Перевоспитание

- А сейчас мы познакомим тебя с нашей Аааанечкой! Анечка, это Лешечка, наш новый охранник, он будет жить у тебя. Молоденькая девчонка-курьер глупо мигает карими глазами из-под обесцвеченной челки. Когда первый шок проходит, она испуганно тянет: - Ааа почему у меня? Он что, не может жить у себя? - Конечно, нет! – в голосе бухгалтерши мед и патока, - Лешечка киборг, и у него нет своего домика. Не будет ведь он жить в пультовой, там кроватку негде поставить. А ты такая миленькая, у тебя так дома уютненько, вы в магазинчик будете вместе ходить за картошечкой. Лешечка разумненький, в ОЗРК стоит на учете, ты не думай, он и шкаф передвинет, а там как сподобитесь… Лешечка с войны, ему тепло и ласка нужны, к себе бы привела, да у меня муж, дети. Два претендента на «без меня меня женили» оторопело смотрят друг на друга. Первой отмирает девчонка: - Ой, как славненько! Я теперь не буду бояться домой с работы идти, у нас там фонарики не горят и хулиганы ходят! Лешечку, с высоты своих двух метров рассматривающего пищащую пигалицу, перекашивает от несоответствия восторженного голоса и ледяного взгляда. «10% правды», - чуть не вырывается у него. Даа, она ему рада примерно так же, как и он ей. Вот за что такое наказание? Был он один раз в квартире у такой же девочки. Статуэточки-кружавчики-вазочки. Пылесборники. Ну, задел одну плечом, так неужели рыдать надо было полчаса, там еще 86 осталось, он пересчитал. И в ванной будет среди баночек не протолкнуться. - Я так рад знакомству, надеюсь, не помешаю…, - его голос девчонку тоже не обманул, она видела все, а не только то, что сама хотела увидеть. - Вот и славненько, вот и познакомились. А сейчас Лешечка, возвращайся к камерам, Анечка, для тебя пакет, отвези по адресу, да потом не сразу домой, Лешечка заканчивает в девять, забери его с работки. *** В 21.05 киборг выходит из здания банка, втайне надеясь, что «Аааанечка» усвистала домой, и не надо будет разглядывать ее розовенькие обои и восторгаться фоточками милых котиков. Но нет, девчонка стоит у двери, зябко переминается, ежится в тоненькой курточке. - Пошли, нам на воздушку, - голос на два тона ниже, и такой ледяной, как и тот взгляд днем. Восемь остановок на монорельсе, темные дворы. Идет так, как будто у нее глаза на пятках. Замусоренный подъезд, третий этаж, простая пластиковая дверь. Девчонка протягивает ему ключ: - Входи, это теперь твой дубликат. В квартире пусто и чисто до стерильности. На полу лежит расстеленный спальник, на нем брошена одежда, рядом стоит компьютер. В углу гантели. На гвозде висит вешалка с одинокой блузкой. Все. Киборг внимательно посмотрел на хозяйку квартиры. Строение черепа. Ринопластика. Блефаропластика. База данных, куда уже давным-давно подобран код. Анна Рид, 26 лет, детдом, военная академия, десант, снайпер, ВТЭК… Ни хрена не понял. Зачем она ведет себя как дура? Не обращая внимания на застывшего столбом киборга, Анна скинула юбку, аккуратно развесила ее на вешалке, все остальное отправилось на пол. Оставшись в одних трусах, слегка подтолкнула нового жильца в комнату и резким движением опустила вертикально поставленную металлическую трубу, закрепила ее в креплениях в проеме двери, почти под верхним косяком, круговыми движениями повела плечами и начала подтягиваться. Киборг с все возрастающим недоумением смотрел на девчонку. Она? Снайпер? Зачем она разделась? Совращает? Совсем нет, ей явно не до него. Настолько наплевать? Или это из-за того, что он киборг? Машина? - Зови