Victor(ia)/Победа

Ты непобедим. Пока сам не объявишь, что побежден.© Публика любит истории, где побеждает новичок.©

      -1-       Вик только приблизительно знал, что в двух милях от лагеря можно найти человеческий бар. Сам он никогда в таком месте близко не был. И даже прихватил свое водительское удостоверение, вдруг кто-то не поверит, что ему уже есть двадцать один. В резервации доказывать было некому, поэтому Вик и не думал лишний раз об этом, но в человеческом мире все по-другому. Там никто не обратит внимания на его волчью суть, которая не принесла для него ни одной победы, из-за чего его считали посредственным и слабым омегой — скорее заметят слишком юную для его возраста внешность.       Повязанные волки, которые могли выходить за периметр резервации, рассказывали о мире людей, об их нравах, досуге и, конечно же, развлечениях. Вик слушал эти истории с упоением, даже не мечтая, что когда-нибудь сможет совершить что-то столь же безрассудное, как сегодняшний побег. Просто сорваться и уйти, а потом будь что будет. Даже если их новый вожак, Деррик, изгонит его из их стаи.       Вик просто не мог больше ждать.       Его подхватил автостопом какой-то дальнобойщик и подвез до местечка под названием «Ночной огонек». Водитель всю дорогу рассказывал смешные байки, которые происходили с ним на дороге, и задавал странные, наводящие вопросы. Но Вик не боялся нарваться на извращенца или садиста, он смог бы вырвать горло любому человеку, замыслившему недоброе в его адрес.       Они полюбовно расстались c дальнобойщиком, когда он получил двадцатку на пиво и сигареты, а Вик поспешил в бар. С самого заката Вика преследовало чувство, что он что-то упускает, отчаянно опаздывает и может потерять, но гнал это ощущение прочь.       Сегодня Вик всего лишь хотел выпить и потанцевать, а, возможно, если подвернется случай, трахнуться. Пусть с человеком, если ни один волк из его стаи не захотел взять его. Оборотни обращали внимание не только на запах, но и на силу. Которой у Вика было не так уж и много, в отличие от людей, готовых взбираться на все живое, что имеет пульс. И разве это не смешно, что слабую омегу поимеет человек?       Его отец нашел бы в этом особую нотку сарказма, если бы был все еще жив.       Вику уже давно перевалило за двадцать, а близости в его жизни все не намечалось, как и альфы. Потому что он не выиграл ни одного показательного боя, участвуя из года в год в смотринах. Уже четвертых на его веку. Волк-посмешище, так его называли за глаза. Волк, который не выиграл ни одного боя. Волк, которого победил даже омега младше него по возрасту.       Его друзья уже давно вступили в пару с другими альфами, и даже те, кто подрос за ними, уже нашли себе мужей и даже заимели огромные тугие животы, в которых росли сильные щенки, но не он. Как прокаженный. Ни один альфа не решился бы смешать свою кровь с таким слабым омегой, а когда ему перевалит за двадцать пять, он станет уже слишком старым для брака — отверженным. Такая судьба казалась даже хуже смерти или изгнания. Худшее из всего, что с ним когда-либо могло произойти.       Вик ощутил запах сигаретного дыма и выпивки, еще даже не завернув за угол, где находился «Ночной огонек». Острый волчий слух тут же выхватил громкий смех, музыку, шарканье обуви по настилу, удары бильярдный шаров о кий, цокот бутылок и тихую трель сверчков в лесу. Мимо проехал автомобиль и Вик нервно дернулся, словно ребенок, застигнутый с поличным кем-то из взрослых. Хотя именно так он себя и ощущал, как нарушитель, преступник и предатель собственного племени.       Толпа каких-то пьяных мужчин вывалилась наружу, когда Вик подошел к бару почти вплотную. Их было трое, они хохотали и покачивались, а затем один из них расстегнул ширинку и помочился на угол здания. Вик скривился: и это их люди зачастую завали «животными»? Этот человек был не лучше собаки.       Стараясь не замечать того, что творилось за зданием, Вик прошел к двери, но ему преградил путь один из веселой компашки. Пьяный, никчемный человечишка.       — Эй, ребенок! — сказал тот, и выдохнул таким концентрированным пивным перегаром ему в лицо, что Вик чуть не задохнулся.       — Я не ребенок, — прямо смотря в глаза наглецу, тихо ответил он.       — Малыш, — упрямо повторил нахал. — Ты такой маленький, что тебе, наверное, еще пиво не продают. Что ты забыл в этом месте?       Чего-то подобного Вик и ожидал, но столь наглое заявление требовало грубой демонстрации силы, а не его потертого маленького водительского удостоверения. Вик немного повернулся, так чтобы его не видели дружки нахала, заголил верхнюю губу и тихо зарычал. Шокированный мужик шарахнулся от него и плюхнулся на задницу. Его полное ужаса лицо этого стоило.       — Эй! Эй! — только и повторял недотепа, икая. — Твои глаза?! Кто ты? Эй!       Вик просто скользнул мимо него за дверь бара. Мужик, которого он припугнул, явно был пьян, и даже если он кому-то расскажет, то друзья не поверят ему. Вик не выглядел как сильный и опасный волк-оборотень. Он был ростом чуть больше пяти футов, тонкий и миниатюрный, вкупе с выгоревшими до белизны русыми волосами и чистыми голубыми глазами, он больше был похож на невинное дитя, чем на убийцу, который может перекусить лису надвое.       В баре играла музыка, что-то из кантри-стиля, неторопливое и тихое. Вик уже бывал в подобных заведениях, только созданных для оборотней. В их резервации бар был даже больше, чем здесь. Вик частенько подсаживался за стойку, заказывал себе безалкогольного пива и почти всегда молча выпивал его. Разве что если на смене бывал Бьорн, тогда можно было перекинуться парой слов. А потом Вик шел домой, всегда сам. И всегда ощущая на себе чужие взгляды, которые говорили красноречивее слов.       Но не здесь. Он привлек внимание, как только вошел в маленькое тесное помещение и приблизился к стойке. За столиками сидели компаниями более двух человек, поэтому он не стал садиться в стороне от бара. В конце концов, Вик никого не ждал. Никто не придет составить ему компанию.       Вик уселся за стойку и окинул взглядом огромный стеллаж с разнообразной выпивкой. Их резервация не была отсталой или забитой, но все же многого у них не было. К примеру, кабельного телевидения, только местные каналы. Не было экзотического спиртного, их единственное питейное заведение продавало только пиво, игристое вино и эль. За более крепкие напитки, вроде виски или водки, их бывший вожак — Дунк, мог и руки переломать умнику, притащившему подобное в их поселение. Деррик же поддерживал многие старые устои и тоже особо нравы не распускал.       Сигареты в резервации не продавали пачками, а завозили раз в месяц пару ящиков и торговали целыми блоками, их почти сразу раскупали. Курили многие альфы и беты, ну а омеги, даже если хотели, то должны были скрывать свою зависимость.       Вик курил всего три раза в жизни, и за каждый из этих экспериментов получал крепкого тумака от отца. Омегам вообще не рекомендовалось курить, хотя Вик видел пару «достойных» папаш, которые не гнушались смолить даже с пузом. Но его репутация омеги и так была практически уничтожена, поэтому курение могло забить только финальный гвоздь в гроб его мечты когда-либо найти себе пару.       Теперь же он мог поставить еще более жирный крест на собственной репутации, чем курение, проигранные бои и внешняя миниатюрность. Вик был готов лечь под человека, а это проступок более серьезный, чем все его промахи до этого. Волки не зря женились на самых сильных и выносливых омегах, они хотели иметь не менее сильное потомство, и если волк-альфа мог загулять в человеческом городке, то волку-омеге это было строжайше воспрещено, потому что человеческое семя могло дать ребенка со слабой, не волчьей, кровью.       Но Вик и не думал подвергать себя риску, он всего лишь хотел немного повеселиться. Ощутить ту легкость, которая покинула его уже давно в родной резервации. Влюбиться, захмелеть и почувствовать себя желанным хотя бы на минуту, красивым не только как волк, но и идентичное человеку в своей ипостаси существо.       