Сложно оставаться оптимистом, когда в твоей жизни беспросветная жопа, сам ты не то чтобы неудачник, но то, что ты неуклюжий — однозначно, да еще вчера вечером знатно забухал в одиночестве, хоть и середина недели. Но девушке, которая тебя бросила, не объяснишь же, что, мол, я не хочу прослыть алкашом, напиваясь в разгар учебы. И друзьям тоже не объяснить, что нет, это не могло подождать до выходных. Но тем не менее, Антон слишком оптимист и даже в этой ситуации, умудрившийся проспать и чуть не опоздавший на пары, он, заскочив в аудиторию, успевает перекинуться несколькими фразами с одногруппниками, пошутить про свою неуклюжесть и синяки под глазами и плюхнуться на законное место рядом с лучшим другом прямо перед приходом преподавателя. Лучший друг Антона — Димка Позов, неопределенно дергает рукой, пытаясь донести до Шастуна, что видочек у него так себе, конечно, и пара начинается.
Спустя девяносто пять минут замученные второкурсники выползают из аудитории, проклиная чертову экономику, которой так упорно им разносили мозг в самые щепки всю предыдущую пару. И только Шастун, немного разбирающийся в этом дерьме, не киснет и чувствует в себе силы слетать до столовой. Естественно, он зовёт с собой Поза, естественно, тот отказывается, потому что «Тох, там опять будет столпотворение» и «Тох, лучше с Катькой поболтаю, вдруг пойдет сегодня». И, обреченный на одиночество, Антон плетется вдоль по коридору, полушутя проклиная всех этих Катек. Потому что какого чёрта его друг пытается строить личную жизнь, когда его высочество Каланча нуждается в компании Димы. Или хотя бы в компании его многострадальных ушей, которые всегда готовы выслушать.
Заходя в столовую, Шаст с грустью отмечает, что свободных столиков не осталось и, видимо, придется отказаться от идеи просидеть здесь всю перемену и появиться в аудитории перед самой парой, тем самым насолив этому Казанове. И нет, это совсем не по-детски. Но, тем не менее, поесть он собирается, да, однозначно. И ничто не остановит его.
Улыбаясь своим мыслям, парень вклинивается в толпу голодных студентов и через каких-то пять минут, победно размахивая свежей слойкой с вишней и соком над головой, выбирается из самой гущи народа. Обводя глазами столики и надеясь, что его задумка всё же сработает, Антон пытается выискать хоть какой-нибудь мало-мальски незанятый стол. И тут его взгляд натыкается на одиноко сидящего брюнета в самом дальнем углу, который уткнулся в книгу и, видимо, вставать не собирается, хоть и поел. Рассчитывая на свою обаятельность и на то, что парень за столиком окажется хоть немного понимающим, Шастун направляется именно туда.
— Привет, я могу присесть? — спрашивает Антон и тут же замирает, осознавая, к кому он подошёл.
Арсений. Арсений, мать вашу за ногу, Попов. Один из самых обсуждаемых студентов, но при этом и самый скрытный человек университета. А еще человек с нереальными голубыми глазами. Вот дела.
— Да, конечно, — поднимает голову парень и немного отодвигает свои вещи, уступая Антону часть места.
Тот нерешительно мнется, но, видя такой жест, решает, что идти на попятную просто-напросто поздно. В итоге Антон неловко присаживается и, потупив глаза в стол, начинает есть. Вот тебе и природное обаяние. Вот тебе и харизма.
Умяв половину слойки и немного утолив голод, парень все же решается заговорить, ну интересно же.
— Что читаешь? — спрашивает он, заинтересованно склонив голову набок.
— Паланик, — бурчит брюнет, не отрывая голову от книжки и не демонстрируя соседу ничего, кроме своей макушки.
И дальше молчание. Шастун хмурится, отпивает сок и пробует снова:
— Я — Антон, — улыбается он и смотрит на собеседника.