меня Лех. - Угу… - в промежутках между подъемами, - а ты меня… Энн… Десять, двадцать, тридцать… Повисла, отдыхая. - И если вдруг на работе проболтаешься, какая я дома, я тебя убью. Сама лягу, но тебя убью. Не угрожает, датчики показывают равнодушие. Просто предупреждает. Подойти, взять за горло, не передавливая, очень осторожно, под челюсть. Отодрать от турника, поставить перед собой. Надо же, правда не боится. - Пропусти, пожалуйста, мне надо в туалет. *** Когда он вернулся из настолько же пустого санузла, где стояла одинокая бутылка дорогого шампуня, лежала паста и одна зубная щетка, Энн заканчивала приседания. Подхватив одежду, она, так же не обращая внимания, прошла в ванну, некоторое время плескалась там, потом вышла в шортах и майке. Зашумела стиралка. - Пошли жрать. Кормосмеси у меня нет, уж извини, будешь стандартный паек. По вкусу, скорее всего, взаимозаменяемо. Из коробки под столом не глядя выудила коробку с пайком, содрала металлизированную крышечку, сунула в микроволновку. - Еда здесь, кофе на полке, сахара нет, чайник на столе, чашки хрен их знает, где. Захочешь чего еще – приносишь сам. Шампунь мой не брать, он лечебный, личные предметы и одежду можешь приносить и раскладывать где угодно. Все ясно? - Как скажешь. Хозяйка. Угрюмый взгляд исподлобья, быстро заглотала еду, явно не чувствуя вкуса, налила себе кружку кофе, и, уходя, бросила через плечо тоже ужинающему Леху: - На антресолях одеяло, достанешь и спи в любом месте. Я встаю в шесть. Лех доел безвкусный паек, подумал, не налить ли кофе и себе, но решил, что без сахара не стоит. Достал пыльное одеяло, вытряхнул и бросил в противоположный от спальника Энн угол. Сходил в душ и долго отмокал под горячими струями. Когда вернулся, Анна что-то печатала, неловко натыкивая клавиши механической клавиатуры. Когда он лег, коротко посмотрела, так, как скорее всего, смотрела сквозь прицел, тыкнула в лежащий рядом пульт. Погас свет, комната осталась освещаемая лишь экраном. *** Час ночи. Тихо клацает клавиатура. Два часа ночи. Анна в наушниках, смотрит какой-то фильм. Три часа ночи. Она что, не спит совсем? А нет, компьютер отправляется в спящий режим, Энн заворачивается в спальник. *** Шесть утра. С закрытыми глазами Энн идет в душ, возвращается, рассыпая ледяные брызги. Долго тупит над чашкой с кофе, потом подхватывается и, натянув на себя высохшую блузку и юбку с вешалки, выметается на работу. Лех, одевавшийся неторопливо, следует за ней. *** - Ой, Лешечка тааакая душечка, он мне занавесочки повесил, а то я даже с табуреточки не дотягивалась. И снова правда по нулям. Зачем она прячется? *** Вечерние подтягивания. Сорвалась, шипит, болезненно сморщившись. Лех сканирует повреждения, и не верит своим глазам – в лопатке титановая пластина, плечевая кость на винтах. До него доходит, что он ни разу не видел ее спину. Поворачивает спиной к себе – грубый уродливый шрам на лопатке. Осколок. *** Очередная ночь. Инфранет, набор чего-то, кино. Засыпает в три. Как ей хватает три часа на сон? Зачем? *** - Маргариточка Ивановночка! Вы не представляете, Лешечка такие бутербродики сделал! Объедение просто! Мне, правда, их кушать нельзя, талия расползется, но один-то можно. Вкусненько! С зеленюшечкой! *** Закончила рано и куда-то уходит. Возвращается на мощном дорожном байке. - На работу и обратно будешь меня возить. Всем скажешь, что купил. Вечером гоняй, куда хочешь, но на выходных он мой. И не смей к нему на выходных прикасаться. В субботу с утра