Романтика

Она ненавидит его всем сердцем. Настолько сильно, насколько только может человек ненавидеть другого человека. Он не человек, — напоминает себе блондинка, — он чертов психопат. Он разрушил ее жизнь, ее брак, забрал все, что было дорого. От одной только мысли о нем хотелось одновременно рыдать, резать вены и кричать на всю улицу всевозможные проклятия. Но девушка только сжимает руки в кулаки так сильно, что белели костяшки пальцев, и поломанные ногти впивались в кожу. Она стоит перед дверью в его квартиру, уже несколько минут пытаясь решиться нажать на кнопку. Она должна быть сильной. Не разрыдаться, как только увидит его надменную физиономию, не врезать по лицу. Глубокий вдох и медленный выдох. Противно верещит звонок. Дверь распахивается через секунду, словно там давно ее ждали. — Я не хочу иметь с тобой ничего общего! — ее звонкий голос эхом отражается от грязных стен подъезда. Удивительно, что соседи не повыглядывали исвоих картонных нор, чтобы взглянуть на того, кто горло дерет в 3 часа ночи. — Кроме секса? — иронично приподнимает бровь тот, кто стоит в дверях. Его бледное лицо искривлено усмешкой. Бессердечный ублюдок. Он смотрит на девушку свысока, скрестив руки на груди, со скучающим видом облокотившись о дверной косяк. Его совершенно не беспокоит ее презрительный взгляд и покрасневшие от слез глаза, тонкие дрожащие руки и пылающие щеки. Он знает, что вместо того, чтобы ударить его, блондинка схватит его за лацканы пиджака и резко притянет к себе, прильнув губами к его губам в страстном поцелуе. Он запустит пальцы в ее коротко остриженные волосы, а ее ноги сожмутся вокруг его бедер. Он без труда затаскивает ее в квартиру, прежде чем захлопнуть дверь и грубо толкнуть девушку к стене. Ее голова ударяется о голый кирпич, но из уст не вырывается ни писка. Посмотрите на нее, держится. Она не пытается вырваться, охотно подставляя шею под его поцелуи. Она чувствует, что это неправильно, мерзко и аморально, но не может ничего с этим сделать. Судьба насмехается, а совесть нервно курит в сторонке. Руки сами стягивают с него пиджак, быстро и нервно расстегивают пуговицы рубашки. Парень еще не добрался до молнии на ее коротком платье, но его горячие пальцы заставляют ее сдерживать стоны даже сквозь ткань. Он медлит, оставляя на ее коже лишь мимолетные касания сухих губ. Она вздрагивает каждый раз, когда он к ней прикасается. Дразнит. Ее ногти впиваются в его обнаженное плечо, она прижимается к его телу, покрывая шею поцелуями. Решительно и настойчиво. Настолько уверенной она не была даже со своим теперь уже бывшим мужем. Она разрывает последние пуговицы на рубашке и скользит рукой по обнаженному торсу, заставляя мышцы содрогнуться. Дразнит. Слышится треск ткани, дорогое вечернее платье оказывается на полу. Чертовы инстинкты. Они делают из нас животных. Она просыпается на грязных простынях рядом с обнаженным телом и прижимается к нему, чувствуя жар, исходящий от его кожи. Распахнутое настежь окно позволяет утреннему солнцу осветить маленькую спальню. Он был ей никем. Просто последний ублюдок, который сломал ей жизнь. Больной псих. Ее наркотик, с которого уже не слезть. О, нет, она его не боится. Она давно смирилась с тем, что он творит с ней. — Ты выйдешь за меня? — она вздрагивает от этого голоса, сердце бешено колотится на этот раз отнюдь не от возбуждения. — Да, — и секунды не прошло. Все на инстинктах. Как же это отвратительно. Она ненавидела себя за то, что позволяет ему целовать ее, так бесстыдно исследовать ее тело, словно оно принадлежит ему. Но что ей еще остается? На его надменном лице довольная усмешка. Иногда ей кажется, что он ненавидит ее так же сильно. В его глубоких синих глазах хочется утонуть и в то же время скрыться от этого пристального взгляда. Она прячет лицо, уткнувшись в его плечо. Слезы брызгают из глаз, и девушка слышит нечто похожее одновременно и на рычание, и на смех. — Мерзавец. — Слабачка.