— Арс, — парень поднимает голову и немного напряженно смотрит на этого возмутителя спокойствия.
Вот тебе и понимающий собеседник, Тош.
Антон нервно дергает плечами и виновато улыбается. Почему он чувствует себя настолько неловко рядом с этим парнем?
— Расскажешь о себе, — в голосе Антона так и скользит «ну не отталкивай меня, ну пожалуйста».
— Арсений Попов, 20 лет, третий курс, филологический факультет. А сейчас извини, Антон, мне пора, — с этими словами брюнет резко закрывает книгу, закидывает ее в рюкзак и, хлопнув Антона по плечу, быстро выходит из университетской столовой.
— До встречи, — отрешенно бросает в пустоту оставшийся в одиночестве парень.
Вот тебе и поел спокойно, Тоша. Вот тебе и поговорил.
Задумавшись об Арсении, парень умудряется опоздать на пару, пропустить мимо ушей все слова Димки о сегодняшних успехах и заодно всю лекцию. Впрочем, так он пропускает и все оставшиеся пары, порой даже забывая записывать, отвлекаясь на собственные мысли о том самом парне.
Когда Антон выходил из университета вместе с Димой, Поз попытался в очередной раз поговорить с другом:
— Шаст, что случилось? Ты случайно не заболел?
— А, что? Нет, нет, всё нормально. Просто задумался.
— Из-за Иры, что ли, переживаешь? Так давай сходим куда, развеемся.
— Нет, Дим, всё в порядке, правда. Да и сегодня только среда.
— Ну, вчера это не помешало тебе напиться, — ухмыляется Дима.
Антон неопределенно машет рукой и уходит в направлении собственной квартиры, оставляя друга наедине с вопросами, что же такого с Тошей стряслось.
Шастун, конечно, оптимист, даже несмотря на свою неуклюжесть, бросившую его девушку и утреннее похмелье. Но порой таким тоже есть о чем подумать.
А мысли Антона всё крутятся вокруг Арсения.
Арсений был одним из самых обсуждаемых студентов вуза, что было неудивительно. Он по праву считался одним из самых красивых парней этого института, одни ярко-голубые глаза чего стоили. Но обсуждали его не только из-за этого. Арсений был весьма нелюдим, общаясь лишь с Серёжей Матвиенко — забавным пареньком из Армавира с украинской фамилией, и с Павлом Алексеевичем Добровольским — молодым преподавателем русского языка и литературы, заходя к нему слишком часто для студента. В общем-то, из-за этого и поползли слухи. Дело доходило до полнейшего абсурда: кто-то считал, что Арсений — немой или не знает русского языка, а кто-то, что он агент секретных служб. Самыми безобидными, пожалуй, были разговоры о том, что парень гей, что он спит с Добровольским и что дома у него живут пес и мышонок. Откуда взялось последнее и почему именно такой набор — никто не знал, и один лишь Матвиенко ухмылялся, если случайно об этом слышал. Как-то один отчаянный попытался спросить у Арсения насчёт некоторых слухов, надеясь, что ему перепадёт, но был заботливо послан нахуй и уложен на пол четким ударом в челюсть, прилетевшем ему от Арсения, и так же заботливо отведен в медпункт Серёжей, после чего этот несчастный шугался как Попова, так и Матвиенко, а ещё и Добровольского в придачу. Что наговорил ему Серёжа, не знал никто, кроме как, пожалуй, самого Матвиенко, избитого парня и Попова, но желание проверять слухи, а уж тем более обсуждать их с самим Арсением у студентов отпало.
Примерно эту известную ему информацию прокручивал Антон раз за разом в своей голове, почему-то решивший, что он должен попытаться поговорить с этим нелюдимым парнем еще раз.
