Моя тварь.

      Эта псина... Шавка. Грх, ненавижу его. Каждый день приходит в стельку пьяный, лезет своей поплывшей мордой целоваться и во время всего этого дышит жутким перегаром и жалуется на жизнь. Против него не устоишь, когда захочет, так сразу энергию в силу перерабатывает. Мне тяжело идти против этой безмозглой груды костей, когда он в таком состоянии. Сил не хватает.       Когда я встретился с Фелл!Папайрусом, то был поражён, насколько мой брат из другой вселенной ужасен, не то, что эта шавка. Фелл!Папайрус держит в страхе всех своих подчинённых, его боятся, его уважают. Чего нельзя сказать о моей твари. Мой Папайрус представляет из себя собаку, которая только и может, что тяфкать, заливать глазницы, да трахать меня. Не могу видеть его лицо с этой гадкой ухмылкой, когда я сковываю его кости цепями. Проклятый мазохист.       Я ломал ему кости, резал их, дробил на мелкие кусочки, сверлил в них разнообразные отверстия, вырывал с корнем из скелета и всё равно, опустив глаза, видел дикий оранжевый стояк, рвущийся сквозь ширинку. Чтобы нагнать страху на послушную шавку и заставить её меня уважать, я даже решился на развлечения с оранжевой душой. Она испуганно дрожала в моих руках и текла густой магией, пачкала руки. Я оставил пару "лёгких" шрамов, чтобы научить псину любить своего хозяина. Папайрус вопил, пока не охрип, но в его глазницах была скрыта похоть. Я был взбешён тогда и продолжал пытать свою собаку.       Это не научило Папайруса ничему. Он по-прежнему обожает страдать в моих руках, обожает унижаться передо мной. Да, мне нравится доминировать над ним, приносить ему боль и страдания, но не такой брат мне нужен. Пускай он будет похож на... Фелл!Папайруса. Пускай ответит мне на каждый мой удар, на каждую рану, нанесённую мной. Я ЖЕЛАЮ гореть в его огне.       Не могу видеть его пьяную рожу. Этот слюнтяй портит мою жизнь своим присутствием в ней. Несколько раз я даже искал хорошее место для его могилы, но до убийства так и не дошло. Я понял, что мне нужна эта псина, кто-то должен облизывать мне ноги и встречать грохотом цепей. Даже если меня воротит от одного вида моего дорогого братца, я всё равно слежу за ним. Плевать, что он пьёт и курит. Мне всё равно. Я поставил перед ним своё условие, и он должен его выполнить. Он никогда не посмеет приклониться перед кем-то другим, не посмеет отдаться другому, непосмеет уйти от меня.       Мне плевать на его чувства и желания. Папайрус - всего лишь шавка, которую я могу пинать как угодно. У него нет свободы, я привязал его к себе уже давно, даже если он мой старший брат. Проклятье. Не позволю ему взять верх надо мной. Не позволю.       А ночью я самостоятельно отказываюсь от всех своих слов. Когда Папайрус в три ночи вламывается в мою комнату, залезает ко мне под одеяло и стягивает с меня одежду, я ничего не могу сделать. Мне нравится это. Чёрт возьми, действительно нравится. Его похабные слова, развратные действия, его тяжёлое дыхание мне в шею, его хриплый прокуренный голос... Он зовёт меня по имени, прижимается так сильно, словно боится потерять, позволяет своей магии вытворять всё, что вздумается, а я теряюсь. Эта псина жадно берёт меня, вколачивается до боли в костях, хрипит и стонет, сжимает в безошибочных движениях.       Мы засыпаем вместе. Папайрус не обнимает меня, он знает, что я не люблю нежностей. Но... Я хочу этого. Хочу, чтобы он обнял меня после безумного траха, прижал к себе. Уткнулся своей мордой мне в лопатку и не отпускал до утра. Мне снятся кошмары. В каждом из них Папайрус либо умирает, либо сходит с ума. Именно поэтому я хочу ощущать его прикосновения на протяжении всей ночи. Чтобы даже сквозь сон понимать, что мой брат рядом и с ним всё в порядке. И я просто его... Кхм.       Наши отношения держатся только на братстве и привязанности этой шавки ко мне. Если бы не это, Папайрус бы уже сдох где-нибудь за поворотом. Или я позаботился бы о том, чтобы его тощий скелет превратился в прах.       Хм? Почему он до сих по не пыль? Мне нужна псина, вот и весь ответ.       Одно предупреждение: если я узнаю, что кто-то тронул Папайруса или оскорбил его, я без промедления убью эту сволочь. Моя тварь должна оставаться моей тварью.