Мой милый слизеринец

Гарри, широко улыбаясь, медленно отошёл ото сна и совсем не удивился, обнаружив на часах полдень. Он вернулся в спальню около двух ночи, прежде отнеся Драко на руках обратно в лазарет и удостоверившись, что мальчик чувствует себя лучше. Гриффиндорец закусил губу, вспоминая, как ещё долго целовал Малфоя, который сперва был в бессознательном состоянии, а после что-то невнятно промурлыкал ему в ухо, не открывая глаз, и перевернулся на бок, спиной к Поттеру. Тот тогда усмехнулся, бережно заключил блондина в свои крепкие объятия, пожелав спокойной ночи, и неслышно удалился, весь сияя от радости. «Мерлин всемогущий, — размышлял он, сладко потягиваясь, — Меня поимел Малфой. Кто бы мог подумать… «Эй, Рон, меня вчера Хорёк оттрахал в ванной старост!», — Гарри посмеялся про себя, представив, как удлинилось бы лицо Уизли после такого сообщения. В его голову закралась шальная идея отобрать у Гермионы маховик времени, отправиться дней на десять назад, встретить самого себя и ляпнуть о том, что он переспал с Драко. «И поржать. Себе же в лицо, — Поттер, ухмыляясь, поднялся с кровати, — Вот это был бы номер». Мальчик оглядел спальню, в которой уже, конечно, никого не было, и стал одеваться с мыслями: «Мой Драко… Какой он был вчера… Как он разговаривал со мной…» — ... Мой Гарри… Только мой… Не отдам… Вспомнив, каким страстным и одновременно нежным был слизеринец, как чувственно целовал его губы, как соблазнительно выглядел, Поттер ощутил, как потяжелело его сердце. Потому что в нём был только Он. Он занимал всё пространство в его душе, и Гарри мимолётно отметил, что такого с ним не бывало ни с Чжоу, ни с Джинни. «А как он разволновался, когда подумал, что я могу причинить ему боль…, — парень вспомнил испуганные серые глаза, увлажнённые от слёз, — Как же сильно хотелось прижать его к себе… И никогда не отпускать. Мальчик мой… Я иду к тебе». Весь преисполненный тёплыми искрящимися чувствами, Гарри на всех парах вылетел в гостиную с намерением тут же отправиться в больничное крыло. Возможно, из-за застилающей его глаза пелены радости он бы и не заметил напряжённые лица Симуса и Дина, расположившихся на диване, если бы Томас сам не остановил его как бы невзначай брошенной фразой: — Доброе утро, Гарри. Горячая была ночка? — Чего? — спросил Поттер, резко развернувшись и оторопело глядя на однокурсника. — Я говорю: неплохо вчера порезвились с Малфоем? — насмешливо вскинул брови Дин. Симус же всеми силами старался спрятать глаза, приподняв уголок губ. — Не понял, — нервно выпалил Гарри, — Ты о чём? — Брось, — не выдержал Финиган, — Вся школа уже знает. Поттер стоял, как вкопанный, и молча хлопал глазами, не веря в происходящее. — Откуда?! — воскликнул парень. — Ну, мне лично Рон сказал, — начал Дин, — Ему — Гермиона, Гермионе сказала какая-то когтевранка… В общем, там довольно долгая цепочка. Негодующе, гриффиндорец бросился прочь из гостиной, в коридоре лоб в лоб столкнувшись с Уизли. — Рон! — тут же взъелся Гарри. — Что за дела?! — Это я должен тебя спросить, что за дела, — мрачно ответил мальчик, глядя на Поттера почти что с отвращением, — Мой друг ложится под Малфоя, уму не постижимо! — Кто сказал об этом? Отвечай же! — Так твой Хорёк и сказал! — гневно выдал Уизли, — Сам разнёс всей школе, как вы кувыркались в ванной, хвастался, что поимел Золотого Мальчика! — Нет, — судорожно покачал головой Гарри, — Этого не может быть… Драко не такой… — Пха! А ты уже никак губу раскатал, да? Подумал, этот урод воспылал к тебе чувствами? — Рон, ты ничего не знаешь, он не мог… — Поверить не могу! — заорал