Когда ты улыбаешься

В этом году весна выдалась дождливой и очень холодной. Было очень мало солнечных дней, не говоря уже о теплой погоде. В такие времена даже парни могут впасть в депрессию. Вот она не обошла стороной и Куроко Тецую. Все, на что он был способен, это сидеть весь день под мягким одеялом, которое по утрам еще сохраняло тепло Акаши. Тецуя включал какой-нибудь фильм или сериал, распуская нюни и начиная плакать из-за поворотов сюжета, которые цепляли его тонкую, на самом деле, натуру. Также он запасался чаем, ибо в такую погоду любимый ванильный напиток делал голубоглазому только холоднее. Смотря всякие сопливенькие мелодрамы, Тецуя думал, как было бы хорошо, будь Акаши рядом с ним намного чаще, ведь парню не хватало тепла и любви Сейджуро во времена весенней депрессии. Но красноволосый был занят работой в своей компании, которой, как на зло, сейчас навалилось слишком много; Акаши сильно уставал, работая допоздна, ведь он хотел закончить все, как можно быстрее, чтобы потом выкроить пару-тройку выходных, дабы посвятить всего себя Тецуе. Как раз сегодня работы осталось совсем немного, и Сейджуро решил вернуться пораньше, а остатки доделать завтра дома. Собрав в свой дипломат все необходимые документы, Акаши покинул кабинет, и, сев в машину, поехал домой. На часах было 19:44, когда Акаши припарковал машину. В окнах не виднелся свет и мужчина подумал, что Тецуя устал и лег спать. Он скорее добрался до лифта. «Блять, как же все медленно», — выругался Акаши, пока ждал. Доехав на лифте и открыв дверь ключом, он старался быть, как можно тише, но услышал тихие всхлипы, доносящиеся из их спальни. На прикроватной тумбочке Тецуи, горели несколько «Lava» ламп, заказанных им же, создавая в комнате приятную атмосферу. — Тецуя, я вернулся, — Акаши вошел в комнату и сел на пуфик со стороны голобуволосого, — перестань плакать. — Я не могу, ведь Акаши-кун так сильно занят на работе и я по нему очень скучаю, — Куроко шмыгнул носом, — чувствую себя жалким. Я должен заботиться о тебе, а только о себе думаю. — Глупый мальчишка, я не виню тебя. Все хорошо, — Сейджуро взъерошил и без того растрепанные волосы, — улыбнись~, — на этом моменте гетерохромик сам поднял уголки своих тонких губ. Но Тецуя лишь громче взвыл, утыкаясь носом в подушку, еще больше сопливя ее. — Ох… — вздохнул Акаши. Он обернулся и правой рукой взял свою гитару, стоявшую в углу рядом с тумбой. — Кхм-кхм, — покашлял он. Зазвучали первые аккорды, Тецуя поднял голову и Сейджуро начал петь: — Ночь разжигает мои пьяные мысли, — на его лице была улыбка. — Видишь, как небо над нами зависло? — Акаши окинул взглядом большое окно, за которым шел дождь, а небо было застлано грозовыми тучами. — Сколько мне ждать, когда ты успокоишься? — немного грустно пропел гетерохромик, глядя в голубые глаза. — Внимание твое — это моя утопия, — улыбнулся парень, и продолжил уже без лишних действий, глядя лишь в глаза своему Тецуе: — Когда ты улыбаешься — ноги подгибаются, Тело рассыпается, планеты взрываются, Когда ты улыбаешься, когда ты улыбаешься. Теперь Тецуя тер глаза от слез счастья, но при этом, также радостно улыбался, внимательно слушая своего парня. Акаши пропел этот отрывок еще пару раз, отложил гитару и обнял уже не плачущего Куроко. — Не плачь больше. — А ты пой чаще, Акаши-кун. — Сейджуро. — Сей-чан. — Ну это уже наглость, уважаемый Куроко-сан. Господин Куроко-сан был повален и придавлен Сей-чаном.