***
Собственно говоря, утро не виновато в том, что ты распиздяй. И если ты проебался, уж будь добр, вини в этом только себя, но не будильник, других людей, а уж тем более ни в чём неповинное утро. Но Арсению, видимо, этого в детстве не объясняли, а если б даже и так, то сейчас размышлять об этом было не самое время. Сегодня ему явно не везло и за это утро он успел опрокинуть на себя кофе. Дважды. Злой на всех и вся, парень вылетел из дома, прекрасно понимая, что на пару уже опаздывает, как минимум минут на десять. Замечательно.
В итоге, подстёгиваемый злостью и желанием убивать, он добирается до университета чуть быстрее, чем рассчитывал, и почти успевает. Почти. И это чёртово «почти» портит ему настроение так же сильно, как дважды разлитый на себя кофе.
Под конец пары Арсению хочется выть, потому что «Попов, почему ты опоздал?», потому что нет Сережи, и потому что в голове крутится «какого черта все смотрят на меня?». Выходя из аудитории, парень раздумывает над тем, какого чёрта им поставили астрономию на третьем курсе филологического факультета (её, прошу заметить, у Арсения даже в школе не было, а на все вопросы «зачем» их куратор неопределенно пожимал плечами), он решает, что, в принципе, она не так уж и нужна ему, и сворачивает в столовую, полагая переждать бурю там.
Антон, задержавшийся на экономике, заходит в столовую пятью минутами позднее и, замечая Арсения, сидящего там же, где и вчера, улыбается и пытается побыстрей пробраться через толпу вечно голодных и присоединиться к парню.
Приближаясь к столику, где сидит брюнет, Антон умудряется зацепиться за какой-то из стульев, так некстати выдвинутых в проход, и почти падает на Арсения. Тот, поднимая голову, смотрит на долговязое нечто и усмехается. Антон же смеётся в голос и, отсмеявшись, спрашивает:
— Я присяду?
— Да, садись, — как-то обреченно хмыкает Арс.
Долговязый парень улыбается и садится напротив брюнета, случайно задевая его ногу. Удивленный взгляд Арсения говорит сам за себя, и младший, густо краснея, бурчит себе под нос что-то вроде «извини» и «я случайно».
Оба замолкают. Арсений незаметно для себя погружается в мысли, а Антон слишком усердно жует, пытаясь скрыть румянец.
— Ааарс.
— Мм?
— Ну, это, как дела? — слыша это, брюнет поднимает голову и смотрит на вопрошающего с какой-то слишком странной усмешкой, при этом не отвечая ничего.
— Тогда можно я расскажу? Поз сегодня не явился, а тебе-то всё равно. Просто когда я разговариваю вслух сам с собой, люди странно на меня косятся. Кстати, не знаешь почему?
Ответом Антону служит очередная усмешка и положительный кивок.
— О, спасибо. Ну, в общем, слушай… — и Антон начинает говорить. Он рассказывает о сегодняшнем утре, о том, как он гулял с собакой, и о том, как пёс-корги с совсем не дурацкой кличкой Кокос его не слушается, о том, как сегодня утром у него закончился шампунь и пришлось идти к соседям, о том, как он чуть не пролил на себя кофе (на этом моменте Арс в очередной раз усмехается), а ещё о том, как они писали шутки для КВНа вместе с Димкой вчера вечером, и том, какой же этот самый Димка засранец, бросив его сегодня на произвол судьбы. И ещё много-много чего. Антон даже успевает рассказать брюнету несколько новых шуток, на что тот благосклонно улыбается. Но его слишком эмоциональный монолог прерывает Добровольский, появившийся непонятно откуда.
— Так, Шастун, а почему не на моей паре? А?
— Ой, — слишком беспомощно выдаёт парень.
— Живо в аудиторию. У тебя пять минут, — говорит преподаватель, усаживаясь напротив Арсения.
Шастун краснеет, резко подрывается с места и чуть ли не бежит в аудиторию. Ему стыдно. А вот перед Павлом Алексеевичем или перед Арсом — большой вопрос.
— И что это было? — спрашивает всё тот же Добровольский, но на этот раз уже у оставшегося парня.
— Что ты имеешь в виду, Паш?
