Сквозь время

Двадцать лет спустя       Она появилась неожиданно, в один прекрасный день пробудив его от длительного сна. Просто вошла в библиотеку, по-хозяйски осмотрелась и сразу же принялась за уборку. Регулус зачарованно наблюдал, как, повинуясь движению ее палочки, тусклые от пыли стулья приобретают былую роскошь, и не смел даже заговорить с той, которая когда-то украла его сердце.       «Мы еще даже не знакомы, — мысленно твердил себе он, молча разглядывая хрупкую фигуру с копной непослушных кудрявых волос. — Но, Мерлин, как же хочется ее обнять!».       Пытаясь справиться с наваждением, Регулус отвел в сторону взгляд и осмотрелся вокруг. Сколько же лет здесь никто не убирался? Десять? Пятнадцать? Судя по состоянию некогда уютной и теплой семейной библиотеки, Кричер не появлялся в этой части дома уже довольно давно. Или не только в этой?       Гермиона меж тем уверенным шагом направилась к стеллажам и, проведя по корешкам своим изящным пальчиком, вытянула с полки увесистый фолиант. Как ни старался Регулус, разглядеть название с такого расстояния никак не получалось.       — Проклятья, сводящие с ума, — прочитала вдруг вслух она.       Ну как из такого количества книг можно было выбрать именно ту, которая была проклята самим автором? Это творение могло лишить рассудка любого, кто осмелился бы прочесть даже несколько строк — остановиться после этого было уже невозможно. Фантастическое невезение!       Заметив, что Гермиона собралась открыть книгу, Регулус не сдержался и тихо фыркнул. Она что, серьезно?       Впрочем, своего он добился. Услышав в пустой библиотеке посторонний звук, Гермиона отвлеклась от книги и выставила вперед палочку.       «Ничего не выйдет, любимая! Простым заклинанием поиска меня не обнаружить», — мысленно усмехнулся он, но вслух произнес совершенно другое.       — Я бы не советовал прикасаться к этой книге.       Гермиона вздрогнула и резко развернулась. Впервые за долгое время Регулус видел ее лицо — бледное, чуть уставшее, с горящими глазами, — она смотрела на него настороженно, но в то же время с каким-то жадным интересом.       — Кто вы такой? — требовательно спросила она, так и не опустив палочку.       — Регулус Арктурус Блэк, — склонил голову он и, усмехнувшись, добавил: — И опустите уже свою палочку. Если вы не заметили, я всего лишь портрет. ***       Самое тяжелое испытание для всех влюбленных — находиться рядом с любимым и не иметь возможности даже прикоснуться к нему. Гермиона полностью погрузилась в работу над сортировкой книг, и все, что оставалось Регулусу — молча наблюдать за ней и ждать. Что ж, ему не привыкать.       Первые несколько лет добровольного заключения дались Регулусу особенно тяжко. Впервые он видел слезы в глазах своей матери. Искусство владеть собой Вальбурга Блэк освоила в совершенстве. Даже когда ушел из дома Сириус, на ее лице не дрогнул ни один мускул, но всему есть свой предел, и материнское сердце не выдержало. В первый раз она пришла в библиотеку после недели безрезультатных поисков сына, а заметив на стене его портрет дала волю своим эмоциям. Глядя на заливающуюся слезами мать, Регулус не смог и дальше молчать и открыл ей правду. Вернее, большую ее часть, потому как о своих отношениях с нечистокровной ведьмой из будущего он решил пока умолчать, справедливо рассудив, что мать к такой новости нужно еще подготовить.       Однако уже на следующий день разъяренная Вальбурга появилась в библиотеке и разразилась гневной тирадой о проклятых грязнокровках и недостойном поведении наследника благородного древнейшего рода. Всегда послушный Регулус впервые в жизни пошел наперекор семье и в борьбе за свое счастье сдаваться не собирался. Но переубедить мать так и не удалось: не желая даже слушать сына, она развернулась и покинула библиотеку, давая понять, что разговор окончен.       «Нет, мама, на этот раз твои доводы и уговоры не сработали», — с грустной улыбкой подумал он, вспомнив перекошенное от злости лицо матери.       С момента появления в семейной библиотеке Блэков Гермионы прошло несколько мучительно долгих дней. Большую часть времени Регулус молча наблюдал за любимой девушкой, и лишь одному Мерлину известно, каким трудом ему давалось это молчание. Скрывать свои чувства становилось все сложнее, и он старательно отводил взгляд, стоило Гермионе повернуться в его сторону. Сколько же еще ждать?       Однажды утром он не выдержал и поинтересовался какой сегодня день.       — Двадцатое июля, — нахмурилась в ответ Гермиона, и сердце Регулуса пропустило удар.       От мысли, что все закончится совсем скоро, он расплылся в широкой улыбке. Гермиона удивленно вскинула бровь и поинтересовалась, чему же он так обрадовался.       — И что же так подняло твоё настроение? — спросила она.       Гермиона стояла так близко, что хотелось вытянуть руку, привычно притянуть ее к себе и, запутавшись пальцами в волосах, целовать ее до потери сознания. Но рука упорно упиралась в защищенный рунами холст. Гермиона выжидающе смотрела на Регулуса, и впервые за несколько дней он не отвел взгляд в сторону, а с жадностью вглядывался в такие родные и любимые глаза.       — Скоро узнаешь, — не прекращая улыбаться, ответил он.       Гермиона лишь скептически хмыкнула и направилась к очередному стеллажу с книгами.       А уже через несколько часов случилось то, чего Регулус ждал на протяжении всего этого времени: она нашла свиток с заклятием Сириуса Блэка и после некоторых раздумий развернула его.       Он даже толком не понял, что произошло: пергамент в ее руках вспыхнул ярким светом, и какое-то время ничего не происходило. А потом свечение неожиданно исчезло, и Гермиона — мертвенно-бледная — стояла возле камина, глядя на него ошарашенными глазами. В следующий момент она резко сорвалась с места, откинула в сторону ненужный больше пергамент и со всех ног бросилась к портрету.       «Вернулась».       — Регулус?! — полувопросительно прошептала она, оказавшись совсем рядом.       — И тебе привет, принцесса! — улыбнулся он, чуть прищурив глаза.       — Сейчас, подожди еще немного, — засуетилась она, выхватывая из рукава волшебную палочку.       Всего один взмах — и портрет Регулуса слетел со стены, осторожно перемещаясь на стол. Гермиона стерла с обратной стороны запирающую рунную формулу и вернула портрет на положенное ему место.       — Аперите портус! — громко выкрикнула она, и голубой луч стремительно вырвался из палочки.       Регулус протянул вперед руку и, не почувствовав пред собой никакой преграды, решительно шагнул вперед и сделал то, о чем так долго мечтал — подхватил на руки смеющуюся Гермиону и поцеловал ее так, как будто не делал этого уже лет двадцать.       Впрочем, так оно и было.