***
Дворец — это сложный живой организм! Никогда нельзя осознать этого в полной мере, пока не окунёшься в бурный поток его беспрерывной работы. Порой можно прослужить здесь всю жизнь, так и не встретив никого из королевской семьи. Например, Луи: гениальный кондитер, обладатель государственной премии Франции в области кондитерского искусства. Этот человек, специально выписанный из Парижа, готовил тортики и пирожные его величеству каждый день в течении вот уже 50 лет, а встречался с королем и королевой лично лишь однажды, во время пикника. Тогда ему выпала честь проводить мастер класс по приготовлению эклеров, которые являются любимым лакомством её величества. С тех самых пор Луи не устает вспоминать тот единственный день. Стоит только дать ему повод, и он будет снова и снова с удовольствием потягивать каждую деталь «того счастливого дня, когда на него снизошла благодать». Так что делайте выводы, каковы были мои шансы, встретить принцессу Анну снова. Но мы все-таки встретились. Год спустя. За это время отец понемногу отошел от истории с розарием королевы. Слава богу, никто меня не винил и не вспоминал тот злосчастный день. Видимо принцесса позаботилась о том, чтобы разъяснить ситуацию, а уж какую именно версию она рассказала, одному богу известно. В любом случает, для меня этот инцидент прошел без последствий. Тогда мне уже исполнилось 9-ть, и отец решил, что за год достаточно натаскал меня в вопросах придворного этикета, а значит, я могу прислуживать на приеме в честь дня рождения принцессы. Ожидался лишь узкий круг гостей в семейной обстановке, и риск опростоволоситься был для меня не так велик. Все же, я ужасно извелся в ожидании праздничного дня и своего «дебюта». Больше всего я переживал из-за встречи с принцессой. За этот год ее образ совершенно не померк в моей памяти, но даже приобрёл более чёткие и яркие очертания. Не знаю, как так вышло. Возможно, постоянные обсуждения королевской семьи в стенах дворца, а особенно разговоры о молодой принцессе, не давали тому дню превратиться в туманное воспоминание. Ловя повсюду фразы о «милой дочери его величества», в голове невольно вспыхивал образ той воинственной и шустрой девчонки, которая обещала меня поймать, стоило ей лишь минуту передохнуть. Эти две совершенно разные принцессы никак не хотели уживаться в моём сознание, поэтому очень хотелось встретить ее снова, сравнить и понять, какой из образов является настоящим: из моих воспоминаний того дня или тот, который рисуется из штрихов дворцовых пересудов? Может в тот день я был так напуган, что понял все неправильно и она никакой не чертенок, а великолепный ангел, каким её все считают? Тогда моя память и фантазия просто играют со мной злую шутку. Я был уверен, что сама Анна меня совершенно не помнит. Мало ли у принцессы именитых знакомых, которые появляется в её жизни каждый день? К чему ей хранить воспоминания о 5-ти минутной встрече с каким-то пажом? Правильно, совсем незачем. И я был твердо уверен, что из нас двоих, только за мной гоняется призрак того дня. Не стану подробно описывать приготовления ко дню рождению принцессы. Во-первых, толку от моего рассказа будет мало: всем занималась хозяйственная служба, которой заведовала в то время мадам Клемон. Это была чрезвычайно чопорная дама, относившаяся к своему делу очень серьезно и часто напускавшая на работу своего отдела немало секретности. Тот, кто первый раз сталкивался с явлением «таинственности» их работы, мог бы подумать, что они там у себя всем коллективом изобретают вакцину от рака, ни больше ни меньше. Меня не допускали даже до протирания бокалов, так что у меня до сих пор остаются самые смутные представления о том, как готовятся подобные празднества. Во-вторых, даже владей я всем объемом познаний мадам Клемон в области сервировки столов и рассадки гостей, очень сомневаюсь, что подобный отчет был бы интересен моим читателям. Однако, оставляя позади догадки и предположения, могу вас заверить, все было сделано на высшем уровне и праздник состоялся в срок. Ровно к пяти часам ко дворцу сплошным потоком стали прибывать гости. Никогда прежде мне не приходилось видеть в одном месте столько шикарных машин. Из них выходили не менее великолепные пассажиры. Наряды гостей были необычны, изысканы и неповторимы, украшены бриллиантами и золотом. Наверное, у всех, кто прибыл в этот вечер, было негласное соревнование, в котором они бились за право, называться самым ярким гостем на балу. Почти у всех дам были карманные собачки. В первые минуты, у меня даже появилась бредовая задумка сосчитать их, но, сбившись на цифре двадцать восемь, я бросил эту затею. Всё-таки служба — не время и не место устраивать уроки незапланированной математики. В числе прочей прислуги я встречал гостей и смог в полной мере насладиться этим пестрым зрелищем. Честно говоря, до сих пор считаю, что это нелепо и как минимум не педагогично напускать