Рождественская история

— Вообще-то, моих фото там больше, мы ведь так и познакомились. Люк сфотографировал меня в парке, а потом подошел познакомиться. — Она присела рядом, положила Эдварду на колени альбом и раскрыла его. А там несколько фото: Фиона спит, полуприкрытая простыней, волосы разметались по подушке. На следующем фото она просыпается как кошечка, тянется и замечает, что ее фотографируют. Дальше — она закрывается от камеры. На следующем, рядом появляется и Люк, взъерошенный и веселый. А дальше, поцелуй. — Извините, это не тот альбом. — краснеет она. — Красивые фотографии, Фиона… и вы. Вижу, Люк был счастлив рядом с вами. — Эдвард посмотрел на девушку, позволяя ей забрать альбом. — Спасибо. — она смущается и подает ему другой альбом. Там много ее фото, она везде смеется, вот бегает в фонтане под струями воды, идет по парапету. А вот просто оборачивается, смотрит в кадр, и посылает фотографу воздушный поцелуй. На всех фото счастливая, любимая, и немного полнее, чем сейчас. Потом идут фото Люка, он везде корчит рожи и отмахивается от камеры. Фото со свадьбы. Фиона хмурится, глядя на фото Люка с его друзьями. — О, наши друзья из колледжа. — узнал некоторых Эдвард. — Даже этих разгильдяев не забыл позвать… — Да? Они все идиоты! — Да, все! Согласен! Люк со всеми познакомил? Придурки полные. Я с ними тоже не общаюсь. — Познакомил. Когда он умер, они все таскались по очереди, предлагали помощь, типа… А сами хотели за это, чтобы я с ними спала. Будто им своих жен и девушек мало… А все из-за-одной фото… Это была некрасивая история… — Расскажете? — Эд посмотрел на девушку. Так изменилась, осунулась, похудела, улыбка тоже исчезла с лица. С фотографий на него смотрела такая жизнерадостная и красивая девушка, что и сам бы влюбился в нее. Сейчас она совсем другая… Эдвард еще больше уверил себя, что должен вернуть эту милую девушку к жизни. Нормальной жизни. Ну, хотя бы попробовать. — Что за история? — Люк вместе с друзьями участвовал в какой-то конкурсной выставке. И там было мое фото, вот это. — она открыла тот первый альбом и показала на свое спящее фото. — И оно победило. Там и деньги были неплохие, ну как приз. А они то ли позавидовали, то ли что… поспорили, кто из них первый затащит меня в кровать. Они еще до на нашей свадьбы стали приставать. Я Люку ничего не говорила, чтобы не расстраивать. Мне потом один из его так называемых друзей рассказал. А когда Люк умер, пришлось дважды переезжать, чтобы они не знали, где я живу. — Но, я вас снова загрузила. Давайте пить чай, — она вскочила на ноги и умчалась на кухню, оставив ему все альбомы. Фиона поставила чайник и зарылась в пакет с продуктами, нашла там пирожные и положила их на тарелку. Кошки наевшиеся и довольные, прыгнули на диван и стали тереться об Эдварда. — В общем, если хотите, смотрите все альбомы. — сказала она, заходя в комнату и ставя на столик чайник и чашки. — И вообще, что мы все обо мне? Расскажите про себя. Где ваши родители? Люк мне ничего не рассказывал. Сказал, что живут где-то далеко, и все. У вас есть фото, ваши общие, детские? Я бы хотела их увидеть. — она присаживается рядом и наливает им чай. — Люк, похоже, жил двойной жизнью… Я ведь про него ничего и не знаю толком. — Родители живут в Канаде. Мы с Люком родом оттуда. Они живы-здоровы, у них все хорошо. Я им помогаю материально, они ни в чем не нуждаются… Только вот видимся мы редко. Раз в пол года, а то и еще реже, раз в год. Знаете, Фиона, я же это Рождество хотел встретить с ними и с братом. Объединиться, как в старые добрые времена. — он вздохнул и взял первый альбом с фото в руки, стал листать и рассказывать дальше. — Давно это было… А потом мы с Люком уехали учиться в Лондон. Что-то нас отдалило от друг