-давно на первые вырученные с задания деньги. Здесь было только самое необходимое: ванная, кухня и спальня, ничего лишнего. Ямамото не знал, куда девушка ведет его, и именно это сыграло основной элемент неожиданности. Савада шагала мягко, плавно, вела себя совершенно непринужденно и обычно, ничем не выдавая себя — и тем большее удовольствие и удивление почувствовал Такеши, когда шатенка, аккуратным движением закрыв за собой дверь, прижала его к прохладной стене прихожей всем своим небольшим весом и поцеловала так, что у альфы чуть ли не подкосились коленки.       Молодой мужчина судорожно вздохнул, не веря в происходящее, и с глухим утробным рыком прижал к стене уже девушку, яростно отвечая на поцелуй, оглаживая внешне хрупкие, но сильные руки широкими ладонями и притягивая омегу к своей груди. Крепче. Цепче. Ближе.       Омега прильнула к Такеши в поисках защиты, тепла, любви, и он дал ей это, максимально вкладывая в этот первый их поцелуй все те самые невысказанные чувства, которые так долго томились внутри него, ожидая заветного часа. Его язык почти невесомо коснулся чужого нёба, прошелся по ровному ряду крепких зубов и соединился в танце-борьбе с чужим языком, лаская, сплетаясь, играя; девушка прерывисто вздохнула и прижалась как можно ближе, обвивая со всей доступной нежностью его шею, а после зарываясь пальцами в коротко стриженные мягкие темные волосы. Ресницы ее затрепетали, когда мужчина отстранился от нее на короткое мгновение, и с хитринкой заглянула ему в глаза на столь близком расстоянии, что Ямамото мог разглядеть россыпь милых солнечных веснушек на ее щеках и лучинки на радужке ее глаз.       — Не стоит, — несколько неуверенно шепнул Такеши, с невыносимой нежностью потираясь кончиком носа о маленький носик омеги. — Правда, все гораздо сложнее, чем кажется, поверь мне, я...       Он резко замолчал, обескураженный мощной волной сильного волнующего аромата, чуть ли не сбившего его с ног, и с замедленным непониманием заглянул в узкое лицо напротив, чтобы потом задохнуться от страсти, полыхнувшей в резко посветлевших глазах и почувствовать, как изнутри поднимается что-то дикое, первобытное, желающее сделать своим, но не подчинить.       — Чертовка, — с восхищением втянул Такеши носом воздух, внимательно глядя на то, как подергивается туманной пленкой желания золотисто-янтарная радужка сияющих до этого глаз, как юркий язычок проводит по уже пересохшим и припухшим губам, как неосознанно подставляет омежка тонкую шею. — Всё предусмотрела...       — Всё для тебя, — выдохнула жарко Тсунаёши в чужие губы, мягко пропуская короткие пушистые волосы через тонкие пальцы, и ласково коснулась губами кончика прямого носа. От этого, казалось бы, совершенно невинного жеста у альфы практически снесло крышу, оставляя лишь жалкие урывки самообладания; Ямамото, раскатисто зарычав, подхватил девушку под крепкие бедра и, крепко-крепко прижимая ее к себе как будто в попытках стать с ней единым организмом, понес ее в спальню, ведомый одной только слепой интуицией, покрывая хрупкие плечи и ключицами мягкими поцелуями.       Кровать нашлась весьма быстро, и альфа с величайшей осторожностью опустил Тсунаёши на чистые простыни, словно боясь, что одним неверным движением он сможет что-то ей сломать. Он оторвался от омеги буквально на секунду, как она тут же протестующе застонала, с некоторой обидой заглядывая в глаза несколько опешившему альфе, который еще пытался сохранить хоть какие-то остатки самообладания, и потянулась всем телом вслед за ним в попытке урвать больше тепла чужого тела для себя. Ямамото коротко, судорожно выдохнул, а после прижал хрупкую шатенку к себе, умилительно зарываясь носом в пушистую копну мягких рыжеватых волос, тонко пахнущих шампунем, утренней свежестью и земляникой, и плечи его едва уловимо вздрогнули. На лице Тсуны расплылась нежная, чуть-чуть печальная улыбка, и девушка отстранилась от альфы, заглядывая ему в глаза на безумно близком расстоянии от его лица. В глазах Ямамото ясно отражалась затаенная надежда, светлая грусть, которые делали его смуглое лицо с хищными чертами более земным и мягким, и клубилась на глубине зрачков бескрайняя любовь к ней, увиденной им всего лишь второй раз в жизни.       