столько шуму и ненужной мишуры на детский праздник. Я бы со смеху умер, если бы друзья заявились ко мне на день рождения эдакими франтами. Хотя, скорее всего, они бы тоже умерли со смеху и праздник получился бы довольно печальным. Но что я понимаю во всём этом? Я же никогда не был наследным принцем. Видимо у королевских особ порог смешливости куда выше, чем у простых смертных. Когда все гости прибыли, началась самая ответственная часть моего дебюта: банкет. Вообще, обязанностей у меня было не так много: быть на подхвате у принцессы и, если вдруг ей чего-то захочется, исполнять, не мешкая. Звучит всё просто, но на деле… Я все-таки не очень доверял ее прихотям, а незнание того, чего следует ожидать, пугало сильнее всего. Гости уже расселись, и повсюду поднимались тосты за здоровье именинницы. Я незаметно прошмыгнул мимо праздничных рядов и занял свое место прямо за принцессой. Она сидела в огромном старинном дубовом кресле, в котором и взрослый-то человек запросто мог потеряться, а уж 8 летняя девочка и подавно. Стоя позади, я видел лишь знакомую рыжую макушку, которая постоянно вертелась из стороны в сторону. Успокаивалась юная именинница ненадолго и лишь тогда, когда королева особенно строго смотрела в ее сторону. Мне ужасно хотелось как-то подобраться в принцессе поближе. Стоять за креслом было невыносимо скучно, к тому же я чувствовал себя совершенно бесполезным. Если раньше я боялся, что мне поручат сделать что-то неимоверно сложное, то теперь меня страшило, как бы не заснуть на своём посту и не опозориться, захрапев во время очередного тоста. Хотя я точно не знал, храплю во сне или нет, проверять это в тот момент не было никакого желания… Однако, принцесса не дала свершиться кошмару, который я уже успел нафантазировать. Ее неусидчивость дала вполне логичные плоды: в очередной раз, особенно резко повернувшись, принцесса уронила вилку. Не теряя времени, я кинулся вперед и, подхватив нерадивый прибор, ловко заменил его на новый. Миссия была выполнена, и я уже начал разворачиваться, чтобы вернуться на свое место, как наткнулся на до боли знакомый взгляд внимательных насмешливый зеленых глаз. Сам того не желая, я застыл на месте. Анна была одета в удивительно нежное бирюзовое платье, огненные локоны спадали на плечи, а в каждом ушке висело по рубиновой вишенке. Она сошла бы за прекрасную фарфоровую куколку или маленького рыжего ангелочка, но этот взгляд не давал себя обмануть. Она смотрела на меня в упор, не моргая, губы были плотно сжаты, брови нахмурены. Я не знал, что делать. Просто не мог предположить, что попаду в ситуацию, когда буду прикован к месту столь красноречивым взглядом. В это мгновение я не знал, что лучше: провалиться сквозь землю или стать невидимкой? Оба варианта были столь нереальны, и столь желанны. Внезапно, звонко и заразительно, принцесса расхохоталась. Она смеялась долго, от души, так, что из глаз брызнули слезы. Я снова был застигнут ей врасплох и всё также стоял растерянный, будучи не в состоянии ни сказать, ни сделать что-либо вразумительное. Отсмеявшись, Анна вытерла кулачком слезы и посмотрела на меня. -Ты извини, — улыбаясь, начала она. — Но это выше моих сил! У тебя опять было такое смешное выражение лица! Как тогда в саду! Вот точь-в-точь такое же! Словно на тебя несется поезд, а ты стоишь на путях и вроде как хочешь сойти, но сделать этого не можешь, пока в уме не вспомнишь всю таблицу умножения…- и прыснув, она закрыла рот обеими ладошками, борясь с очередным приступом хохота. «Что ж, — пронеслось у меня в голове, — По крайней мере, я был прав насчет нее. Не привиделось… Лучше уж опять встать позади и в скукоте, но спокойствии, дождаться окончания вечера.». И, обогнув кресло, я занял свое место. «Не выйду отсюда! Ни за что не выйду…» — думал я, в ужасе наблюдая, как копна рыжих волос приподнимается над резной дубовой спинкой и начинает разворачиваться в мою сторону.***
POV Анна. Пьер очень милый! Наверное, самый милый из людей! Я счастлива иметь такого друга! Мы вместе вот уже 8 лет и нет на свете такого секрета, которого я не разделила бы с ним, радости, которой бы с ним не поделилась, горя, от которого бы утешалась не в его объятиях. Он как брат, которого у меня не было. Скорее даже брат-близнец. Я часто ловлю себя на мысли, что мы с ним удивительно похожи внешне. Помню, когда мы были маленькими, я даже заставляла его одеваться с платья и помогать обманывать моих нянечек. Бедный, добрый, милый Пьер! Он терпел все мои капризы и выходки! А ведь в детстве я была действительно несносным ребенком, и ему приходилось туго. Возможно, всему виной было мое одиночество, ведь в стенах бесконечно огромного дворца так легко заблудиться в своих мыслях, а в толпе друзей, навязанных тебе скорее их социальным положением и родовитостью, чем схожестью интересов и общими склонностями, так легко почувствовать себя одиноким изгоем. Одиночество вредно