Один вечер в поместье Транси

Близнецы убирались. После того, как Клод сердито зыркнул на них своими очками, а Анна, не выдержав, надавала подзатыльников могучей демонской рукой, выбора у них, в общем-то, и не было. Держа одну тряпку в шесть рук и смотрясь весьма комично, ибо тряпка была для пыли, демоны больше разговаривали, чем работали. То, что комод уже кончился и теперь обрывок ткани, бывший вчера полотенцем, елозил по свежепоклееным обоям, оставляя грязные разводы, не особо их заботило. Всё равно Клоду переделывать. — Ибо нефиг — приписывать себе — нашу работу! – практически без пауз пробурчали друг за другом Томпсон, Тимбер и Кантербери так, чтобы было слышно только им троим. Вообще ничего против работы в поместье Транси они не имели, но этот зазнавшийся демон близнецов неслабо выводил. Вслед за безнадёжно испорченными обоями, под горячую руку Томпсона (а водил тряпкой именно он, братья скорее украшали пейзаж) пошли и шкаф, в честь которого Клод получил своё негласное прозвище, и перила, и дверь в кладовую, и замороженная курица… Последняя, кстати, быстро перекочевала под рубашку вечно голодающего (вопреки всей известной информации о демонах) Кантербери, непонятно как там уместившись, но факт оставался фактом – на ужин юный Транси птицы не получит. От соприкосновения с холодным и немного склизким крылом того, что вчера ещё бегало и кудахтало, по коже парня побежали мурашки. Добежав до низа живота, они подали мозгу сигнал включить переходный возраст вместе с вечным, простите за исконно русский, недотрахом. Поскольку народу в поместье проживало лишь шесть человек, из них Клода он побаивался, Анна тоже за подобные предложения и прибить могла, а на Алоиса, пожалуй, вставал только у самого Фаустуса, да и то не всегда, то никакой личной жизни у близнецов не было по определению. Оставались, конечно, ещё и два брата, но когда твой партнёр похож на тебя как две капли воды, это немного попахивает нарциссизмом. И извращением. Творческая мысль Кантербери моментально нарисовала ему идиллическую картину того, как разгорячённая плоть соприкасается с прохладным тельцем, плавно проникает в ту полость, где когда-то находились внутренности, тушка курицы легко впускает его в себя, поддаваясь резким движениям, сжимается, крепко обхватывая член парня… Наверное, подобные размышления могли бы увлечь его и на более длительное время и в более уединённом месте, но одним своим появлением все подобные мысли пресёк разъярённый дворецкий Транси. Буквально вылетев в коридор, он дьявольски сверкнул глазами, чего, к сожалению, не было видно из-за отсветов очков. — Шкаф злится. — Странно, обои он ещё не должен был заметить. — Кто где накосячил? – перешёптывания тройняшек ещё больше взбесили Клода. — КТО, ОБЪЯСНИТЕ МНЕ, КТО ИГРАЛ В КРЕСТИКИ-НОЛИКИ ГАЗОНОКОСИЛКОЙ НА КЛУМБЕ ПЕРЕД ДОМОМ? – не дожидаясь ответа, Фаустус отвесил пинка всем троим. – ЭТО НАДО БЫЛО ВИДЕТЬ, КАК РЖАЛ НАДО МНОЙ МИХАЭЛИС! Склонившись друг к другу, близнецы тихо захихикали. Перед протиркой пыли, Клод заставил их приводить в порядок сад. После чего с надменно-пафосным выражением лица пошёл докладывать юному господину, что к визиту Фантомхайва он всё подготовил на высшем уровне. Естественно не обременяя себя проверкой. Ну и грех было не воспользоваться моментом. Стоя перед продолжавшим распаляться дворецким, Кантербери чувствовал, как жир с постепенно оттаивающей курицы скатывается по животу ниже, оставляя скользкие дорожки. И это подогревало и без того нездоровый интерес парня к птице. В голову снова начали закрадываться непристойные, но очень приятные мысли. Бывший ужин манил его к себе, в мечтах демона принимая наиболее соблазнительные и удачные позы, развратные, но в то же время скромно прикрывающие всё лишнее. Кантербери чувствовал, что в штанах ему становится явно тесно, но скрыться с