На лице Тсунаёши моментально отразилось глубокое чувство вины, и рот её горько скривился. Омега опустила голову и устало прислонилась к его широкой груди.       — Прости меня, Такеши. Прости, прости, прости меня, пожалуйста, — она тихо и бессознательно шептала это вслух, вырисовывая тонким пальчиком замысловатые узоры на ключицах, и по ее щеке скользнула одинокая слеза, капнув на смуглую обнаженную кожу подобно горячей капле воска. — Такеши, прости меня, я так виновата перед тобой...       Альфа шумно вдохнул и, аккуратно приподняв за остренький подбородок сидящую на его коленях девушку, с любовью и нежностью заглянул в невыносимо грустное лицо.       — Я люблю тебя, — хрипло шепнул Ямамото, и Савада, широко раскрыв печальные глаза, осмысленно взглянула на него; ее щеки расчертили влажные дорожки слез. — Я люблю тебя, — произнёс он снова с невероятной уверенностью и, подбадривающе улыбнувшись несколько растерянной Тсунаёши, принялся с лаской сцеловывать и слизывать соленые капли с ее кожи, невольно заставляя покрыться нежные плечи и спину мурашками.       — Такеши, — тихо выдохнула она, с бескрайней нежностью проходясь узкими ладонями по предплечьям и затянутой в футболку груди, а после, отстранившись на буквально мгновение, легонько провела пальцами по линии скул, подбородку юноши, его губам, и сладко поцеловала, упиваясь чужим горячим дыханием. Руки омеги блуждали по мускулистой спине, крепким плечам, сильной шее, и в один миг, прервав поцелуй, она потянула футболку за подол вверх, призывая альфу снять ненужную тряпку. Ямамото поддался ей, неуловимо помогая девушке в ее маленькой прихоти избавиться от одежды; глаза ее, в которых до этого едва заметно мелькали рыжие искры, разгорелись настоящим пожаром, когда она увидела смуглый роскошный мужской торс. Одно движение — и альфа оказался опрокинут на кровать, когда Тсунаёши, ощутимо толкнув его в плечи, побудила его лечь на чистые простыни и грациозно оседлала его бёдра, вырвав из его груди восторженный прерывистый вздох.       Савада лукаво улыбнулась и картинно откинула волосы за спину, позволяя жадному взгляду карих глаз пробежаться по ее тонкой кисти руки, покатому плечу, изящной шее, каскаду рыжевато-каштановых волос и остановиться на розоватых пухлых губах. Облизнувшись, девушка приблизилась к красивому лицу альфы и мягко, неторопливо поцеловала его, словно пробуя на вкус нечто новое и неизведанное, наслаждаясь своим положением и получая настоящее удовольствие от происходящего действия. Тсунаёши лениво, слово нехотя оторвалась от желанных губ, напоследок игриво прикусив нижнюю, и вновь возвысилась над Такеши. Она торопливо сняла платье (специально ведь надело такое, чтобы вызывало меньше подобных проблем), оставшись в одном лишь нижнем белье. Голодный взгляд альфы потемнел окончательно до самой непроглядной черноты, показывая всю степень его возбуждения — омега красиво изогнулась, нарочно грациозно потягиваясь, и, прищурив пламенеющие янтарные глаза, вновь припала к чужим губам. Не встретив препятствия, скользнула глубже, на чужую территорию, лаская, посасывая влажный горячий язык, слегка покусывая чужие губы и щекоча самым кончиком языка нёбо.       