Это всегда было «да»!

То, что события развиваются по странному сценарию, Юрка понял еще вчера вечером, когда они с Отабеком гуляли по парку в Алматы. Пока в их питерской двушке полным ходом шел ремонт, а недельный отпуск в пыли и грязи проводить не хотелось, они приехали в Казахстан, заодно и бабушку Отабека проведать выдалась возможность. Кто знал, чем обернётся эта поездка? Вечером было невыносимо жарко, даже холодное мороженое не спасало. Юра взял какой-то мудрёный щербет в шоколаде, тогда как Отабек — привычный пломбир в вафельном стаканчике. «Как советское, по ГОСТу» — любил он говорить, хотя ни один из них жизни в Союзе не застал. Юра украдкой наблюдал, как Бека отгрыз кусок вафли, и нахмурился — подумал, что и себе надо было такое взять. Стаканчик — это ведь самое вкусное! Но на самом деле тревожило его совсем другое: Отабек сильно нервничал, что было ему несвойственно. Старался, конечно, не подавать виду, но получалось плохо. За пять лет дружбы, из которых два последних они состояли в отношениях, Юра успел выучить повадки своего бойфренда. Такое поведение немного настораживало. — Что-то не так? Ты напряжен. На то, чтобы научиться говорить прямо, что думаешь и чувствуешь, ушло немало времени, но оно того стоило. Юра стал менее колючим и вспыльчивым, Отабек, наоборот, более открытым и эмоциональным. Привыкли, расслабились, притерлись, начали доверять друг другу полностью, и теперь любая тема обсуждалась с комфортом, хотя румянец на щеках иногда все же появлялся. — Да так... — Отабек неопределённо передернул плечами и нахмурился больше обычного. — Идем в беседку, там народа меньше. Солнце клонилось к горизонту, играя красными закатными бликами на листьях деревьев. Вдалеке шумел фонтан, и было слышно веселый смех с детской площадки. Мимо проехала пара велосипедистов, и Юра отметил про себя, что завтра тоже было бы классно покататься. Погода располагала. — Юр, сколько мы уже вместе? — Голос у Отабека серьезный, вопрос немного неожиданный. — Третий год пошел, а если брать аж с Барселоны, то шестой. А что? — Юра перевел вопросительный взгляд на сосредоточенного Отабека, и внутри что-то дрогнуло. Будто сработал тумблер, запустив процесс анализа сложной задачи. Серьёзное настроение с самого утра, нервы, легкая рассеянность, а перед вылетом к деду срочно настоял заехать с какой-то радости — все складывалось в один пазл, намекая на особенную причину такого поведения любимого. В голове поочередно всплывали разговоры за последнее время и постоянные недвусмысленные намеки друзей, отчего нервничать начал уже Юра. На протяжении больше чем двух месяцев их со всех сторон начали буквально засыпать вопросами о женитьбе. Спрашивали все, кому не лень — журналисты, чета Никифоровых, русские фигуристы во главе с Гошей и Милкой, заграничные фигуристы, родные, Яков с Лилией поинтересовались даже! Словно все сговорились одновременно стучать в двери дома, где живет их маленькое счастье, пока им с порога лично не выдадут пригласительные с точной датой и временем. Это невероятно давило и раздражало. Порой Юра едва сдерживался, чтобы не зарядить очередному вопрошающему по наглой роже. Какое вообще кому дело до того, что они уже давно для себя успели решить? Обсуждать тему совместной семьи Отабек и Юра начали спустя полгода совместной жизни, когда признались Плисецкому-старшему в своих «дружеских» отношениях. Николай, к удивлению, отреагировал очень спокойно, мол «та по вам давно видно было» и «я человек, может, и старый, но взгляды у меня прогрессивные». Но самым неожиданным оказался другой вопрос: «Свадьба-то когда?». Ошеломленный Юрка тогда только то и делал, что неловко отнекивался и краснел, а Отабек своим