Бармен подошел к нему и принял заказ, смерил его пристальным взглядом, но когда Вик даже не отвел глаз, принялся наливать легкое светлое пиво, почти без пены. Помещение было шумным, полным незнакомых запахов: людей, жирной еды, которую подавали в баре, алкоголя, пота и перегара. Руки холодила ледяная кружка, а губы чуточку занемели от терпкого чуть горьковатого привкуса.       Вик понял, что с первого же взгляда влюбился в это место. И даже не столько его привлекла атмосфера бара, а потому что впервые он не чувствовал себя чужим, хоть и не был среди своих…       — Я заплачу, — сказал какой-то мужчина, сидящий сбоку, когда Вик полез за кошельком.       Не красавчик, но Вика никогда не угощали, и он почти расплылся от минутного удовольствия, так словно его самые сокровенные мечты сбылись. Вик вдохнул воздух, принюхиваясь к незнакомцу, и когда не почувствовал ничего отталкивающего или отвратительного, расслабился.       — Меня зовут Эйдан, — представился незнакомец, немного нахально вскинув темную, почти черную, бровь.       — Вик… Просто Вик.       — Новенький тут?       — Можно и так сказать, — ответил он, хлебнув еще пива, так что по подбородку потекло.       Эйдан заметил это и кривовато ухмыльнулся.       — Откуда же ты взялся здесь, Вик?       Бармен обновил его стакан с виски, но Вик не заметил, чтобы тот был и на йоту пьян. Только глаза самую малость блестели в неярком свете, но речь была четкой и правильной, не то, что у тех забулдыг, которые вывалились из «Ночного огонька», когда Виктор пришел.       — Я проездом, уже завтра меня здесь не будет.       Бьорн — бета из бара, рассказывал ему, что нужно говорить людям, если они будут слишком приставать с расспросами. Люди не любят оборотней и боятся их, из-за этого волки живут в резервациях, а те, кто были изгнаны из стаи и просто путешествуют, так же как и все остальные, не особо хотят говорить о себе больше необходимого, чтобы не вызвать отторжение, или того хуже ненависть.       Но Эйдан словно не знал правил этой «игры».       — И куда направляешься, малыш?       — Куда угодно, я путешествую автостопом.       — И не боишься? Кто-то не слишком хороший может пристать к тебе.       — Пристать могут где угодно, — пожал плечами Вик.       Эйдан ухмыльнулся, смерив его оценивающим, пристальным взглядом с ног до головы.       — Сколько тебе лет?       Вик понимающе ухмыльнулся, ему нравился этот незнакомец, хотя нервозность никуда не делась. Вик не думал, что желающий переспать с ним найдется так быстро. В стае все было не так. Он никому не был нужен, его никто не считал красивым и привлекательным, не называл «малышом», игнорируя и не щадя нагружая слишком тяжелой работой, без всяких сожалений.       — Мне двадцать два.       — А я больше шестнадцати бы не дал.       И всегда так было. Вик уже привык к собственной миниатюрности. Он был самым маленьким волком в стае. Самым маленьким омегой в резервации. И вот теперь он почти ребенок в мире людей.       — Тебя это смущает?       — Нисколько, — ответил Эйдан и подал знак бармену, чтобы налил им еще. Вик не заметил, как выдул кружку пива, а в голове ни капли не туманилось. Видимо, у людей пиво было совсем слабенькое, он мог бы выпить еще пару таких бокалов и даже не захмелеть.       Эйдан еще шире улыбнулся, когда Вик опрокинул новую кружку практически наполовину. Послышался скрежет, это мужчины раздвигали столы, чтобы вывести своих женщин потанцевать. Музыкальный автомат как раз начал разливаться очередной сладкой балладой. А за окном завизжали шины чьей-то машины.       Вик купался в веселье, чужом смехе, ласковой музыке и внимании человека, которого он мысленно уже звал «своим». Ведь приятно иметь воздыхателя, который смотрит, желает и угождает предмету внимания?       — Хочешь танцевать, детка? — спросил Эйдан, подсаживаясь немного ближе. Его рука мимолетно коснулась колена Вика, и жар обжег с головы до ног. Как в течке, только это была какая-то нервная лихорадка, когда зуб на зуб не попадает, а в животе сводит туго-туго.       — Не особо, — еле проговорил он.       — А чего ты хочешь, Вик?       