Такеши едва слышно застонал от опасной близости любимого человека, обостряя ощущения, и девушка хмыкнула в поцелуй, тут же отрываясь от губ, чтобы хитро заглянуть в чёрные от желания глаза альфы. Тот в долгу не остался, лукаво прищурился, и в тот же момент руки его скользнули по гладким крепким бёдрам, словно дразня, играя, чтобы потом незаметным движением перейти на стройные бока, поглаживая, пощипывая. Практически сразу после этого Ямамото ощутил усилившийся запах омеги, накрывший волнующим облаком всю комнату. По телу Тсунаёши прошла волна сладостной дрожи, и взгляд ее подернулся дымкой возбуждения, ничуть не гася горящего пламени в глазах — девушка позволила умелым нежным руками расстегнуть застежку на своём бюстгальтере, чтобы потом припасть обнаженной горячей грудью к не менее горячему телу под ней.       Савада поймала шальной от близости взгляд Такеши и поняла, что движется в определенно правильном направлении; прищурившись, она прошлась дорожкой мягких поцелуев по скуле, оставила несколько аккуратных засосов на шее, плечах, груди, провела влажным языком по животу и спустилась ещё ниже, туда, где ощущался твёрдый бугор, затянутый в ткань джинс. Омега по-птичьи склонила голову, фыркнула забавно и склонилась ближе, зубами расстегивая ширинку и попутно избавляясь от мешающей пуговицы, а позже — стягивая ниже штаны.       Смуглый, крепкий, возбужденный, с налившейся темной головкой орган Тсунаёши определенно понравился, и девушка, задумчиво прищурившись, приблизилась к члену и тут же кожей почувствовала на себе горящий дикий взгляд Ямамото. Савада хитро, лукаво улыбнулась и на пробу прошлась языком от основания до самой головки, чтобы с удовольствием наблюдать за тем, как выгнуло альфу на простынях, как он порвал ткань сразу в двух местах и вцепился в ее ошмётки. Омега внутри Тсуны довольно заурчала: она находится на правильном пути. Девушка губами на мгновение коснулась головки, тягучим движением прошлась по выделявшимся крупным венкам и, прикрыв блаженно глаза и втянув носом терпкий родной запах, взяла член в рот, набирая неспешный, мучительно-неторопливый темп, помогая себе ладонью, и начала ласково играть с отяжелевшими яичками свободной рукой.       Такеши рвано выдохнул и стиснул было зубы, но все равно застонал глухо, хрипло, прикрывая от накатывающего наслаждения глаза и запрокидывая голову. Ощущение горячего влажного рта, обхватывающего его член со всех сторон, и пошлые чмокающие звуки были просто непередаваемыми. Альфа слегка приподнялся на локтях, чтобы увидеть лицо возлюбленной, и чуть не задохнулся от восхищения: раскрасневшаяся, встрепанная, ритмично двигающая головой в своём собственном темпе, она была определенно прекрасна. Ямамото чуть было не кончил просто наблюдая за поднимающейся и опускающейся рыжеватой макушкой и понял, что позицию пора менять.       — Так дело не пойдёт, — промурчал он и, хитро улыбнувшись, одним текучим движением подмял девушку под себя. Та удивлённо взглянула на него и подняла в недоумении брови, мол, неужели все так плохо, но Такеши, хмыкнув и с лаской очертив контур чужого лица, заткнул готовый было открыться рот поцелуем и невесомо скользнул рукой вниз по плоскому животу. Омега под ним задрожала, потянулась всем телом ближе к нему и обвила руками его плечи, с радостью раскрываясь для всех задумок парня. Он себя ждать не заставил — влажная жаркая дорожка из поцелуев прошлась по челюсти, подбородку, оставила свои красочные следы на шее и устремилась дальше: Такеши уделил особое внимание тонким изящным ключицам, расписал засосами плечи и остановился у груди. Взгляд Тсунаёши из хитрого превратился в жаждущий, голодный, она ерзала под телом альфы и прерывисто дышала, постоянно облизывая губы и подставляясь под поцелуи-укусы.       