вдруг Рон, вне себя от злости. — Мой друг, мало того, что геем оказался, так ещё и… — Закрой рот! — не выдержал Гарри, щёки которого мгновенно запылали, а на глаза навернулись непрошенные слёзы, когда он понял, что запахло предательством. — Это вообще не твоё дело! — Как же, как же, — прошипел в ответ Уизли, — Это теперь дело всей школы. Не советую спускаться в Большой Зал — там только о вас с Хорьком и говорят!.. А знаешь… Он ведь описал все подробности вашей с ним е*ли! Рассказал, как ты стонал под ним и просил оттрахать! Мерлин, как ты мне сейчас противен! — Ну и дуй отсюда, Рон! — закричал Гарри, и жгучие слёзы полились по его щекам. Рональд, презрительно сплюнув в сторону, зашёл в гостиную, а Поттера продолжали душить отчаянные крики о несправедливости в его душе. «Как он мог?! Я же… я же полюбил его! Чёрт! Гнусный мерзавец!» Оставшись наедине с собой, он беспомощно сполз по стенке на пол и тяжело разрыдался, закрыв пылающее лицо руками. Юноша с горечью вспоминал нежные поглаживания и ласковые слова Драко, и у него в голове не укладывалось, как после такого тот смог так мерзко поступить. «Я же люблю!.. Драко! Я же люблю тебя!» Безутешно плача в голос, словно ребёнок, Поттер не нашёл ничего лучше, как вернуться в спальню, опечатать её заклинаниями и больше не выходить оттуда вплоть до понедельника… *** Примерно к пяти часам на прикроватном столике заскрипело перо Гафф-Гофф. Гарри, пытаясь вникнуть в историю магии, а точнее бездумно пялясь в одну точку в учебнике, нехотя перевёл взгляд на пергамент. Я тебя целый день прождал, Потти. Ты никак помер вчера от счастья? Увидев эти строчки, гриффиндорец пренебрежительно фыркнул, чувствуя, как гнев горячей рекой разливается по его сознанию. «Потти… Ну-ну…» Спустя минуту перо вновь ожило: Эй, Гарри? Быть может, ты обиделся на эту кличку? Согласен, она довольно мерзкая. Больше не буду. Ответь. И тут Поттера начало рвать на части: одна его часть хотела, чтобы он порвал пергамент и переломил чёртово перо пополам, чтоб не иметь больше возможности читать то, что так нагло пишет слизеринец после всей его лжи; вторая же часть отчаянно порывалась ответить и спросить: «Как же так, Драко?!» Однако гордость мальчика оказалась сильнее, и он просто молча сидел и сверлил перо холодным взглядом, ожидая, что оно напишет дальше. Гарри, ты там? Скажи, я обидел тебя? Может, сделал больно вчера? Я всё ждал, что ты придёшь, чтобы поинтересоваться, не болит ли… Ну… там… Щёки Поттера запылали. — Нет. Не болит, — буркнул он вслух, и, так как перо не дрогнуло последующие десять минут, углубился в дальнейшее лицезрение скучного учебника. Перо снова встрепенулось только через полчаса. Я думал, я тебе нравлюсь. Уже нет? «Ага. А заодно думал, как бы красочней описать слизеринцам нашу «е*лю»!» А я ведь понадеялся, что впервые в жизни обрёл…, — перо на мгновение замерло, а затем яростно стало перечёркивать начатую строчку, позже добавив, — Ну и чёрт с тобой, Поттер! В груди Гарри противно защемило, да так, что парень понял: ещё несколько таких сообщений, и от него самого ничего уже не останется. Он потёр вспухшие от рыданий глаза, наколдовал невидимые беруши, небрежно бросил учебник на подоконник и лёг спать. И, как ни странно, заснул, как только его голова коснулась подушки, ибо дневная истерика дала о себе знать… *** Малфой нежно, но крепко ухватился за член Гарри властной рукой, заставляя мальчика судорожно толкаться в неё, спуская горячую сперму. Блондин довольно наблюдал, как белые жемчужины семени расползаются в воде, и сам излился в гриффиндорца, простонав: — Аааааххх, Гарри!.. Мой Гарри… Только мой… Не отдам… … Поттер всё силился отдышаться от умопомрачительного оргазма, как услышал короткий высокий смешок за спиной. — Тебе смешно там, Хорёк? Смех стал заливистей. Гарри резко развернулся, увидев перед собой Драко, насмешливо глядевшего в зелёные глаза. Губы блондина расползлись в надменной усмешке. Мальчик смеялся. Смеялся над ним, показывая пальцем. — Ты чего, Малфой? — обеспокоено спросил Поттер. Драко не ответил и лишь схватился за живот, покрытый шрамами, зайдясь в пронзительном смехе. — Малфой, — Гарри не на шутку обиделся, — Ты смеёшься, как девчонка! Издевательский хохот слизеринца стал ещё громче, а из вновь открывшихся ран на груди и шеи вяло полилась бордовая, почти чёрная кровь… Поттер испуганно вздрогнул, проснувшись, и резко принял вертикальное положение, оставаясь сидеть на постели, из-за чего тут же почувствовал головокружение. Схватившись за голову и поморщившись, юноша первым делом взялся за пергамент; его сердце тревожно ёкнуло, когда он обнаружил, что записей в нём стало в три раза больше, и все были от Малфоя. За окном уже порядочно стемнело, и Гарри дрожащей рукой торопливо подцепил со столика палочку, шепнув: — Люмос. Золотистый огонёк осветил витиеватый почерк Драко, который к концу пергамента становился всё менее разборчивым: Гарри, я скучаю. Если ты по какой-то неведомой мне причине зол на меня, давай начнём всё сначала. Спустись. Гарри, я бесконечно надеялся, что смогу сегодня понежиться с тобой вдвоём в постели, а ты вот так со мной… «А ты, Малфой?.. А ты как со мной?» Ну, Гарри. Хотя бы ответь, что не так. И я больше не напишу и даже не заговорю с тобой. Обещаю. Хоть это будет довольно сложно. Потому что я люблю тебя, придурок гриффиндорский. Давно. У Поттера перехватило дыхание; он с силой стиснул пергамент, ошеломлённо читая: Да, люблю! Доволен?! Теперь сидишь, насмехаешься надо мной, да? «Не может быть, — ахнул парень, — Но тогда зачем же он…» И сейчас я чувствую себя виноватым. Потому что эти отношения мы начали не со слов любви, и я просто поимел тебя. Но я давно мечтал об этом. Мечтал о тебе. Ещё до Панси. Надеялся, что Панси меня исправит, сделает нормальным. А летом я нашёл парня, максимально похожего на тебя… Но после вчерашней ночи я понял, что никакая копия не сравнится с оригиналом. Жаль, что ты не любишь меня. Вероятнее всего, не любишь. Раз не пришёл повидать. А я, между прочим, чувствую себя хуже, и Помфри хочет оставить меня здесь ещё на пару дней. Из-за застилающих глаза крупных слёз Гарри еле разглядел последнюю строчку, где размашистый, уже порядком небрежный почерк Драко отчётливо выдавал глубокое огорчение слизеринца: Не знал, что в Гриффиндоре принято предавать! Такое ощущение, что это ты меня поимел и на следующий же день бросил! Мне так отчаянно хотелось верить в любовь, а ты… Никакой ты не «Гарри»! Ты Потти! И пусть я до конца жизни останусь для тебя Хорьком, мне пле… Последнее слово расползлось по пергаменту, и Гарри понял, что виной тому случайно капнувшая в процессе письма слёза Малфоя… «Ооо, Дракооо!!!» — мысленно взвыл Поттер, ощутив в своей рваной душе мучительное смятение. Мальчик с досадой подумал о том, что Гафф-Гофф, увы, не обладает теми же функциями, что маггловский планшет Гермионы, показывающий точное время отправки сообщений; поэтому Гарри понятия не имел, как давно Малфой написал эти гневные строчки. Но сидеть на месте он больше не мог и, вскочив с кровати, решительным шагом направился в больничное крыло, упорно избегая заинтересованных взглядов учеников, снующих по коридорам Хогвартса.