уезжает, возвращается в воскресенье вечером, почти спокойная, пахнущая костром и ветром. *** Сегодня заснула рано, просто упала на спальник и вырубилась, как киборг с отключенным процессором. Глубокой ночью Леха разбудил стон. Анна металась на спальнике, показатели эмоций зашкаливали. Страх, боль, тревога. Новый тихий мучительный стон и скрип зубами. Подползти к ней, погладить по плечу, вырвать из липкой паутины кошмара. Мгновенно разворачивается, совершенно четко произносит: «Пошел на х*?, Лех» и, противореча самой себе, прижимается и засыпает снова, уже без кошмаров. *** - Куда ты его прешь? Убирай свой диван страхолюдский и сам убирайся к чертовой матери, слышишь, ты? - Акустические сигналы приняты и распознаны. - Ты меня не понимаешь? Ищи себе другую хату и волоки свое барахло куда хочешь! Сгрести в охапку, приподнять так, чтобы посмотреть в глаза: - Мы будем спать на нем вместе. *** Ночью Энн спит спокойно, впервые за то время, что Лех живет у нее. Тихо дышит ему в ключицу. Лех прижимает к себе ее хрупкое человеческое тело, ощущая под пальцами неровный рубец, думает о том, что человеческие тела слишком непрочны. *** - Хорошая картина, молодец, что принес, я буду кидать в нее дротики. Неоднократно потом Лех замечает, как она прикасается к картине. Ничего особенного – ночь, бушующий звездоворот, темные силуэты гор на горизонте. И выведенная крупными масляными мазками бугристая поверхность, такая же на ощупь, как шрам на ее спине. *** - Поедешь со мной? - Поеду. Костер. Ночь. Звезды. Пряный запах цветущих трав. Ему становится понятно, почему она с маниакальным упорством срывается каждую субботу в путь. Шуршащий пакет с бутербродами, он так и не научился что-нибудь готовить. Придется научиться. Ради нее. Голова на его плече, рука поперек его груди. И скорость, скорость, и рвущий волосы ветер, и ее смех, почти беззаботный, почти радостный. *** - Маргариточка Ивановночка! Лешечка меня на мотоциклике катал! Далеко-далеко! Быстро-быстро. И мы у озера ночевали, там тааак страшно! Вы не представляете, там такие комары, во! Распахнутые глаза, разведенные во всю ширь руки… *** В зал вошли трое мужчин. Вроде бы ничего необычного. Но слишком слаженно они двигаются. Слишком плотные у них куртки. И слишком близко они подошли к Энн. Когда киборг в боевом режиме влетел в зал, один из мужчин держал нож у горла Энн, второй так же держал посетительницу, близкую к обмороку. Третий, с бластером, держал на прицеле дверь. Не атаковать, пострадают люди. - Это ограбление. Всю наличку в сумку. Плотные пачки банкнот начали заполнять тару. Энн глазами показала Леху на уже оседающую в руках грабителя тетку, Лех напрягся, еще не понимая, что она хочет, но готовясь ко всему. Мыском балетки Энн зацепила стоящий рядом офисный стул и пинком отправила его в полет по направлению к тому, что с бластером, одновременно выворачиваясь из-под ножа. Лех рванулся в атаку, едва уловив первое сокращение мышц. Две с половиной долгих секунды, трое грабителей уже трупы, последние их судороги не мешают оценить обстановку. Зацепило лучом – ничего, затянется. Женщина в обмороке, не ранена. Энн… Энн? Она оседает на пол, недоуменно глядя на свою руку, измазанную в крови. Подхватить, остановить кровь… Ее много, слишком много. Лех пальцами раздирает края раны, безжалостно, грубо, зажимает края пульсирующего сосуда. Повернуть голову, так, чтобы не пережать артерию с другой стороны. - Ты будешь жить, кровь остановлена. И тихий шепот: - Буду, обязательно буду.