для детей, по крайней мере таких как я. Я была недоверчива, порой агрессивна, варилась в собственном соку. А возможно, всему виной моя избалованность, ведь, будучи единственной дочерью правителя целой страны, я получала максимальную власть, которой только может обладать ребенок, при самой минимальной ответственности за нее. В любом случае, вспоминая сейчас нашу первую встречу с Пьером, я каждый раз сгораю от стыда! Он явился в розарий мамы, чтобы полить цветы, а я, скуки ради, решила создать неприятности незнакомому мальчишке. Как сейчас помню, тогда его волосы показались мне слишком рыжими, куда ярче, чем мои собственные, и это меня дико разозлило. Я чуть не сломала жизнь и парню, и его семье по глупой прихоти. Но что-то в Пьере в тот день заставило мое сердце дрогнуть. Как я уже говорила, он добрый! Это видно в его глазах, его словах, его улыбке и поступках. Он не пытался обидеть меня в ответ, не пытался оскорбить. А ведь сначала он не знал, кто я, так что его поведение никак не могло быть реакцией на мое происхождение и страхом перед титулом! Наблюдая за ним, я поняла, что не хочу причинять неприятности этому мальчику. Напротив, в моей душе появилось жгучее желание узнать его поближе, изучить, испытать, проверить…подружиться? Я не видела его потом около года. Много думала о нем, злилась, представляя, как он весело играет где-то со своими друзьями, которые, конечно-же, не обижают его, не таскают за уши и не втягивают в неприятности. Меня приводили в отчаяние размышления о том, что он давно уже забыл обо мне, а его голову занимают другие мысли и другие люди. Пьер не попадался мне на глаза, хотя я и знала, что он должен быть где-то во дворце, а самой идти на его поиски казалось мне унижением и проигрышем в игре, которую я сама себе придумала. От всех этих мыслей я сердилась все больше и больше и как следствие думала о нем все чаще и чаще. Порочный круг одержимости таинственным другом прервался в день моего 10-тилетия.***
POV Пьер. Принцесса Анна привстала в своем необъятном кресле и, поманив меня за собой едва заметным движением руки, скользнула мимо обеденного стола, а затем скрылась за тяжелым балдахином. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за принцессой. За балдахином начинался длинный коридор для прислуги, по которому сновали работники дворца, стараясь вовремя и на высшем уровне обеспечить гостей праздника всем необходимым. Я поймал первого же официанта и спросил, не видел ли он принцессу. Официант, выглядевший весьма растерянным, ответил, что видел, но подумал, что перетрудился сегодня, раз ему уже мерещатся сильные мира сего, бегущие сломя голову сквозь кухню среди грязных кастрюль и половников. Я направился в кухню и, путем несложного опроса, выяснил где дальше искать принцессу. Поиски привели меня к внутреннему садику королевы, находившемуся в совершенно другой половине дворца. Лишь отдышавшись и оглядевшись, я наконец понял, что стою все у того же злополучного розария. Справа от меня зашевелились кусты душистого шиповника, а через секунду из них показалось раскрасневшееся лицо Анны. — Пришел все-таки. Значит смелый! И любопытный… Это хорошо! — Она вылезла из куста уже полностью и начала медленно обходить меня по часовой стрелке. — Вы меня, кажется, рукой поманили, ваше высочество. Поэтому я здесь. Она остановилась прямо напротив и очень серьезно, даже зло посмотрела мне в глаза. — Ну ладно, — не выдержал я, — мне было немного любопытно! Вы заинтриговали меня. У меня такое чувство, что со мной играют, вот только я не пойму во что. Не люблю не понимать, что происходит, предпочитаю контролировать свою жизнь. — Но как ты собрался контролировать свою жизнь, если не в состоянии управлять даже собственным румянцем? — воскликнула она и звонко засмеялась. Я вспыхнул еще сильнее и отвернулся. Анна подошла к стоявшей поблизости скамейке и сделала мне пригласительный жест рукой. — Не дуйся! Мальчики не должны обижаться! Вот если тебя кто заденет, как например я сейчас, так ты улыбнись в ответ и покажи, что тебе их слова ни по чем! И тогда тебя начнут уважать, а задевать снова станет неинтересно. А будешь реагировать как сейчас, ничего хорошего тебя не ждет. — И она села, сложив руки на коленях и примирительно улыбнулась мне. Я медленно подошел и сел рядом. Было в этом маленьком рыжем получертёнке-полуфее что-то ужасно притягательное. Не смотря на обиду и недоумение, меня тянуло к ней со страшной силой, хотелось узнать ее, понять…подружиться?***