Ямамото склонился над грудью девушки и провёл прямую ладонью, сначала коснувшись одного розового соска, а затем второго. Савада выгнулась на простынях, вплетая тонкие пальцы в темные волосы и что-то сбивчиво шепча. Первый мелодичный стон сорвался с ее губ, когда Такеши, утробно урча, широко лизнул болезненно напряженную бусинку, а потом вобрал ее в рот, покусывая, посасывая, обводя языком по всему ореолу. Одна его рука удобно устроилась на второй груди, мягко поглаживая ее и играясь с набухшим соском, а вторая неожиданно для Тсунаёши коснулась низа живота, заставив девушку прикусить губу и тихо застонать, запрокидывая вихрастую голову. Альфа, напоследок лизнувший измученный покрасневший сосок, довольно хмыкнул и перешёл ко второму, попутно оглаживая щедрым движением стройные мягкие бока. Рука его забралась под тонкую ткань трусиков, круговым движением прошлась по гладкому лобку и скользнула ниже, дальше в сокровенные глубины. Кончики пальцев осторожно прошлись по нежным половым губам, мягко касаясь тёплой кожи, а после, неторопливо раздвигая влажные створки, альфа вошел внутрь одним пальцем и начал степенно двигать им, постепенно увеличивая темп. Было очень, очень узко, и Такеши едва заметно улыбнулся, понимая, что свою невинность его омега берегла исключительно только для него. Незаметно он добавил второй палец, а после и третий, лаская податливое тело изнутри, попутно выцеловывая на груди и животе причудливую дорожку из мокрых следов, спускаясь все ниже и ниже.       На мгновение Тсунаёши подняла голову, чтобы тут же запрокинуть ее назад и громко, мелодично застонать: Ямамото горячо прошёлся по клитору и заменил двигающиеся до этого пальцы языком, широко слизывая стекающую по бёдрам вниз смазку. Щеки девушки залились ярким румянцем и она дернулась, как если бы ее прошило током по позвоночнику: альфа старательно работал в своём собственном ритме, и пальцы ее, вплетенные в короткие волосы, слабо тряслись от наслаждения, а сильные бёдра мелко подрагивали.       Девушка выгнулась в спине и протяжно застонала, кончая. Она подняла затуманенный взгляд на Такеши, который, довольно облизываясь, оказался с ней лицом к лицу, тут же увлекая ее в жаркий поцелуй с ее же собственным солоноватым привкусом. Омега тесно прижималась к парню, обвивая его шею тонкими руками, и мелко дрожала всем телом после пережитого оргазма, неосознанно потираясь мокрыми бёдрами о чужое крепкое бедро. Ямамото уткнулся в основание шеи Савады, шумно втянул носом воздух, отмечая, что их запахи начали переплетаться между собой в причудливой связи, и довольно ухмыльнулся. Омега, оставленная без внимания, протестующе застонала, покрывая беспорядочными поцелуями висок и скулу альфы; тот фыркнул, не сумев с первого раза снять джинсы и боксеры, и стянул с девушки трусики — последнюю преграду для их близости.       Одно мгновение — и ничего не соображающая Тсуна, всё ещё переживающая оргазм, оказалась верхом на бёдрах Такеши, удивлённо смотря затуманенным взглядом на него сверху вниз. Он приглашающе кивнул, но в глазах его плясали черти — шатенка, плотоядно взглянувшая на него ответ, неторопливо приподнялась и, обхватив напряженный член рукой, потерлась о него бедром. О том, что будет нужна смазка, они даже не думали: омега текла так, что в постороннем средстве не было необходимости. Затуманенное лицо девушки приковывало к себе взгляд, и Ямамото не смог отвести глаз от раскрасневшихся щёчек, блестящих похотливо пламенеющих глаз, пересыхающих губ и мелькающего между ними розового язычка. Она опёрлась одной рукой на грудь альфы и направила горячую твёрдую плоть в себя, медленно насаживаясь на крепкий член, а потом выдохнула и в одно движение села сверху, принимая в себя орган целиком и полностью, и часто-часто задышала, чувствуя на своих бёдрах обжигающие ладони любовника — грудь ее вздымалась в такт ее неспешным покачиваниям, и Такеши, быстро облизнувшись, сел, заключая тонкий стан в стальное кольцо объятий, и его дыхание рассыпалось в невесомых поцелуях по точеной скуле, шее и плечу, заставляя отвлечься на другое, расслабиться, поддаться волне удовольствия. И омега, выгибаясь кошкой и притягивая к своей груди вихрастую темноволосую голову, задвигалась неспешно, плавно, вверх и вниз, пачкая чужие бёдра ароматной смазкой и находясь в полной гармонии со своим альфой.       