Другой эпилог

Он подстерег ее у самого входа в дом, а когда она попыталась захлопнуть дверь перед его носом – чуть не разнес ее заклинанием. Дверь, в смысле… хотя Джинни и испугалась на мгновение, что вслед за дверью он отшвырнет ее саму – но нет… он словно потратил на это заклинание весь свой запал и теперь стоял перед ней, покачиваясь – жалкий, взъерошенный, в дырявых джинсах и рубашке запятнанной… лучше не думать, чем именно. Он был жалок, да, и жалким голосом он бубнил то же, что всегда: - Джинни, ну пожалуйста... мне совсем немного… Мне очень надо, понимаешь, очень… я отдам, на следующей неделе устроюсь на работу и отдам… Пожалуйста… Его качнуло к ней и она отшатнулась, чтобы не чувствовать этого отвратительного запаха… он опять запивал огневиски маггловским пивом! Как он еще на ногах стоит? Хотя по немалому опыту Джинни знала, что его бойцовские качества распространялись и на алкоголь. Он до последнего будет держаться на ногах и даже почти не качаться, и говорить будет почти связно… пока, наконец, не рухнет, мгновенно отключившись. Ох, уж лучше бы рухнул, чем вот это… - Джинни, ну я прошу тебя... мне всего двадцатку… - Уходи отсюда. Пожалуйста, уходи по-хорошему. - Я уйду… честно-честно уйду… только пожалуйста… одолжи… - Гарри Поттер! – взорвалась она, но он так жалко вздрогнул и оглянулся при звуках своего имени, что ее сердце поневоле сжалось и она постаралась взять себя в руки. – Гарри, тебе правда лучше уйти. Я ничем не могу тебе помочь. - Но всего двадцатку… - Какого дьявола! – все, она больше не может, не может… - Какого дьявола ты приходишь сюда? Я не жена тебе, мы уже год как не живем вместе, я работаю, как вол, я забочусь о сыне, твоем сыне, между прочим, которому ты и не думаешь помогать, а ты приходишь сюда и думаешь, что можешь снова тянуть из меня деньги? Я тебе не дойная корова. Я больше не позволю… Она кричала, не думая уже о том, что скажут соседи, кричала, выплескивая на него всю обиду, горечь, разочарование, боль… а он только смотрел на нее, изредка моргая и даже не пытаясь что-нибудь вставить в ее монолог. - Уходи отсюда, - она схватилась за палочку, она сама себя не помнила. – Уходи, немедленно! - Я… я… Хорошо, я просто… я хотел…, - он сгорбился и отвернулся. - У Джеймса завтра день рождения, я хотел… подарок, но деньги… мне не у кого одолжить. Джинни… у меня… у меня больше никого нет, только ты… вы… Я пойду сейчас, я… И именно в этот момент алкоголь добрался до той кнопки, что вырубает сознание. Гарри пошатнулся, попытался ухватиться за перила – и бревном рухнул на ступеньки. Джинни вздохнула, выругалась так, что сама покраснела, а потом взмахнула палочкой: - Мобиликорпус! Мерлин, ну почему она такая дура? Зачем она делает это, она ведь сама выставила его из дома, так какого…? Обмякшее тело послушно проплыло по коридору и опустилось на диван. Подумав, она подсунула ему под голову подушку, накрыла пледом. Устало присела на стул. В конце концов, не могла же она оставить его на крыльце! Ночь прохладная, да и соседи… Впрочем, кого она обманывает? Все дело в том, что Гарри сказал правду. У него действительно никого больше нет. Нет родных, нет друзей. Даже Рон отвернулся, обидевшись за сестру. Даже Гермиона, умница Гермиона, выдает лишь брезгливое сочувствие. А ведь поначалу все было так хорошо. На их свадьбе гуляли все три факультета, профессор МакГонагал прослезилась, поздравляя их, а новый Министр произнес прочувствованную речь о том, что знаменитый Гарри Поттер, победитель Волдеморта, заслужил долгую и счастливую жизнь. О да, знаменитый Поттер… Джинни поморщилась. Сколько было этих речей и восторженных статей, и поклонниц. И никого не волновало, что победитель Волдеморта кричит по ночам, а перебрав виски, беседует с зеркалами. Ему предлагали возглавить аврорат – он отказался, хотя Джинни и уговаривала его, она ведь знала, что он умеет организовать и повести за собой. Но нет, он стал рядовым аврором, он не хотел никем командовать и ни за кого отвечать. Поначалу, пока главной заботой было отлавливание былых Пожирателей и сочувствующих, он, казалось, чувствовал себя в родной стихии, но противников хватило не надолго. Все чаще приходилось ждать целыми днями вызовов или охотиться на мелких нарушителей и свихнувшихся чудаков. Все больше становились порции выпиваемого на ночь виски. А потом был скандал, который еле удалось замять, но знаменитого Поттера все же выгнали из аврората за превышение служебных полномочий и неоправданное насилие. Папа тогда устроил Гарри к себе в отдел, но там он долго не выдержал. И на каждой следующей работе задерживался все меньше и меньше. Денег не было, а виски всегда был под рукой. А потом была та статья в «Пророке», с отвратительной колдографией и крупным заголовком «Тот самый Поттер работает сторожем на маггловском складе». Написано было в лучших традициях Риты Скиттер, Джинни тогда получила целый мешок писем – от сочувствующих до обвиняющих... как будто она не пыталась ему помочь, как будто она что-то могла! Но с тех пор все покатилось совсем уж под гору… Гарри заворочался, что-то пробормотал, Джинни инстинктивно погладила его по плечу, успокаивая, поправила упавшую на лоб прядь, закрывавшую тот самый шрам… и вдруг с неожиданной яростью подумала, что если бы Волдеморт вернулся – она бы только обрадовалась. Тогда у них всех снова был бы повод жить.