радикальным высказыванием совсем сбил с толку. Слова до сих пор иногда в голове эхом звучат: «Николай Степанович, мы пока это не обсуждали, но уверяю вас, что у нас с Юрой все серьёзно!» Серьезно. Все серьёзно, блин. Это типа неофициальное предложение было, или что? Кажется, в тот момент стрела Купидона попала прямо в сердце, очередная, для закрепления результата, так сказать. Николай одобряющее пожал руку Отабеку, довольно улыбаясь. На том и сошлись, хотя когда парочка пришла домой, упомянутую тему все-таки затронули. Куй железо пока горячо, как говорится. Вот и решили не тянуть, выложил каждый что и как себе представляет. Мысли и взгляды, как оказалось, совпадали — через год-два хотелось отношения узаконить, и не так, как Никифоров с Кацудоном на самодельном свидетельстве, а официально перед законом, пусть и надо было для этого слетать в какую-то Америку или недалекую Европу. Юра желал, чтобы все было по-настоящему, Отабек поддерживал. Даже свадьбу в шутку обговорить тогда успели — никакого пафоса, «меньше народа — больше кислорода», чтобы лампово было, уютно, по-семейному, Юрка в белом костюме-тройке, а Бека в синем, потому что идет ему этот цвет до жути. Почему Плисецкий вспомнил об этом? Да потому, что уже прошел тот самый «год-два»: они выросли, уже не дети, пора переходить на новый уровень, отношения логично вели к предложению. А по тому, как нервно туда-сюда бегают глаза Отабека, было понятно, что ЭТО произойдёт СЕЙЧАС. Сердце Юры билось быстро, как после марафона, щеки залил предательский румянец, а как дышать, кажется, он совсем забыл. В голове будто произошёл взрыв, тысяча маленьких Юрочек бегала в панике, крича что-то нечленораздельное и не факт, что цензурное. Внутри все натянулось, как струна, норовя вот-вот лопнуть. Он сам ведь размер пальца сказал «на всякий случай», чего нервничать тогда? Как баба, ей-богу! Хотя Юри тоже чуть не обомлел, когда Витя ему предложение делал. Может это нормально — так реагировать? Любовь ведь! Правда, единственная адекватно сформулированная мысль о том, что это может быть влияние всеобщего давления, не давала Юре покоя. Маленькое зернышко сомнения, пустившее корни в сердце Юры, разрослось с умопомрачительной скоростью, опутывая все скользкими лианами. «А что, если я своим поведением его заставил? Что, если торопил? Поддерживал окружающих с их мнением, что уже пора. Вдруг на самом деле не время ещё?» Отабек шумно выдохнул и потянул руку в карман шорт, но Юра резко схватил его за запястье, что тот аж оторопел. — Юр? — Если ты не готов, то не надо! Не спеши! — выпалил Юрка с горящими от испуга глазами. — Но, я... — наверное, впервые в жизни Отабек так сильно покраснел и совершенно не знал, что ответить. Тоже боялся? — Я люблю тебя, но не хочу, чтобы ты делал это только потому, что все вокруг спрашивают. Не надо! Неловкая молчаливая пауза накрыла их, словно волна от морского прибоя, сметая всю решительность на своём пути. Последний раз такое было год назад, когда Отабек представил Юру бабушке, как своего парня. Но в тот день все обошлось строгим взглядом и единственным вопросом, обращёнными не то к Алтыну, не то к Плисецкому: «любишь его?». Достаточно было громкого и уверенного единогласного «люблю» для того, чтобы бабуля Гюзаль расплылась в одобрительной улыбке. Сейчас же время будто остановилось, замерло в одной точке вокруг Отабека и Юры. Стоят сцепившись руками, взгляд глаза в глаза. Оба перепуганные и смущенные, будто их застукали за чем-то постыдным. Отабек отошел первым, мягко улыбнулся и медленно кивнул: — Хорошо, я понял тебя. Юра расслабленно выдохнул, но руку не отпустил. Почему-то внутри стало противно от себя: неужели он засомневался в любимом?

