Добро для всех

Каждый год в этот день Стелла задается одним и тем же вопросом. Если делать добро злым людям, останется ли оно добром? Каждый раз отвечает на него утвердительно, задумавшись всего на секунду и привычно отметив, что надо когда-нибудь поговорить о философии добра и зла с Виллиной. А после этого проводит уже привычную процедуру, детали которой подсказала та же Виллина. Кровь из надрезанной вены струится в обработанный — «стерилизованный» сосуд, термин из Большого мира, как и метод обработки. Предварительно был стерилизован и нож, протерта спиртом кожа, на которой Стелла делает надрезы. «Так будет безопаснее, — говорила Виллина. — Может, это и лишнее для твоего тела, но осторожность не помешает». Надрезов требуется много: кровь течет недолго и слабо, а края ран сходятся на глазах, и меньше чем через минуту на месте разреза остается лишь розоватая полоска зажившей кожи. Когда Виллина своими глазами увидела это, то вместо удивления или отвращения на ее лице отразилось лишь огромное любопытство: казалось, она с трудом удерживается от того, чтобы схватить Стеллу за руку, самой взяться за нож и резать, как ребенок — праздничный торт. Больше Стелла ей приходить не позволяла. «Следи за объемом потерянной крови. Вот столько можно отдать без вреда для здоровья. Столько — опасно. А вот столько — смертельно для человека с твоим весом». Нож дрожит в ладони Стеллы, она часто и прерывисто дышит. До опасного количества она не дойдет — даже нужное получить неимоверно трудно, и год от года легче не становится. И ничем нельзя облегчить боль — Виллина говорит, что в крови не должно быть лишних примесей, «никто не знает, как они повлияют на других». Стелла представляет, что режет не себя, а руку всегда спокойной и рассудительной Виллины. Зажмурившись, со всей силы нажимает на нож и давится криком. Рана глубже остальных — сосуд быстро наполняется до конца, хотя половина крови льется мимо с трясущейся руки. Переведя дыхание, вытерев слезы и пот со лба тыльной стороной ладони, в которой по-прежнему зажат нож, Стелла разливает кровь по трем маленьким пробиркам. — Добро, — шепчет она. — Это благо, а значит, добро. Я желаю... — Она морщится, задев не полностью закрывшийся порез. — Всем желаю добра. * * * Гингема поднимает выше пробирку с кровью, которую подсвечивают лучи солнца. Представляет, как заключенная в этой крови магия вырывается наружу, поднимается в небо, кружась, словно ураган, и несет смерть всем людям. Со вздохом опускает руку — как жаль, что это так не работает. Из красивого жеста доброй волшебницы Стеллы нельзя получить никакой выгоды. Можно лишь поступить так, как предлагается: в несколько глотков опустошить большую пробирку, вернув себе на день молодость, красоту и здоровье. Гингема безуспешно пытается понять, для чего это Стелле. Она действительно так наивна, что дает остальным возможность использовать свою силу? Считает, что таким добрым делом может пробудить в их душах добро — или преумножить его, в случае Виллины? Хотя в доброте Виллины Гингема не уверена. Гингема торопливо пьет содержимое пробирки — после стольких лет ей привычен этот металлический привкус. Завороженно наблюдает за тем, как на ладонях разглаживается кожа, отступает привычная уже боль в суставах, а мир перед глазами становится всё четче и яснее. Её голос, выкрикивающий заклинания, снова звонкий, как давным-давно. Но маленький смерч, который она не отпускает с ладони, кружится всё так же, как и день назад. Волшебство Стеллы не добавило ей сил. Эйфория от собственной юности и будто помолодевшего мира вокруг год от года мешает ей мыслить ясно. Но к концу этого дня Гингема приближается к разгадке. Вернувшаяся молодость не даст ей новых возможностей. Но сама кровь... с кровью можно что-то попробовать. Возобновление. Сохранение одного состояния. Вечное сохранение. На следующий год она добавит кровь прямо в котел с зельем для урагана. * * * Бастинда не задумывается — получив пробирку, она торопливо глотает остывшую кровь, давится, вытирает губы и тут же облизывает пальцы — может, эти капли дадут ей лишние минуты молодости. Снова превратившись в юную девушку, переодевается в спрятанное под постелью платье, чтобы сойти за прислугу, и стремительно бежит по коридорам — прочь из дворца, на воздух, наконец-то почувствовать себя живой. Дыхание перехватывает, подступают слезы — Бастинда боится плакать, ведь слезы — это вода, но вместе со старостью исчезает и давнее проклятие: теперь можно плакать, бегать под дождем, плескаться в ванне, окунаться в воду с головой. Слезы струятся по щекам, и Бастинда стирает их ладонями — слезы из обоих глаз, волшебство Стеллы вернуло второй. Когда день подходит к концу, Бастинда запирает свою комнату и ложится спать, желая проспать целый год до следующего превращения. Таково добро волшебницы Стеллы — Бастинда не хочет по-настоящему ничего, кроме этого дара, а значит, и не будет совершать зла. * * * Виллина проверяет инструменты и аккуратно раскладывает их на подносе. Ножницы, пинцет, стеклянная ступка с пестиком, пробирки с охлажденными растворами в миске со льдом. Образец крови Стеллы пока еще рано доставать. Берет из маленького ящичка крысенка. Магия лишила его дара речи — ни к чему сейчас слушать просьбы о пощаде. Левой рукой она обхватывает крысенка за туловище, прижимая к нему передние лапы, и держит над старым тазом. В правую берет большие ножницы. Крысенок заходится пронзительным визгом, и Виллина одним движением отсекает ему голову. Кровь брызжет в таз — ее немного, тельце маленькое — а голова повисает на кусочке кожи. Ее навыки улучшились — в начале подобных опытов Виллина порой случайно резала до конца, и голова отлетала в сторону. Задние лапы крысенка дергаются в конвульсиях, словно он большими прыжками пытается убежать от собственной смерти. Виллина кладет дергающееся тело на поднос. Меньшими по размеру ножницами она разрезает всё еще мягкую, теплую кожу живота вдоль, придерживая ее пинцетом. Неприятно резать словно по живому, но сейчас надо спешить. Она делает еще один разрез, поперечный. Ополаскивает кончики ножниц и пинцета. Аккуратно и точно извлекает печень. Перемещает её кусочки в охлажденный раствор, а потом, уже не торопясь, расширяет края разреза, чтобы убедиться, что печень извлечена полностью. Следующие этапы доведены до автоматизма — растереть печень в однородную кашицу, поместить пробирку в похищенную из Большого мира центрифугу, перелить жидкость в новую пробирку, еще раз поместить ее в центрифугу, собрать получившийся осадок. С помощью волшебства проверить, что выделенные части клеток в хорошем состоянии — такая процедура существенно экономила время. Сегодня Виллина проверяет гипотезу о том, что определенное вещество из крови Стеллы препятствует образованию активных форм кислорода. Чтобы раскрыть эту тайну, одного волшебства не хватало. Мудрости и волшебной книги не хватало. А тем, кто владеет лишь научными методами, доверять волшебные тайны слишком опасно. Она совместит то и другое и поймет, что же дает Стелле вечную молодость. Уже скоро она это узнает. Останется лишь решить, с кем поделиться этим секретом добра и благополучия.