POV Анна. Пьер не оттолкнул меня, не смотря на мое дурное поведение. Хотя это было мало заметно, но я протягивала ему руку дружбы… Протягивала как могла, как умела, коряво и немного грубо. Я чувствовала, что он тоже тянется ко мне, нас словно связывала тонкая, но очень яркая нить. И он шагнул мне на встречу. Когда мы сели рядом, мне показалось, что был преодолен некий психологический барьер. Я не хотела больше задевать беднягу, мне хотелось объясниться и извиниться за прежнее поведение. — Прости меня, — начала я очень тихо, — я себя вела некрасиво и странно. У меня ведь нет друзей. Ну… Настоящих! Ты мне понравился! Не знаю почему. Понравился и все! У меня такое чувство, что я могу тебе доверять! Глупо, да? — Вовсе нет! — Он смотрел на меня во все глаза. — Хочу дружить с тобой. Да или нет?! Отвечай не раздумывая! -Да. — Ответил он в ту же секунду. Наступила долгая пауза, во время которой мы смотрела друг на друга испуганно и испытующе. А затем как по команде весело рассмеялись.***
POV Пьер. Мне сложно сказать, в какой момент мы стали друзьями… Когда наши судьбы и сердца сплелись воедино. Наверное, неразлучны мы стали с того разговора в розарии, когда пожали друг другу руки и горячо поклялись в дружбе и верности, а зачем долго катались на пони по ночному парку. У нас обоих было чувство, что так было и будет всегда. Но мне почему-то кажется, что наша дружба началась еще раньше, с самой первой встречи, когда рыжая чертовка налетела на меня и, оседлав, грозилась расправой. По крайней мере в моих мыслях она была уже с той поры. Так или иначе, мы старались проводить вместе все свободное время. По настоятельной просьбе принцессы, меня приставили к ней личным пажом, поэтому проблем с тем, чтобы увидеться у нас не возникало. Мы вместе не только развлекались, но и учились. Я помогал принцессе делать домашние задания, старался привить любовь к точным наукам, так как они меня страстно увлекали, но Анна упорно твердила, что «она — гуманитарий и что, когда я буду создавать адронный коллайдер, она предпочтет взять на себя роль его декоратора». Нам всегда было весело вместе, и мы никогда не скучали. Наверное, все благодаря ее задору и неиссякаемой энергии. Анна росла прекрасной, живой и очень любознательной девушкой. Каждый во дворце был в нее влюблен, каждый был ей очарован. Я помню, как она жаловалась мне, что тревожится насчет своей ветрености. Она переживала, что легко влюбляется в молодых людей, но все они быстро становятся ей неинтересны. Мне было тяжело слушать ее рассказы об очередном увлечении, но я знал, что лишь мне она может довериться и, видя во мне брата и товарища, отчаянно ищет совета и поддержки. Поэтому я добровольно стал поверенным ее сердечных тайн и переживаний. Сам я не влюблялся. Мне казалось, что рядом с моей прекрасной подругой, все девушки похожи на неповоротливых гусынь. Они недостаточно милы, веселы, добры, жизнерадостны, глубоки, красивы, они недостаточно… Анна. Когда Анне исполнилось 16, родители утроили ей помолвку с принцем Эриком из соседнего государства. О нем я знал лишь, что он дьявольски красив и, кажется, в такой же степени хвастлив. Обычно все придворные дамы падали в обморок при упоминании этого Аполлона, а мужская половина дворца недовольно поеживалась, приговаривая при этом что-то о павлинах и выскочках. Анна не была лично знакома с женихом, но видела его на портретах и фотографиях. Мы даже нашли в интернете видео, как он вместе с отцом проводил смотр королевских войск, и Анна, надолго задержав дыхание во время просмотра, в конце резко выдохнула, произнеся с видным облегчением: «Ну, по крайней мере он чертовски хорошенький! Если он хотя бы на половину также хорош, как его ямочки на щеках, я, пожалуй, дам этому принцу шанс…» В день восемнадцатилетия принцессы, во дворце, да и во всем королевстве, должны были пройти грандиозные празднества. Также в этот день Анну должны были впервые официально представить жениху. Любая другая девушка волновалась бы перед таким невероятно важным событием, осознавая, что тысячи глаз будут следить за каждым ее шагом, а также, что ей предстоит наконец встретиться с мужчиной, с которым она, вероятно, проведет всю оставшуюся жизнь. Но Анну же больше тревожило другое: 1) Платье, которое для нее подобрали, было, по ее мнению, «скучным и совершенно не модным». 2) Ей исполнялось 18 лет, а она еще ни разу не побывала заграницей. 3) Она ни разу не пила ничего крепче забродившего кефира. 4) И самое главное: она ни разу в жизни не вела себя настолько безрассудно, насколько хотела. Раз за разом, она приводила мне эти пункты в качестве аргумента безграничной скуки в ее жизни и умоляла меня придумать хоть что-то, чтобы облегчить ее многострадальную долю. Из нас двоих, я был более привержен традициям, я был спокойным и рассудительным, мне нравилось соблюдать этикет и вести себя с максимальным достоинством. Анна, хоть и умела вести себя как истинная леди, в душе оставалась все тем же рыжим бесенком, ее постоянно тяготила необходимость контролировать все что она делает, говорит или даже думает. Чем большее давление на нее оказывали, тем больше она хотела скинуть с себя путы контроля. Лишь со мной она становилась собой, но этого было мало, чтобы удовлетворить ее жажду свободы. Понимая все это, я задумался о необходимости дать ей