— Я имею в виду это милое ушастое недоразумение и то, что ты, как это ни странно, сидел и спокойно разговаривал с ним.
— Хотел бы я знать…
— А, кстати, что у тебя сейчас? Чего ты тут расселся? — Добровольский резко перескакивает с темы на тему.
— Астрономиииииия, — тянет Попов с кислой миной.
— Так, сейчас же идёшь туда, а Шеминову скажешь, что выполнял моё поручение.
— Может не надо? — обреченно просит Попов.
— Надо, иначе я сам настучу Стасу, где, как и с кем ты прогуливаешь астрономию, — смеётся Паша, — а ну живо давай, кому говорю.
Добровольский встаёт и выходит из столовой. Попов закатывает глаза и обреченно плетётся за ним.
Оставшийся день оба парня проводят в мыслях друг о друге, вспоминая сегодняшний диалог, а Павел Алексеевич тихо радуется тому, что лёд в душе его друга хоть и немного, но вроде как трогается.
Следующий день проходит примерно по такому же сценарию, за исключением того, что Арсений не выливал на себя кофе, а пёс Антона всё же умудряется затащить парня в самую огромную лужу во время утренней прогулки. Но зато оба опять встречаются на большой перемене, в той же самой столовой и на том же самом месте. Шаст умудряется поскользнуться прямо перед самым столиком, за которым уже сидит Сеня, и в этот раз брюнет уже улыбается. И вновь Антон говорит, говорит, говорит. Он рассказывает о своих планах на будущее, о том, как мечтал стать космонавтом, когда был совсем уж малым, о часто разбитых коленках в раннем детстве, о своём Кокосе и о придурке Илье, предложившим эту кличку бедной собаке. Он мог бы говорить еще очень долго, но его утаскивает недовольный Позов, бурчащий что-то о вечно теряющихся каланчах и о том, что «Антон, где тебя черти носят, у нас сейчас пара с маразматичной старушенцией, и если хочешь жить — поторопись». Перед самым уходом парень успевает спросить, сможет ли он прийти завтра, на что получает положительный кивок и улыбку. Радуясь, Шастун не замечает, как доходит до аудитории и как Дима «случайно» впечатывает его в один из поворотов, оправдывая себя тем, что «Ой, Тошенька, прости, я не специально. Сильно больно?»
А Арсений в это время сидит в своей аудитории рядом с Матвиенко, про себя отмечая расползающееся тепло, которое он почувствовал, когда слушал этого странного парня.
***
Антон говорит. Много, с чувством, с эмоциями. Он говорит каждый день и никогда не повторяется. То он увлечённо рассказывает о своих детских игрушках, то очередную историю про свою вредную, но ужасно жизнерадостную собаку, или же вспомнит о своих детских проказах, или как он первый раз пробовал курить, как получал от мамы, как рыбачил с отцом и как первый раз сорвал горло на футбольном матче. Антон инфантилен, эмоционален. Но больше всего Арсения притягивает внутреннее тепло Антона, которым он делится, сам того не замечая. И брюнет поддаётся ему. Он всё больше привыкает к долговязому нескладному парню, всё чаще начинает улыбаться, слушая его или думая о нём, чаще смеется и даже чуть больше говорит. Говорит, конечно, не так много, по сравнению с Тошей, да и использует в основном односложные ответы, но теперь они всё чаще разбавляются пускай и небольшими, но комментариями. И всё, пожалуй, замечательно.
Обычно парней растаскивают недовольные друзья, потому что «Эй, вам тут не надоело ещё?», на что Антон густо краснеет, а Сеня закатывает глаза. Но порой они проводят в обществе друг друга по нескольку часов, потому что «Арс, у меня физра, может, ну её? Посидишь со мной?» или потому что «Сень, а пойдём я покурю и там как раз дорасскажу», после чего обязательно следует «ой, ну на пару мы уже опоздали на полчаса точно, так что погнали в столовую, там пересидим?». Иногда за этим их ловит Добровольский, но знаете, в половине таких случаев совместное «Ну Пааааааавел Алексееееевич», как это ни странно, работает и преподаватель удаляется, бурча себе под нос «Павел Алексеевич, Павел Алексеевич… Да ну вас с вашим Павлом Алексеевичем…».