Наверное, именно подобное могло зваться прекрасным словосочетанием заниматься любовью.       Подобная поза не продлилась долго — возбужденная во время течки девушка крупно задрожала, застонала мелодично и вновь кончила, ритмично сжимая член внутри себя. Такеши провёл носом от основания шеи до самого кончика плеча, а потом, когда Тсунаёши упала к нему на грудь, грозно, утробно зарычал, резко перевернувшись, вжал девушку всем своим весом в матрас, оставляя на плечах и груди десятки ярко-красных меток-укусов, и, на мгновение выйдя из податливого тела, тут же вогнал член до упора, заставляя Саваду коротко вскрикнуть и потянуться за очередным уже отнюдь не нежным поцелуем, сминающим губы и грубо вторгающимся в рот.       Мозг альфы окончательно помутился из-за одурительного, черт его дери, запаха кончившей недавно дважды течной омеги, и он принялся грубо вколачиваться в послушное разомлевшее тело, целиком и полностью отдающееся в его непосредственную власть. Комната наполнилась сладкими непрерывными стонами и сдержанным рычанием, скрипом кровати и томным вздохами, пошлыми шлепками плоти о упругие ягодицы и чмокающими звуками поцелуев.       Их встреча, явно подстроенная хитрой шатенкой, вызвала течку у неё и гон у Ямамото. Во время гона любой альфа становился неутомимым любовником, который мог завершить секс-марафон только в случае своего полного удовлетворения. Ну что ж, теперь она так просто не отвертится...       Это продолжалось бесконечно долго. Кажется, они скатились с кровати, когда она вновь оседлала его бёдра и принялась двигаться быстро и рвано, не с меньшим остервенением терзая мужские губы. Кажется, он жёстко отымел ее на столе на кухне, и в итоге несчастный предмет мебели сломался. Кажется, их увидели с улицы, когда он прижал ее к стеклянной балконной двери и задрал ее ногу. Кажется, она стёрла колени и ладони об шершавый ковёр в спальне в тот момент, когда он вколачивался в неё в коленно-локтевой. Кажется, на холодном кафеле в ванной они ласкали друг друга в позе шестьдесят девять, из-за чего он подморозил себе спину, но не пожалел об этом. Кажется, они занимались любовью прямо в душевой кабинке под упругими струями душа, медленно, тягуче целуясь и скользя ладонями по мокрой разгоряченной коже. Кажется, кажется, кажется... ***       Такеши тихо любовался на Тсунаеши, заключённую в его объятиях. Омега мило посапывала, чуть приоткрыв ротик, и была похожа на маленького котёнка. Разомлевшая, доверчиво свернувшаяся в клубочек у него на груди, с покрасневшими и припухшими от поцелуев губами, разметавшимися по подушке влажными вьющимися волосами, покрытая от макушки до пят набирающими цвет засосами, пахнущая его спермой и им самим, она представляла собою самые смелые мечты Ямамото о своей Истинной паре.       Он откинул прядь ее волос и аккуратно обвёл самыми кончиками пальцев свежую налившуюся кровью метку. Знак того, что эта омега принадлежит ему и только ему. Альфа едва слышно вздохнул и устроился поудобнее, начиная сожалеть о содеянном. Без него у Савады могло бы быть прекрасное будущее с другим мужчиной и кучей детишек. А что он? Он через несколько часов отправится туда, откуда не возвращаются, и окончательно загубит жизнь своей омеги, когда погибнет. Такеши не питал надежд по поводу своего дальнейшего места службы, он знал, что уже не сможет ничего сделать для того, чтобы избежать подобной судьбы, да и зачем это ему?..       