своего рода разрядку. Мы решили, что вдалеке от родины, она сможет ненадолго вдохнуть полной грудью и побыть собой по-настоящему. Под предлогом выбора «нормального» платья для праздника, мы отправились в Нью-Йорк. Точнее, согласно легенде, мы всего лишь поехали в соседнее графство. Его величество мне безгранично доверял, он знал, что я голову положу на защиту принцессы, поэтому нас отпустили без каких-либо подозрений. Меня страшно терзала совесть, ведь мы вырвались из страны обманом, а я предал оказанное мне доверие. Я предпочел бы более спокойнее место, но Анна настаивала, что только в «Большом яблоке» сможет по-настоящему «сорваться с цепи». Ее формулировка меня очень пугала, но пытаться заставить эту девушку передумать — это примерно тоже самое, что тормозить локомотив лбом: и лоб расшибешь и локомотив проследует дальше без малейшей заминки.***
POV Анна. До Нью-Йорка мы добрались быстро и весело. Точнее, весело, кажется, было одной мне, Пьер же прибывал в каком-то странном оцепенении. Он вообще не любит резких смен обстановки, сильные перемены его всегда пугали, так что он совершил своего рода подвиг, согласившись отправиться со мной на другой конец света только, чтобы мне стало веселее и легче на душе. В этом весь Пьер! Обожаю своего друга! Город и люди оказались именно такими, как я себе и представляла! Все куда-то спешили, при этом успевая делать на ходу параллельно 50 разных дел, да еще и улыбаться прохожим. Но при всем при этом здесь чувствовалась полная свобода! Я понимала, что всем на меня наплевать, и если я сейчас встану на голову и начну, скажем, кукарекать, то никто особенно не удивится. Возможно мне даже дадут за это денег! По-крайней мере, что-то подобное мы с Пьером наблюдали на одной из улиц, когда искали где бы перекусить после перелета. Забавно, что можно зарабатывать таким экстравагантным способом! У нас бы этот предприниматель уже к вечеру сидел в сумасшедшем доме. Свобода окрыляла. Понемногу Пьер тоже стал оживляться, и вот мы уже бродили по центральным улицам рука об руку и весело смеялись, жуя хрустящий французский багет и запивая его первой в нашей свободной жизни бутылкой вина. Мы также заглянули в очень любопытный магазинчик с платьями. Все они были настолько экстравагантны, что по-нашему с Пьером обоюдному мнению, если бы я явилась в одном их них на большой праздник, отец бы сначала резко поседел, а затем сделал бы и мне и себе харакири. Пьеру было стыдно за такие шутки, но он все-равно смеялся вместе со мной, видимо вино наконец ослабило его вечно обостренное чувство долга и маниакального стремления к безукоризненной службе. Прикупив обоим по джинсам и белой футболке, мы почувствовали себя типичными американцами и, поздравив себя с успешной маскировкой, отправились в близлежащий бар, для окончательного прощания с безупречной репутацией.***
POV Сета Задница. Полнейшая, непроглядная задница нависла над нами и не давала увидеть ни небо над головой, ни свет в конце туннеля. Ребята старались не отчаиваться. Романыч, будучи непробиваемым оптимистом и просто спокойным как танк человеком, казалось, в принципе не умеет придаваться унынию. Дин же, в своем коронном стиле, решил тупо игнорировать существующие проблемы и впал в безудержное веселье, граничащее с истерикой. Мы шли в бар и каждый пытался делать вид, что все хорошо и мы не остались без крыши над головой, нас не поперли с любимой и (что уж душой кривить?) единственной работы, активно игнорируя тот факт, что за наши долги, на нас скоро наденут бетонные башмаки и утопят в Гудзоне… Не взирая на все эти «мелочи жизни», мы бодро шагали по улице, допивая третью бутылку «обезболивающего». К тому моменту, как мы ввалились в бар, там было уже полным-полно народу, но мы точно знали где у стойки расположены наши «законные» обычные места, и направились прямиком к ним, полные решимости выбить дурь из любой наглой рожи, которая попытается их занять. Наглая рожа, занявшая место Романыча, увидев законного хозяина, закрывшего собой и солнце, и звезды, ретировалась сразу, после чего наша гора пофигизма, как ни в чем не бывало, забралась на стул и заказала пиво. На моем месте сидел какой-то рыжий парень. Я положил руку ему на плечо и, когда тот удивленно обернулся, вкрадчиво довел до его сведения, что это «моя песочница и я всегда играю в ней сидя именно на этом чертовом стуле». Парень оказался каким-то жутким задротом и вообще повел себя как долбаная английская королева: начал очень вежливо извиняться, вскочил, уступая мне место, да еще и попытался поклониться, как какой-то чокнутый японец, чем вызвал у сидящего рядом Романа сначала крайнее удивление, а затем взрыв продолжительного хохота. — Не убивай парня, Сет, — прорычал он сквозь слезы, — он мне нравится. Беги, Форест, пока он добрый! Предложение ограничено. — Я не Форрест, меня зовут Пьер. Вы обознались. — внезапно холодно ответил ему парень и