людских глаз и снять напряжение не позволял орущий прямо перед ним Клод. Тот уже успел припомнить все оплошности близнецов, начиная с момента их появления в поместье Транси, и теперь строил планы на будущее. По хитрым лицам Томпсона и Тимбера было видно, что некоторые из его худших предположений они собирались взять на заметку и претворить в жизнь в ближайшее время. Из последних сил дождавшись момента, когда Фаустус устанет орать и, пнув тройняшек на прощание, скроется за поворотом готовить ужин юной истеричке семейства Транси, Кантербери, кивнув братьям, улетел в комнату, выделенную прислуге. Там он извлёк курицу из рубашки и половой орган из штанов и собрался приступить к выполнению своих самых извращённых желаний, но… — ГДЕ, МАТЬ ВАШУ, ТРЕТИЙ! ХРЕН ВАС ПО ИМЕНАМ РАЗБЕРЁШЬ, НО ВАС ТОЧНО БЫЛО ТРОЕ! – кажется, фантазия Клода подсказала ему, какую ещё свою работу можно повесить на тройняшек. Чертыхнувшись, наспех запихав курицу под матрас и пообещав ей, что долго ждать не придётся, Кантербери через секунду уже предстал перед дворецким Транси, смиренно потупив взгляд. Дав обещание когда-нибудь мечом Анны выцарапать каждому на лбу имя и пару лестных эпитетов, а заодно им же и выколупать шила из задниц, а то «ШЛЯЮТСЯ ЧЁРТ ЗНАЕТ ГДЕ И НЕ РАБОТАЮТ! СТОИТ ОТВЕРНУТЬСЯ И УЖЕ КОГО-НИБУДЬ НЕ ХВАТАЕТ!», Фаустус удалился с чувством выполненного долга. В присутствии хозяина он явно вёл себя сдержанней, пытаясь произвести хорошее впечатление. Удостоверившись, что в этот раз Клод действительно принялся за готовку, видимо не заметив отсутствия птицы, Кантербери предпринял очередную попытку остаться наедине с желанным продуктом. Капая слюной и на ходу расстёгивая брюки, парень влетел в комнату, предвкушая хорошо проведённый вечер, и застыл, потрясённый увиденным. Прямо на той самой кровати, под матрасом которой ранее терпеливо дожидалась владельца прохладная тушка, сейчас с ней же беззастенчиво совокуплялся Тимбер. Нисколько не смущаясь наличия зрителей, курица бесстыдно развела ноги, чуть приоткрыла разрез в плоском животе, подаваясь навстречу движениям демона, и вообще явно получала удовольствие от столь наглой измены. Если бы у тушки не была отрублена голова, Кантербери ручался, она бы непременно сейчас цинично и ехидно подмигнула ему. Тимбер тоже не испытывал никаких угрызений совести, когда с тихими стонами снова и снова проникал внутрь прохладного тельца, которое постепенно нагревалось от ритмичных толчков. Бывший владелец курицы бессильно сжал кулаки. — Ты! Испортил! Мне! Вечер! – с тихим рычанием Кантербери накинулся на брата, придавив его своим телом к кровати. Тот оказался прижат лицом к подушке, поэтому мог издавать только невнятное мычание. В ход пошли ремешки с рукавов рубашек. Длины соединённых четырёх оказалось вполне достаточно, что бы надёжно прицепить запястья Тимбера к изголовью кровати. Теперь для полного освобождения ему понадобилась бы, по меньшей мере, пара минут, чтобы сбросить с себя охваченного жаждой мести брата и порвать сковывающие его ремни. Кантербери воспользовался этими мгновениями, чтобы сбросить с себя остатки одежды и окончательно стянуть с пленника штаны. — Значит, ты заменишь мне эту курицу собой! – в демоне моментально проснулся садист и с бешеной скоростью начал генерировать свои садистские идеи. Некоторые из них даже озвучивались. – А если рискнёшь порвать ремни, то я сначала засуну тебе в задницу садовый шланг и пущу по нему воду с максимальным напором, а потом… А потом я просверлю тебе в яйцах дырочки, отрежу их, и заставлю носить как серьги! — помимо садиста в Кантербери явно умирал ещё и эстет. Тимбер нервно сглотнул. Вокруг брата уже начинала собираться чёрная дымка, означавшая, что ещё чуть-чуть и тот примет свой истинный облик. И если сейчас размер грозящей ему опасности был весьма приемлем по человеческим