***
К концу первой недели Антон не совсем понимает, что происходит и почему его так сильно тянет к новому знакомому, но решает, что может подумать над этой проблемой позже и откладывает её в долгий ящик. А в среду ему уже тяжко. Потому что уже два часа ночи, а он всё это время думал о глазах Арсения, сам того не понимая, и ему уже не до смеха. Разбитый наутро, он всё равно идёт в универ, а после пары сразу же спешит в столовую, просто потому что хочет заглянуть в глаза брюнета. Как оказалось, в который раз. Но стоит ему заговорить как обычно, то всё наваждение, как он сам это назвал, спадает, и всё хорошо. Правда, потом он не сильно помнит, когда успел дойти до аудитории и сколько времени Дима щёлкает пальцами перед его лицом. И Антону становится страшно. Он пытается бороться с собой и этим до ужаса пугающим и непонятным чувством внутри, но на следующий день он снова проигрывает, стоит ему столкнуться с Арсением взглядом, а тому качнуть головой на место рядом с собой. И Антону хочется выть.
Всю субботу парень лежит на кровати, занимаясь самокопанием и паля в потолок. Он не отвечает на звонки, не читает сообщений и старательно игнорирует внешний мир, прекрасно забив
на Арсения на учёбу.
В воскресенье Антон просыпается от громкого стука в дверь и диминого крика: «Открывай, сука, бить буду». Заспанный, он идет в коридор, и первое, что ему прилетает, когда он открывает другу это «еблан», потом ещё «скотина» и «ну кто так делает, Тош?», а в самом конце «я переживал».
Дима пытается вызвать друга на разговор, но всё, что он получает в ответ — одиноко брошенные слова и мычание. И тогда Позов лезет в свой рюкзак, водружая на стол первую бутылку алкоголя, чисто в лечебных целях. А потом Антон ничего не помнит. Нет, ну, конечно не так, что уж совсем, но наутро Дима решает не рассказывать ему всего, приберегая некоторые истории и видео на своём телефоне до лучших времён. Ну, а так Антон помнит, да. Фразами. Он точно говорит «я проебался» и «Дим, понимаешь, увидел его глаза и попал». Ещё он смутно помнит, как рассказывал о своей любви к Арсению и что ему, шкету, ну прям совсем ничего не светит. И, кажется, он порывался позвонить Попову. И хотел звать его замуж. И ещё много чего, о чём можно смело говорить «ебаный пиздец». А Дима не пил, это Антон помнит слишком хорошо. Скотина.
В понедельник Шастун умирает. Да, утром Дима принёс ему минералку и пару таблеток от головы. Но этот же самый Дима и разбудил его, потому что «Антон, а ты не охуел ли?» и «ты уже открыл глаза, давай вставай». Этот же самый Дима заставил его пойти на занятия, ведь «Ты разве не хочешь его увидеть?» и «вам надо поговорить, срочно». И парень сдаётся.
Первую пару он практически спит, слыша голос преподавателя будто бы из-под толщи воды. На второй он уже откровенно зависает в своих переживаниях, а когда его замечают, строит из себя замученного тяжелобольного слабого человека и отпрашивается в медпункт. Выползая из аудитории, он по привычке бредет в сторону столовой, не замечая этого и витая в собственных мыслях. Ну, а затем, когда понимает, что пришёл немного не туда, решает остаться именно тут, потому что до конца пары не больше пятнадцати минут, а ещё потому что идите все нахуй.
Когда Попов заходит в столовую, он беспокойно озирается в поисках знакомой фигуры. И он бы не заметил друга, если б тот не сидел в капюшоне. Очень умно, Антон, особенно тогда, когда ты хочешь спрятаться.