отошел к соседнему стулу. Это место «принадлежало» Дину и на нем сидела девица, такая же рыжая, как «мой» пацан. — Тебе отдельное предложение нужно, цыпа, или тебя на руках вынести отсюда? Ты скажи! Только шустрее! Мои товарищи уже сидят и лишь меня не хватает, — довольно громко прошептал ей в затылок захмелевший Лунатик Рыжий паренек со смесью гнева и страха, не отводя от Дина глаз, начал что-то нашептывать девице на ухо, но та даже не шелохнулась. — Значит будем выносить, — заключил Дин и двинулся на нее, закатывая рукава. — Не смей ее трогать! — завопил рыжий, влезая между ними и отталкивая Дина. — Если хочешь продемонстрировать, что мужик, то и связывайся с мужчиной! А женщин обижать — низко! Глаза Дина мгновенно налились кровью, он взглянул на самоубийцу исподлобья и грудным голосом прорычал: «Молись!» Хотя вся эта ситуация порядком забавляла, переглянувшись в Романом, я понял, что нужно что-то делать, или к списку наших неприятностей добавится еще и посещение товарища в камере смертников. Романыч сгреб рыжего паренька в охапку и оттащил подальше, я же попытался примирительно похлопать Дина по плечу, убеждая его, что: «малолетки просто озверевшие, но они все такие! Не убивать же теперь каждую блоху!» Но Дин скинул мою руку и велел не вмешиваться. Рыжий камикадзе тоже не хотел идти на мировую и бился в руках у Рэйнса с явным намерением пойти на таран, но вырваться у него не было ни единого шанса, захват был сделан на высшем уровне. — Тише, Форрест, не рыпайся ты так. Ничего он твоей сестричке не сделает, мы так-то не бандиты. — пытался успокоить его Роман. Тем временем, Дин начал движение на девицу, которая сидела, сжав кулаки, и все это время смотрела на товарища, в клещах непобедимого самуанца, а затем, когда мой бешенный друг уже почти подошел к ней вплотную, она резке развернулась и влепила ему смачную пощечину. Я поймал взгляд Романа и тот кивнул мне в ответ, после чего мы дружно помолились и за девушку, и за ее друга. Очумевший Дин сделал два шага назад, пару раз быстро моргнул, коснулся пострадавшей щеки и, недоверчиво наклонив голову набок, прорычал: «Какого…?» Красотка, видимо совсем обезумив, начала наступать на Дина, злобно кидая на ходу: «Чокнутые янки! Думаешь, раз мышцу отрастил, все можно? Лапы свои распускать можно?.. Грязный извращенец!» В первое мгновение Дин смотрел на нее во все глаза и отступал пропорционально тому, как она наступала, но внезапно резко затормозил и, как-то нездорово улыбнувшись, воскликнул: «Извращенец?!». А затем расхохотался. «Ребята, вы слышали, как меня назвали?» — обратился он к нам с Романом, на что мы с готовность утвердительно кивнули. (Зря мы ему тогда подыграли. Когда Дин пьяный, в его играх лучше не участвовать. У него грань дозволенного напрочь стирается) — «Ок, цыпа, я многое могу понять…но у нас тут принято за свои слова отвечать. Сказал, что вынесу тебя? Значит вынесу. Назвала извращенцем? Не смею разочаровывать!» И сделав резкий выпад вперед, он подхватил девицу, легко перекинул ее через плечо и, рассекая толпу, направился к служебным помещениям. Рыжий пацан совсем уж распереживался. Он уже не просто вырывался, но, казалось, пытался сделать в руках у Ромыча подобие сальто. В любом случае, мой друг, не желая, чтобы паренек сам себе навредил такой акробатикой, заботливо вырубил его хуком справа.***
POV Анна. Я даже толком испугаться не успела, когда этот мужик перекинул меня через плечо и куда-то потащил. Удивление было так велико, что первые пару минут я не то, чтобы не сопротивлялась, я даже где-то в глубине души умудрялась веселиться… Ну правда! Хотела приключений? Получи. Хотела вырваться из тепличных условий дворца и столкнуться с реальной жизнью и реальными людьми? Да не вопрос. По-моему, я даже хихикнула, когда этот тип начал пробираться со мной через кухню, не забывая здороваться с поварами. Никто не выразил особого удивления увиденным, и я не заметила абсолютно никаких попыток остановить похитителя или хотя бы спросить, какого черта он творит. Похоже, в этой чокнутой стране подобное зрелище было нормой. Но мое веселье довольно быстро сменилось возмущением и паникой. Игры играми, а статистику по маньякам в США мы с Пьером перед отъездом изучить успели. «Отпусти меня, сволочь!» — завопила я что есть мочи, но этот гад только хмыкнул, смачно шлёпнул меня по ягодице, и крикнул работникам кухни, чтобы те не совались в морозильник. Тут уж мне стало совсем не до смеха. Как только мы оказались в этой жуткой морозильной камере, он самым грубым образом скинул меня со своего плеча, а затем я услышала, как захлопнулась дверь. На минуту меня словно парализовало, и я даже не решалась поднять на него глаза, а когда все же решилась, сразу пожалела об этом. Он стоял, сложив руки на груди, и как-то жутковато улыбался… Особенно жуткой его улыбку делали обстоятельства. Лично я не находила в той ситуации ничего