Без слов

— Т-тайчо, — шепчет пересохшими губами Исане, содрогаясь всем телом. Ей страшно противиться своему капитану, и страшно это продолжать, ведь быть такого не может, не может быть, чтобы Унохана ее целовала. Это невозможно, но именно это сейчас и происходит. Исане и сообразить не успела, как зашедшая после отбоя в ее кабинет Ретсу уже схватила ее за воротник косоде и притянула к себе, целуя и кусая за губы; сладко-болезненный поцелуй так увлек лейтенанта, что только спустя минуту она поняла, что они с Уноханой делают. И поняла, что лучше молчать. Лучше без слов. Если она заговорит, Ретсу исчезнет, как прекрасное видение. Язык капитана внимательно исследует рот Исане, целует сначала грубо, но потом — все нежнее, а ладонь тайчо — лейтенант выдыхает с ужасом — сжимает ее грудь. Унохана ласкает сосок через ткань, и Исане чувствует, как он затвердевает, а внизу живота поднимается волна горячего желания, преступного и откровенного желания, которое ранее обуздывал лишь холодный душ. Душа здесь нет, и поэтому Котетсу стонет, глухо и протяжно, подставляясь ласкам Уноханы. Ей тоже хочется дотронуться, но Исане не решается — она до сих пор не привыкла, и только понимание того, что капитан может обидеться на бездействие, заставляет лейтенанта обнять Ретсу за плечи. Маленькая, хрупкая и в то же время удивительно сильная в ее руках капитан берет Исане за руку и ведет к футону. Плавно опускается на него, дергает себя за ленту, вплетенную в волосы, расплетая косу, и обнажает грудь, на которой чуть ниже шеи красуется уродливый шрам от рваной раны. Котетсу задерживает дыхание и внезапно смелеет — припадает губами к ключице Уноханы, проводит по ее коже языком, оставляя влажный след, целует шрам, распахивает косоде на груди Ретсу, касается ее хаори… …нет. Никогда йонбантай-фукутайчо не снимет хаори с плеч своего капитана. Она смотрит на Унохану тусклым взглядом, и Ретсу понимает без слов. Сама стряхивает с себя хаори, как ненужную тряпку, и расстается с остатками одежды; Исане откровенно любуется ею — под формой скрывалось удивительно соблазнительное тело, маленькая, но идеально сложенная тайчо выглядит совсем неправильно, особенно потому, что распустила волосы. Без привычной косы она совсем другая. Исане тоже начинает раздеваться, но Унохана сама принимается избавлять ее от одежды, развязывает оби, спускает с плеч шикахушо, касается поцелуем ее груди, лаская один сосок губами, а другой — пальцами, и как-то незаметно оказывается сверху. Рывок — и капитан скользит вниз по телу Исане, языком осторожно пробует на вкус там, внизу. Лейтенант замирает. Все зайдет настолько далеко? Но послушно раздвигает ноги и молчит, только стонет каждый раз, когда Унохана проводит языком вокруг ее клитора, прикусывает, теребит, глотает ее соки. Исане испытывает первый в своей жизни оргазм, сдавленно кричит, сжимая в кулаках простыню. Унохана целует внутреннюю сторону ее бедра, ложится рядом, и у Котетсу, кажется, сносит крышу. Теперь уже она целует капитана, жадно, напористо и неумело; губы Уноханы пахнут кровью и вишнями. Исане не умеет. Она впервые занимается любовью, и поэтому не знает, как надо, но очень старается: сначала ласкает груди Ретсу, потом осыпает поцелуями ее живот, и наконец, добирается до влагалища. Унохана мягко берет ее за голову и направляет, куда нужно; Котетсу слушается, тщательно вылизывает тело капитана, проникает языком глубже, и вдруг слышит тихий стон Ретсу. От этого Исане совершенно теряет голову и касается себя самой, там, где вновь горит возбуждение, пальцами стимулирует собственный клитор, а Унохана стонет еще и еще, и кончают они вместе. Исане проглатывает все. Еще пару минут они просто лежат рядом. Унохана закрывает глаза, а Исане не может оторвать от нее взгляд. Прекрасная. Идеальная. Самая лучшая. Ретсу так и не говорит ни слова. Молча одевается, молча заплетает косу, накидывает хаори и нежно улыбается, прежде чем покинуть комнату. Исане заворачивается в одеяло и довольно щурится. Почему-то ей кажется, что капитан придет еще. Так же, молча, без слов. Слова тут не нужны.