Ответ уже был готов сорваться с его губ, но Вик внезапно почувствовал резкий волчий запах и просто застыл, как соляной столб. Мурашки побежали по телу, а тонкие волоски на шее встали дыбом от ощущения опасности и доминантности другого волка. Эйдан всматривался в него, словно хотел прочитать мысли. Вик вскинул голову и посмотрел на вход.       В проеме двери стоял бета из его стаи. А сбоку, загораживая проход, тот самый парень, которого он припугнул, так глупо и самонадеянно. Вик видел бету в резервации всего-то пару раз в компании Деррика. И эту массивную шестифутовую фигуру, и суровые синие глаза с тяжелыми веками забыть было сложно.       Кэл явно пришел в «Ночной огонек» не за весельем и выпивкой, как делали многие альфы. Его взгляд сканировал помещение, выискивая кого-то, и Вик себе не завидовал, если его найдут. Он съежился на стуле, как маленький щенок, и даже зубы заныли от страха, когда Кэл посмотрел на него. Эйдан хотел успокоить, коснувшись руки, но Вик наоборот шарахнулся в сторону, чем привлек еще больше внимания.       — Вик? — окликнул его Эйдан, не желая терять мальчика, которого присмотрел.       Не помня себя, Вик сорвался и почти побежал в заднюю часть бара, понимая, что если Кэл его поймает — наказания не избежать. Волк шел по пятам, он чувствовал его, прибавляя шаг, а впереди маячила заветная дверь черного входа. И если он успеет туда скользнуть, то в лесу от крупного и массивного волка он убежит без проблем — хоть в чем-то его неказистые параметры были полезны.       Шум и духота помещения из приятных стали невыносимыми. А его задумка, казавшаяся еще минуту назад такой удачной, теперь виделась, как глупый и инфантильный поступок. Дунк, их прошлый вожак, выгонял волков и за проступки менее тяжелые, чем его.       Вик знал, что его выдал тот пьяница, с которым он схлестнулся на входе. Вместо того, чтобы убраться и отыскать в себе хотя бы крохи мужественности, трусливый ублюдок скорее всего позвонил в резервацию и пожаловался. Не стоило показывать зубы, угрожать, как и предупреждал его Бьорн. Никто не должен был знать, что он оборотень. Тогда бы он уже шел с Эйданом к ближайшему мотелю, а не трясся, пробираясь к подсобкам.       — Стой! — рявкнул Кэл, привлекая внимание людей, но Вик только прибавил скорости и уже тянул руку к ручке. — Стой, я тебе приказываю!       Вик даже не обернулся, с порога перекидываясь и разрывая в клочья одежду на себе. Ему было наплевать, если кто-то увидит, и он не удивился, когда услышал за спиной крик. Вик тут же приземлился на четыре лапы и, недолго думая, помчался вперед что есть силы, пока не ощутил себя хотя бы чуточку в безопасности. Его быстро окружила темнота, запах леса, густой душок влажной земли, впитавшей в себя сотни, тысячи разных запахов.       Волк гнал его, как дичь, но все равно немало отставал, и не только потому, что отбежал на достаточное расстояние, чтобы перекинуться и не пугать людей. А в большей степени из-за того, что был большой, как пони. Серый в лунном свете и с огромной клыкастой пастью, ощутить которую на себе Вик не хотел бы ни в коей мере.       Сова несколько раз ухнула, когда Вик выскочил на поляну, слыша загнанное дыхание беты, чуя, что такой темп долго ему не выдержать. Вик смотрел на все как волк, но даже в этот момент внутренне ощущал себя паршивее некуда. И знал, что его нереализованные желания, страх и жажда нормальной жизни вернутся, сколько бы его ни гнали в изоляцию стаи, которая его презирает.       Кэл завыл, усевшись на поляне, и Вик только клацнул пастью, издеваясь над вымотанным бетой.       — У-у-у-у!       Он пробирался глубже в чащобу, даже не замечая, что ветки царапают морду и лезут в глаза. Он знал этот лес как свои пять пальцев. И если он не в силах был положить на лопатки волка крепче него, то это не значило, что он не смог бы его обхитрить или убежать.       — У-у-у-у!       