меркам, то выяснять, чего стоят в половом плане демоны, парню не хотелось. Показывая, что принимает поставленные условия, Тимбер кивнул. Брат же пока наслаждался своим доминированием. — А если будешь сопротивляться, то я снова накачаю тебя водой, прорежу в желудке отверстие, засуну туда оголённый провод и пущу ток! Или лучше заливать внутрь уксус? – на лице юного садиста светилась дикая улыбка. Привязанный к кровати парень в очередной раз подумал, что чужая душа потёмки, даже если это душа собственного брата. От тихого и серьёзного Кантербери он даже мыслей подобных не ожидал. Тот в свою очередь закончил разглагольствовать, посчитав, что осведомил пленника обо всём, что ему следует знать, и перешёл к решительным действиям. Рука парня скользнула по внутренней стороне бедра лежащего под ним Тимбера и одним резким жестом раздвинула его ноги. Пальцами второй руки Кантербери уже растягивал ещё девственный задний проход брата. Вскоре это ему, впрочем, надоело и парень резко, без предупреждения вошёл. Тимбер сдавленно вскрикнул. Пальцы его царапнули простыню, проехавшись по потерянной в пылу схватки курице-изменщице. Брат проявил обнаруженный садизм и сейчас, намеренно стараясь не задевать простату и доставляя пленнику лишь дискомфорт. На этом он, впрочем, не остановился. В его руке блеснул непонятно откуда взявшийся нож для мяса. — Эй, эй, мы так не договаривались! – Тимбер дёрнулся было в попытках освободиться, но нож приставленный к его члену быстро заставил его успокоиться. — Я сказал, ты будешь заменять мне курицу… — Кантербери нехорошо улыбнулся и провёл острым лезвием по груди брата, чуть надавив. Выступила капелька крови. – А заменять, так уж во всём… — Ты что, ещё и сожрать меня собираешься?! – недопоняв последнюю фразу, пленник вылупился на своего мучителя. В следующий момент рот ему заткнула куриная ножка. — Надоел уже. Птица хотя бы молчала… — Нож оставил ещё одну красную полосу. Кантербери в открытую наслаждался происходящим. — Через полчаса ужин, у нас есть ещё минут пятнадцать. Так будь добр заткнуться хотя бы на это время! Тимбер, вспомнив, что именно обещал ему брат в случае попытки сопротивления, счёл нужным успокоиться. В конце концов, что такое 15 минут для демона, жизнь которого вечность? А юный садист тем временем нашёл себе новый способ развлечься. Лезвием ножа он старательно вычерчивал какие-то узоры на бёдрах брата, постепенно спускаясь всё ниже. «Если этот извращенец соберётся меня ножом насиловать, я позаимствую его идею со шлангом!» — клятвенно пообещал себе пленник и, будучи не в силах ничего сделать, стал смиренно ждать развязки. Она, впрочем, наступила раньше, чем планировал Кантербери. — ЕСЛИ НАЙДУ ЭТУ ДОЛБАННУЮ КУРИЦУ У КОГО-ТО ИЗ ВАС, БУДУ ЖЕСТОКО КАРАТЬ ВСЕХ ТРОИХ ВОТ ЭТИМ САМЫМ ОРУЖИЕМ! – жутко завывая и размахивая над головой зелёным мечом, в комнату вломился Клод. Сказать, что Фаустус был зол, было всё равно, что назвать положение близнецов слегка неловким. Полностью раздетые, в весьма неприличной позе, и, что хуже всего, попавшиеся с той самой злосчастной птицей, кусками разбросанной по кровати. — А ЕСЛИ С НЕЙ ЕЩЁ ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧИЛОСЬ, ТО КАРАТЬ БУДУ АНАЛЬНО!!! – дворецкий дома Транси развернулся, яростно блеснув очками и чуть не вписался в стену от увиденного. – ДА ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ ЧТО-ЛИ? – взвыл он, чуть ли не жалобно, оглядывая открывшуюся картину. – Вы правда издеваетесь? Вы смерти моей хотите? Нет, я не могу больше работать в этом дурдоме! Анна! АННА!!! СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ С ЭТИМИ ИДИОТАМИ! – Клод исчез так же внезапно, как и появился, оставляя Кантербери и Тимбера наедине друг с другом, муками совести и курицей. И что-то подсказывало, что сегодня простым выговором всё не обойдётся.