***

С самого утра у Юры сосало под ложечкой. Он списывал все на голод, но есть, честно говоря, совсем не хотелось. Бека в постели рядом уже не было, он у них жаворонок. Плисецкий благодаря режиму тренировок тоже приучился вставать рано, но во время отпуска позволял себе расслабиться. Умывшись, он натянул домашнюю одежду и зашел в кухню, где Отабек вместе с бабушкой накрывали на стол к завтраку. Спохватившись, Юра хотел помочь, но доверили ему только тарелки с чашками расставить. — Надо сейчас будет к дяде Рустаму заехать, забрать мясо. Заодно воды наберешь, а то почти не осталось. — Угу, — Отабек кивнул бабушке и потянулся за очередным сладким блинчиком. — Велики возьмем и... — На машине поедешь, Юра останется мне помочь, — как на корню отрезала. Юрка внезапно занервничал больше прежнего. — Но ба... — Давай, ешь и собирайся скорее. Отабек недовольно нахмурился и покосился на Юрку. Тому идея остаться наедине с бабулей тоже не нравилась. Глаза в панике бегают туда-сюда, руки крепко сжимают чашку, дыхание сбитое. Точно как зверь загнанный. Пусть относились к нему, как к члену семьи, хоть он и был гостем, и это неимоверно грело душу Юре, но после вчерашней лажи с несостоявшемся предложением намечающийся разговор тет-а-тет щекотал нервы. Когда Бека уехал, Юрка с бабулей Гюзаль сели напротив друг друга на кухне около ведра с картошкой и принялись чистить клубни. Волосы немного лезли в глаза, поэтому пришлось завязать их в хвост на затылке. Кожура падала длинными лентами в мусорный пакет, как серпантин во время праздников. Вентилятор слабо жужжал, гоняя горячий воздух по кругу. — Не переживай ты так, я ведь не кусаюсь, — мягко улыбнулась старушка, отчего кожа на морщинистых щеках натянулась. — Д-да, я что? Я ничего... — хотел спокойно, а голос все равно дрогнул. Минутная тишина показалась Плисецкому вечностью. Хоть бы радио какое на фоне играло, но нет... От натянутого молчания тело буквально начинало трясти. Юра сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоится, вроде бы помогло. По крайней мере, руки уже не дрожали. — Юра, ты ведь его любишь? Бабушка пристально смотрела на него черными глазами-бусинами, не отводя взгляда. Юре казалось, что она прямо в душу смотрит, в самые глубины, куда даже он сам заглядывать не решался. Оба понимали, о чем разговор сейчас пойдет, ничего от старушки не скрыть, поэтому тянуть не стали. — Люблю, — кивнул, залившись легким румянцем. — Но торопить не хочу. — Так а кто спешить вам говорит? — Да все! — не выдержав, фыркнул Юра, а бабуля рассмеялась. — Ну честно, только об этом и говорят: когда свадьба, чего не женитесь? Давят со всех сторон! Достали уже! Ладно они, так я тоже иногда как сказану что-то, не подумав... Аргх! Вчера из-за всего этого прессинга Бека чуть ли... Не успев договорить до конца, Юрка прикрыл рот измазанной картошкой ладонью, сообразив, что на эмоциях сболтнул лишнего. Бабушка Гюзаль улыбнулась еще шире, взяла его руки в свои и бережно по-матерински сжала. — А что, если он на самом деле хотел? Ты ведь знаешь, что он парень серьезный, необдуманно ответственные решения не принимает. Юра шумно сглотнул образовавшийся в горле ком. Это что получается, он вчера зря дал по тормозам?