Желание подхватить вой Кэла зашкаливало, но Вик просто бежал дальше. Перепрыгивал ветвистые корни старых деревьев и обминал открытые местности, пока зов Кэла не прекратился, затихая. И только он подумал, что ушел от погони, как шелест листвы возвестил о новом преследователе. И это был не Кэл. Кто-то другой. Сильный альфа из стаи, присоединившийся к погоне.       Вик опять побежал что есть силы. Альфа следовал за ним размеренно, не сбиваясь с темпа и не стараясь захватить врасплох. Преследовал, тяжело дыша и источая густой, парализующий по своей силе и привлекательности запах. Тот человек, которому Вик хотел отдаться, был лишь жалкой копией любого волка, который мог бы с ним быть. Но Вику выбирать не приходилось. Решали они. Альфы.       И уже в который раз, с тех пор как ему исполнилось восемнадцать, он шел домой один. Поэтому злость в сердце смешалась с яростью и душила его. Не будь он так слаб в бою, то вышел бы и схватился с одним из них, чтобы они, наконец, прекратили мучить, довлеть над его решениями и судьбой. Лишать его возможности познать даже мизерное счастье.       — У-у-у-у! — выл волк за спиной Вика и второй ему отвечал, но коротко, деловито, словно отчитываясь о проделанной работе.       Вик отбегал все дальше и дальше, ощущая, что до резервации осталось меньше мили. И в запахе тысячи волков они никогда не обнаружат одного, маленького, презираемого всеми волчонка, который никому и никогда не будет нужен.       Он водил альфу за нос, то приближаясь, то снова теряясь. Углубляясь в лес, петляя, стирая бока о кору деревьев. Альфа громко рычал и тяжело дышал, пытаясь найти его по запаху и зачастую напрягаясь изо всех сил. Но Вик недаром был волком, не менее хитрым, чем другие омеги из его резервации, а, возможно, даже умнее. Он умел скрывать следы, знал, как выбираться через такие щели, в которых большой волк застрял бы, и знал, как важно не переживать и не трусить, ведь страх пахнет сильнее всего.       Ночной лес завораживал своей красотой и, если бы не печальные обстоятельства, Вик бы с удовольствием поохотился. То тут, то там пробегало и скрывалось мелкое зверье: кролики, хорьки. Взлетали перепуганные птицы, по веткам высоченных деревьев скакали белки, потревоженные их вторжением в неприкосновенный лес.       Вик уже думал, что ушел от погони, отбежав на достаточное расстояние, не слыша шагов за собой. Он остановился, переводя дух. Сквозь деревья отдаленно мерцали огоньки в домах его сородичей, и ничего не хотелось сильнее, чем прийти и упасть в родную постель, на пару часов забывая, как же ему не везет. Пожалеть себя, вспомнить интерес и желание в глазах того человека. Вик все бы отдал, чтобы вернуться и продолжить то, что так неуклюже начал.       Он так погряз в жалости к себе и наивных мечтах, что ослабил внимание, еле слышно вбирая и выдыхая прохладный воздух в тишине ночного леса.       Внезапно, с ветки огромного дуба на него прыгнул волк. И не просто прыгнул. Черный волк придавил его к земле, оглушив тяжелой лапой. Вик заскулил, когда острые зубы впились в холку, вгрызаясь сильнее. От альфы пахло лесом и мускусом, запахом погони и страсти. С пасти капала слюна, а лапы легли по обе стороны от него, как прутья клетки, в которую он теперь был заключен.       Неудачник.       Вик сдался тут же. Замер, упав на брюхо, и только жалко поскуливал, когда зубы на холке сжимались сильнее. Волк зарычал на него так грозно, что впору было в обморок упасть, но Вик думал не об этом. Альфа распластался на нем, как на своем омеге, и Вику стало так горько и жаль себя, что он снова попытался выбраться, и пусть оборотень его прибьет. Сквозь боль и страх он хотел хотя бы мизерного уважения к себе.       Альфа зарычал, и они завозились в прелой листве, как какие-то подростки, только вот ставки драки были совсем другими. Вик хотел свободы, ну, а альфа — подчинения законом стаи, по которым омега не смел покидать поселение и искать себе пару среди людей. Не должен желать чего-то большего, чем ему дала стая и его вожак. И уж точно за ним не признавалось право иметь чувства и эмоции, которыми Вик был переполнен.       Жалобный, печальный вой сам заполнил пасть и, корчась под альфой, Вик выл в небо так, словно кто-то мог бы ему помочь…