Ямамото ласково обвёл контуры любимого лица и с отчаянной тоской коснулся тёплого лба в целомудренном поцелуе.       — Такеши, — мурлыкнула сквозь сон завозившаяся шатенка и сладко шепнула, — я люблю тебя...       Ямамото трогательно улыбнулся, ткнулся лицом чуть выше того места, где стояла метка, и бесшумно втянул носом воздух, вдыхая безумно вкусный запах их связи: миндаль и брусника, мёд и мята, базилик и свежесть дождя... Сердце у альфы болезненно кольнуло, и парень горько поморщился, совершенно серея лицом. И зачем он только повелся на провокацию этой несносной чертовки?       Такеши ласково пропустил прядь рыжеватых волос сквозь пальцы и приник к желанным губам в робком поцелуе, чтобы потом максимально осторожно высвободиться из-под чужого тела и, подобрав свою раскиданную по комнате одежду, бесшумно скользнуть за дверь. ***       Младший лейтенант Ямамото Такеши из шестого полка был хмур лицом, неприветлив и откровенно груб. От клубившейся вокруг его ног почти материальной гнетущей ауры шарахались как беты, так и альфы, и никто не смел подойти к нему ближе, чем на три метра. Темные глаза, плотно сжатые губы и угроза во всей его позе показывали как минимум недовольство этого сильного альфы, хмуро сверлящего взглядом небо.       — Заходим! Уже отправление! — зычно крикнул один из помощников командующих полком, и Ямамото одним из первых шагнул в недры поезда, который был одним из шагов к его персональному Аду. Он сел на первое попавшееся кресло и задумчиво уставился на перрон, как будто бы надеялся там кого-то увидеть. Постепенно вагон наполнялся самыми разными людьми, что значило самую скорую отправку к быстрой смерти. Исподтишка наблюдавшие за мрачным альфой с удивлением обнаружили, как резко просветлело вдруг его лицо, когда около его окна неожиданно появилась хрупкая шатенка, в глазах которой горел неугасимый рыжий костёр. Он вскочил с места и спешно открыл небольшую щель в окне, чуть не выдрав то с мясом.       — Тсуна, — шепнул он растерянно, — что ты тут делаешь?       — Провожаю тебя, — невозмутимо отозвалась омега — а это была именно она, — и лукаво сверкнула глазами. — Я же говорила тебе, что я весьма недурной разведчик.       — Зачем ты пришла? — с горечью отозвался Ямамото, заглядывая в шатенке лицо. — Ты ведь знаешь, что все предрешено...       — Неправда, — категорично произнесла девушка и вздёрнула насмешливо брови, — если тебе есть, куда возвращаться, то в тебе обязательно найдутся силы противостоять всем невзгодам. А тебе есть куда, — на миловидном личике появилась робкая улыбка, — ко мне, — она показала пальцем на себя, — к нам.       Ладонь ее скользнула к плоскому пока ещё животу и ласково огладила его сквозь ткань тонкого платья. Такеши неверяще втянул носом воздух и чуть не поперхнулся: а ведь и правда, появился едва уловимый слабый запах новой жизни, исходящий от омеги... Он поймал на себе непривычно суровый взгляд возлюбленной и едва заметно улыбнулся.       — Я вернусь, — шепнул он тихо, а после добавил с непрошибаемой уверенностью: — Я обязательно вернусь.       Савада кинула взгляд в сторону, и тут же раздался громкий гудок, оповещающий об отправлении поезда. Послышался перестук колёс о рельсы, что заглушил любые на перроне звуки, но Ямамото, не отводивший взгляда от лица напротив своего окна, сумел прочитать по губам самые важные для себя слова:       — Я буду ждать.

Завтра в бой нам по первому снегу – В грязь сбивать, расшивать алым шелком… …Я вернусь к тебе – где бы я не был, Ты дождись меня – сколько б ни шел я… Воздух взвоет, земля в небо брызнет, Дымный ветер наполнится сталью… …Я храню тебя – в сердце и письмах, Ты люби меня – кем бы ни стал я… Горсть жетонов чужих на ладони И кошмаров ночных крик безгласный… …Встреть, заплачь, обними – чтоб я понял, Что в аду уцелел не напрасно…