***

У каждой парочки есть маленькие личные традиции: Никифоровы раз в год под Рождество ездят в Барселону в Саграда Фамилия и слушают пение хора, Яков и Лилия ходят в театр на балет каждые третьи выходные месяца, а у Отабека и Юры все проще — вечерний просмотр фильмов на диване в обнимку. Каждую среду один из них выбирал, что его душе угодно, и второй обязан был согласиться с выбором. В этот раз выпала очередь Юры, и, поддавшись внезапно нахлынувшей детской ностальгии, он скачал один из любимейших мульфильмов. — Не знал, что вторая часть есть, — удивленно вскинул бровь Отабек, когда на экране ноутбука показалась заставка. — Ты чего-о-о-о? Это же классика — «Король Лев 2»! Там Кову — ну просто твоя копия. Отабек самодовольно ухмыльнулся. У Юры была милая привычка в каждом фильме, который они смотрели, искать героев, которые так или иначе похожи на них. А если ближе к концу между этими персонажами еще какая-то любовная линия разыгрывалась, так вообще восторг! Мультик оказался интересным, хотя, по мнению Отабека, первая часть все равно лучше была. Драмы там было больше, что ли? Но Юрке плевать, что там у кого было круче: он шутливо начал рычать, изображая брачные игрища кошачьих, и повалил Бека на лопатки, усевшись сверху. — Можно я стану твоей Киарой, Кову? — Боже, Юра, ну ты и здесь нашел подтекст. Дурак, или что? — рассмеялся Отабек, закрывая красное лицо ладонями. — Мы не можем, бабуля дома, услышит. Плисецкий наигранно состроил обиженную гримасу и фыркнул: — Не любишь ты меня! — Люблю! Отабек за руку притянул его к себе и нежно поцеловал, проводя ладонью по спине, отчего мурашки по коже пробежали. Мягко, ласково, бережно, но так горячо. Казалось бы, невинное прикосновение, но внутри все скручивается в тугой узел, и Юра начинает плавиться. Он трется, как кот, тянется ближе, ерзает на бедрах, сжимает плечи Отабека, впиваясь ногтями в кожу. Юра боится лишний раз разорвать поцелуй, чтобы глотнуть воздуха. Лучше задохнуться от блаженства, чем потерять хотя бы мгновение близости. Ему хочется. Сильно. Больше. Сейчас! Но Отабек отстраняется, тяжело дыша. Взгляд у обоих размытый, шальной, почти дикий. Зрачок у Отабека залил всю радужку, черный-черный. Юра всматривается в темные омуты и видит свое растрепанное отражение. Он уверен: выглядит это комично, но Бека скажет, что он прекрасен. Он всегда говорит то, что думает, что чувствует. Откровенен и кристально чист во всем. А Юра в нем усомнился... Плисецкого нервно передернуло от вчерашних воспоминаний. Бабушка-то права была: Бека необдуманно не поступает, особенно, если это касается их отношений. - Все в порядке? - Резкая смена настроения любовника не ускользнула от Отабека. - Да, все в норме. Юра натянуто улыбнулся, слез с бедер и сел рядом, подогнув колени к груди. Конечно, Бека вчера собирался сделать ему предложение, потому что САМ этого хотел, потому что они уже долго вместе и любят друг друга так сильно, а не из-за каких-то глупых вопросов окружающих. А Юра ему будто от ворот поворот дал, даже бабулю Гузаль переживать заставил. Не парень, а ходячая катастрофа. Все не как у нормальных людей. И когда теперь ждать новую попытку? Или, может, самому попробовать? — Бека... — М? — А оно здесь? В этой комнате? — Возможно. — Отабек хитро улыбнулся. Поняли друг друга с полуслова. Иногда Юре казалось, что Бека понимает его лучше, чем он сам, читает, как раскрытую книгу. А Плисецкий и не против, если это Отабек. Только если это именно он — единственный, любимый, солнечный, обожаемый, нежный, драгоценный, такой желанный и родной. Поглощенный мыслями, Юра не заметил, как Отабек успел порыться в прикроватной тумбочке и присесть рядом. — Возможно, все не так идеально, как хотелось бы... Юра повернул голову и замер, боясь шелохнуться. Во рту пересохло, пальцы начали медленно неметь, и тело пробила мелкая дрожь. Взгляд будто кто-то намертво приковал к аккуратному золотому кольцу в руках Бека. Юра же просто хотел узнать, здесь ли оно, он никак не думал, что Отабек снова попробует задать заветный вопрос. — Юра, я хочу, чтобы ты знал, что это все не потому, что кто-то говорит, а из-за того, что я очень сильно люблю тебя. — Вид у него такой серьезный, а голос все равно дрожит. Сомневается в ответе? Все-таки они так похожи. — Господи, Боже мой... — Юру аж колотит не то от нервов, не то от радости. — Да плевать на речи! Он кидается на шею Отабеку и беспорядочно целует нос, лоб, щеки, губы, глаза — все, что может достать. Обнимает крепко-крепко, аж кости хрустят, и счастливо улыбается, уткнувшись носом в плечо. — Значит, «да»? — в любимом мягком голосе слышно улыбку. — Конечно, «да». — Юра блаженно прикрывает глаза. — Это всегда было «да»!