Арс подходит к столику и улыбается. Но, видя помятое состояние парня, резко тушуется и тихо садится рядом.
— Антон, — в этот самый момент собеседник Арсения роняет голову на вытянутые перед собой руки.
— Мм?
— Ну привет, — Арсений всё же делает попытку улыбнуться.
— Привет, — бурчит малой, не поднимая головы.
— Где был в субботу?
Антон ничего не отвечает и брюнет недовольно хмурится.
— Ладно, — в ответ Арсению опять тишина. Он усмехается своим мыслям и принимается за еду. И где-то на середине он перестаёт жевать, задумываясь.
— Слушай, Тош, — собеседник Арсения отрывает голову от рук (ура!) и смотрит на него, — я всё думал тут… — Попов хмурится и резко замолкает, опуская взгляд на свои мелко дрожащие руки.
— Мм. Что ты думал? — подаёт голос Антон.
— Давай прогуляемся сегодня, к примеру, в семь?
Это явно не то, что изначально хотел сказать брюнет, и оба парня это чувствуют. И почему-то именно в этот момент появляется напряжение, которое только усиливается, пока Антон думает над ответом. Понимая, что тянуть больше нельзя, Шастун соглашается и спешит поскорее свалить, потому что атмосфера между ними, кажется, накалена до предела.
Антон идёт к аудитории, выискивая Диму глазами, а когда натыкается на него, заявляет, что сваливает, и что нахуй всё вообще.
Придя домой, парень ложится спать, несмотря на то, что день. Спит он беспокойно, постоянно ворочаясь, а ещё ему снится какой-то ебаный мрачный артхаус. Он просыпается и чувствует себя весьма паршиво, а тревога в груди только нарастает. Шастун не знает куда себя деть и выходит из дома за час до встречи, хотя до того кафе, в котором они с Арсением договорились встретиться, ему буквально двадцать минут.
Антон не идёт в кафе сразу, а нарезает огромные круги вокруг, пытаясь хоть немного успокоиться. Выходит у него, честно говоря, хреново, и он успевает выкурить чуть ли не полпачки. Замечательно.
Заходя в помещение, он взглядом ищет Арсения, но не находит и, очевидно, расстраивается. Взяв себе кофе, Тоша выходит на улицу, решая дождаться парня там. Минут пять спустя он, наконец, замечает Попова, который чуть ли не бежит к нему, улыбаясь во все свои 32. Опоздавший скомкано здоровается, залетает в ту же самую кафешку за точно таким же кофе и тянет Антона в ближайший сквер.
Парни не спеша прогуливаются по аллее и, как ни странно, чувствуют себя весьма комфортно в компании друг друга, хоть и молчат. Первым всё же не выдерживает Арсений. Он говорит: «Знаешь…», а дальше его несёт. Он говорит «ты меня зацепил», «ты чудесный» и «ты, чёрт возьми, замечательный». Он говорит «ты мне понравился сразу» и «мне кажется, я погибаю, когда смотрю в твои глаза». Арсений впервые так много говорит. Арсений впервые оголяет душу. И Антон уже не выдерживает. Он обнимает парня и слишком робко и нерешительно его целует. И, кажется, Антон счастлив. Он отстраняется от Попова, зарываясь носом в его волосы, тихо смеётся и говорит: «Мой».
***
Знаете, сложно оставаться оптимистом, когда в твоей жизни беспросветная жопа, сам ты не то чтобы неудачник, но то, что ты неуклюжий — однозначно, а еще чуть ли не проспал занятия и умудрился этим утром вылить на себя кофе. Но это всё не так уж важно, когда на тебя смотрят счастливые голубые глаза, а их растрепанный ото сна обладатель говорит тебе: «К чёрту пары, Тош», а потом он же приходит к тебе на холодный балкон, пока ты куришь, и приносит две огромные чашки горячего какао, тепло улыбаясь. И ты понимаешь, что счастлив.