забавного! «Вставай, цыпа. Или ты ко мне встанешь, или я к тебе лягу…» — Да он точно издевался! Я вскочила на ноги и посмотрела на него с максимальным презрением и гневом, на которые была способна… Но в ответ он лишь продолжал все также невозмутимо скалиться. «Выпусти меня. Выпусти, или мой папочка тебя найдет и вырвет твои грязные руки, которыми ты посмел меня трогать!» Улыбка резко сменилась на его лице злобой. Он больно схватил меня за плечи и, со всей силы прижав к стене, страшно зашипел прямо в лицо, наклонившись так близко, что я, казалось, даже затылком могла почувствовать его дыхание: «Не дерзи мне, куколка. Я и сам отлично умею руки вырывать. Так что там насчет извращенца? Любите вы трепаться… а кто вас научит за слова отвечать? Правильно! Дин Эмброуз — учитель года…» И тут этот мерзкий упырь навалился на меня всем телом, с силой схватил за волосы и… украл мой первый поцелуй! Да он даже не столько целовал меня, сколько кусал! В тот момент от шока я, кажется, вообще забыла, как дышать… а это животное все не унималось и впилось в меня с таким остервенением, что еще секунда другая и я бы точно потеряла сознание. Мне было больно, обидно, страшно и… еще ко всем этим эмоциям примешалось ощущение какого-то адреналинового и, прости господи, предрождественского волнения. Понимаю, как безумно это звучит, но именно такая нелепейшая волна эмоций обрушился на меня в то мгновение. По ощущениям все это продолжалось невыносимо долго, коленки тряслись, а кислорода предательски не хватало, но тут он резко отпрянул и с безумно довольным видом, уставившись на меня, расплылся в улыбке чеширского кота. Похоже, мой ошалевший вид его окончательно развеселил, потому что, отойдя от меня, он проделал какое-то странное танцевальное «па», поворачиваясь на одной ноге и дирижируя руками в воздухе, а затем плавно вернулся на изначальную позицию и вновь пригвоздил меня к стене своими здоровенными ручищами. Мне стало по-настоящему страшно. По глазам я видела, что у этого человека нет никаких тормозов, в тот момент он забавлялся и явно не собирался останавливаться. Волна ужаса накрыла меня с головой… Я никогда в жизни так не ценила свою тепличную и на 100 процентов регламентированную жизнь во дворце, как в ту секунду. «Ты что, плачешь?! Забавно… А так дерзко отвечала. Ручки свои распускала, о последствиях не задумывалась…» — прошептал он, вновь наклоняясь. — «Ты пойми: таких как ты, нужно жизни учить. За слова отвечать, сильным не дерзить, мужчин уважать и место свое знать: вот тебе, цыпа, основы выживания. Без них в этом мире никуда… Эй, ты слезы в морозилке лучше не лей!» — он резко схватил меня за подбородок и поднял его вверх так, что его насмешливо злые глаза оказались в паре сантиметров от моих. — «Простудишься, заболеешь, умрешь… или еще хуже! Майку мне намочишь.» Головой я понимала, что имею дело с человеком, которого лучше не провоцировать. Инстинкт самосохранения в тот момент буквально бил меня по голове табличкой с надписью: «Закрой рот! Не отвечай! Будь милой! Дави на жалость! НЕ ПРОВОЦИРУЙ!», и я была с ним полностью согласна! Однако, к своему ужасу, услышала собственных хриплый, похожий на рычание голос: «Если попробуешь меня еще раз поцеловать, я откушу тебе нос!» Бандит на мгновение замер, моргнул, сделал шаг назад и… принялся расстегивать ремень джинсов! «Как скажешь, как скажешь… Можем обойтись и без предварительных ласк». Ремень полетел на пол. Дальше я помню, что зажмурилась и начала орать так, как если бы от этого зависела моя жизнь и жизнь всех моих близких. Казалось, что в тот момент я могла заглушить даже пароходный гудок Титаника. Распахнулась дверь. Не чувствуя ног, я кинулась к ней и врезалась в громилу из компании этого извращенца. Тот, растерянно стоя в дверях, перевел взгляд с меня на приятеля, который, с недовольным видом уже заправлял ремень обратно в штаны: «Братишка, хватит дурью маяться. Нам пора уходить, от греха подальше! Я слегка поломал ее рыжего друга…»***
POV Сет. Мы с Рейнсом раз 8 кидали монетку на предмет того, кто из нас пойдет спасать малую от Дина. Судя по направлению, в котором он унес свою жертву, они сейчас выясняли отношения в морозильной камере. Дин облюбовал это место «на случай серьезных переговоров» уже довольно давно. По словам Романыча, «с тех пор, как мы повадились ходить в этот бар, морозилка повидала так много крови, выбитых зубов, приемов удушения и слышала такое количество нецензурной брани, что никакой феншуй и усиленные молитвы ее бы уже не спасли». «Ааура продуктов» была «загублена окончательно» и наш самуанский крепыш теперь принципиально не заказывал здесь ничего из еды, а на нас, с аппетитом уплетающих традиционную порцию гамбургеров с картошкой, смотрел всегда с выражением глубокой печали и осуждения на челе. У Романыча свои странности, его частенько били по голове. Работа у нас такая: жертвовать серым веществом ради зрелища и «фитнеса». Короче говоря, в упорной борьбе на монетках я одержал победу и, проверив у рыжего пацана пульс (тот так и лежал в позе поверженного лягушонка на том же месте, где его настигла заботливая рука Романыча), Рейнс, ворча и сопя, нехотя отправился за товарищем. Вскоре в помещение влетела «похищенная» рыжуля и, с совершенно безумным взглядом, стремглав пронеслась прямо к «отдыхающему» другу. С криками «Пьер! Пьер, о боже (Это, видать, у пацана имя такое. Родители у него были те еще приколисты) … что эти гиббоны с тобой сделали?!» (Вообще правильно, что Лунатик решил ее проучить. Девчонка вообще за языком не следит. Не мы, так кто-нибудь другой ей мозги однажды вправит) она начала трясти паренька, бить его по щекам, а потом пошли сопли и слезы, и я предпочел отвернуться, потому что терпеть не могу девчачье нытье. Со стороны служебных помещений как-раз возвращались мои ребята. Романыч что-то сосредоточенно объяснял Дину, параллельно, очевидно для наглядности, размахивая руками во все стороны, отчего парочка посетителей лишилась своих напитков, а один даже обзавелся фингалом. Дин его явно не слушал, судя по лицу он был очень недоволен и взглядом искал кому бы врезать. «Три пива! Живо!» — крикнул я бармену и направился навстречу приятелям, пытаясь закрыть собой разворачивающуюся на полу драму. «Дииин, дружище! Я смотрю ты уже не такой буйный… остыл? Морозильник работает! Чудно, чудно. Я заказал нам пива и пожрать, а-то умираю с голода! Ой, Ромыч, не кривись, тебе я еду не заказывал, можешь пожевать салфетку.» «Ты сейчас свои зубы пожуешь, юморист», — ухмыльнулся Рейнс. «Где они?!» — рявкнул Дин, пытаясь заглянуть мне за плечо. «Может нам всем втроем еще раз до холодильников прогуляться, а, приятель? Лишним, похоже, не будет…» — обеспокоенно обратился я к Роману, но тот, глядя мне за спину, невозмутимо ответил: «Нет необходимости. Пропусти его, Сет, а-то он обидится, а ты потом у себя в супе битое стекло найдешь.» Я покорно отступил. Детишек, конечно, жалко, но свой суп мне дороже. Дин поспешил к барной стойке, а, добравшись до нее, явно остался не удовлетворён увиденным. Он стал остервенело оглядываться в поисках чего-то, что упорно не желало быть найденным. «Где эти рыжие придурки, Карл?» — заорал он, обращаясь к бармену. «Так…это… — растерянно начал Карл, косясь в нашу с Романом сторону. — Парню было худо, пара ребят из бара помогли его девчонке вынести бедолагу на воздух.» «КОГДА?» — Не унимался Дин. «Так вот…буквально…только что. А вот и они!» — Карл, явно обрадованный тем, что можно перевести на кого-то гнев Эмброуза, активно замахал двум только что вошедшим паренькам. Дин стремительно бросился к выходу, по дороге злобно оттолкнув в сторону обоих «помощничков», а мы с Романом, безнадежно вздохнув, уселись наконец на свои места. «Чокнутая неделька выдалась. Он уже с ума сходит.» — печально заметил Романыч, отхлебывая из бутылки. «И не говори! Думал хоть сегодня вечером спокойно отдохнуть, но этот псих не умеет по-человечески стресс снимать. Делает вид, что ничего не происходит, а потом БАЦ! Случается какая-нибудь фигня, и он уже взрывается! Эй, а пиво неплохое…» «Точно. Ребятам просто не повезло попасть ему под руку, когда у нас пошла черная полоса» — философствовал Роман. «Вот черт, он возвращается…» Дин, сердито пыхтя, плюхнулся на свой стул и, отбив об стол бутылочное горлышко, влил в себя 0,5 залпом. Мы все молчали, пока он, в ожидании повторного пива, буравил входную дверь злобным взглядом. «Твое пиво, приятель» — услышали мы голос Карла. «Свалили!» — злобно сказал Эмблоуз, отворачиваясь от входа. — «Я только отъезжающее такси успел увидеть. Везучие засранцы» «Ты бы уже угомонился, чувак. Они тебе ничего не сделали. Ониж зеленые совсем, да и явно не из этих мест. Пацан вообще какой-то странный…манерный чтоли» «Ага, — засмеялся Романыч. — забавный паренек» «Типо того. Да и вообще, ты не на работе. В реальном мире разборки с женщинами устраивать — не круто!» — продолжил я вразумлять нашего буйного друга. «Нормально! — рявкнул Дин. — Ничего я ей не сделал! Просто объяснил, как жизнь устроена…ну пошутил я немного. Тоже мне трагедия! Но она же вообще бессмертной себя считает! Борзая не в меру! И вообще, какого хрена ты приперся, Романыч?! В итоге за этой малолеткой осталось последнее слово! Влезешь в мои разборки еще раз, я за себя не отвечаю!» «Будешь с детишками, тем более с девочками, разборки устраивать, я за себя тоже не отвечаю.» — спокойно ответил Роман. «Удочери ее еще! — буркнул Дин. — Нет, серьезно! Если я ее еще раз встречу, последнее слово будет за мной! Эта девица меня серьезно разозлила, теперь у нас личные счеты и я в долгу не останусь.» Он мечтательно злобно закивал головой куда-то в пространство, отпил еще раз из бутылки и принялся за уже успевший остыть гамбургер. «Вышли пивка попить, называется, » — подумал я и нехотя взялся за свою порцию.