друга, разные интересы, друзья, девушки… Я потом уехал, после колледжа. В Нью-Йорк. С работой было туго и выбирать не приходилось. Работал грузчиком. Потом еще устроился в кафешку. Уборщик, посудомойщик, потом как-то даже готовил что-то у них… А в свободное время, а его у меня было в обрез, писал песни. В основном все они были придуманы на работе, в пятиминутные перерывы… — Как интересно… Я, признаться, с вашим творчеством не знакома. У меня и телевизора-то нет. — усмехнулась она, — но вы молодец, что упорно шли к своей цели. — Да я вам дам послушать, хотите? — предложил Эд, не переставая пялиться на ее с Люком фото. — Хочу. А насчет Рождества, ну так хотя бы с родителями встретьте, раз собирались. Уверена, они будут рады. — она зажевала пирожное. — Конечно, обязательно. Никаких съемок и выступлений в этот день. А ты присоединишься к нам? Уверен, Люк бы хотел этого… — Я не знаю… Он ведь, скорее всего, и родителям обо мне не рассказал, а тут я притащусь и скажу, здрасте, я жена вашего погибшего сына. Прошу любить и жаловать. Нет, не хочу навязываться, но за приглашение спасибо. — Ладно, дело твое. Но мое предложение остается в силе. — он тоже взял пироженку и так кусанул ее, что все губы и подбородок были вымазаны в крем. — Да и это. Про жену мы не скажем. Поедешь со мной в качестве друга или девушки. Она рассмеялась, глядя на парня. — Я подумаю… Только, не хочется врать вашим родителям. Но увидеть их я бы хотела. — А вам и не нужно врать, — улыбнулся Эд, облизывая губы. — Ммм, вкусные пирожные. Вы просто головой кивайте на все, что я буду там у родителей говорить! — Ох, ладно, уговорили. Надеюсь, мне потом не придется там краснеть. — Улыбнулась она, откусывая пирожное, и теперь ее губки и носик все в креме. — Оу, у вас тоже крем. Вы за мной повторяете! — стал дурачиться Эдвард. — Можно? — он стер пальцем крем с ее губ и облизнул его. — Конечно за вами! Тут больше никого нет. — хохочет она. — Можно! — Тогда и это мне! — теперь и с ее носика пропал крем. — Эдвард, вы не окажете мне завтра утром одну услугу? — хихикает девушка. — Мне нужно отвезти книжки в библиотеку, меня оттуда уволили, а я вернуть не успела. А их много, целая коробища наберется. Если, конечно, вас это не затруднит. — Думаю они им уже не понадобятся. Но если очень надо, то, конечно, завезем. — согласился Эдвард, запивая пирожное чаем. — Почему не понадобятся? — не поняла девушка. — Это ведь их имущество. — Ладно, забудьте. Отвезем. — Спасибо. — она тоже пьет чай. И тут сигнализация с джипа Эдварда начинает громко пиликать. — Это не Мартин! Сидите, я сейчас разберусь. — она подскакивает к окну, распахивает, запуская холод и снег и выглядывает на улицу. — Эй, ребята, отвалите от машины. — Фиона, привет! А это твоя? — смех в ответ. — Моя! А вы кыш домой! — Дай покататься! — Не дам! Быстро ушли отсюда! А, Эмиль, стой, твоя домашка. — она зацепляет со стола тетрадь и кидает вниз. — Спасибо, Фиона. — Все, пока! — девушка закрывает окно. — Спасли вашу машину. — хохочет она и снова плюхается на диван. — Дети, что с них взять… — Фиона, я наверное поеду. Уже поздно. — Эд глянул на часы. — Спасибо вам за чай и фото… А вы кошек куда денете? — вдруг спросил он, когда одна из кошек напомнила о себе, заскочив к парню на колени. — Эй, нет! Куда же вы на ночь глядя? Я вас не отпущу! Оставайтесь, я положу вас на кровати с кошечками. Не бойтесь, они без блох. А сама лягу на диван. Вы меня нисколько не стесните. Не бойтесь, ночью приставать не буду. — смеется Фиона. — А кошек… Мартину отдам, он их любит. — Ой, что вы! Да я как-то и не боюсь вас. И на диване тогда лягу я. Не выдумывайте! — быстро согласился Эд, он и не собирался никуда ехать. — Да ну что вы? Вы же гость и на этом скрипучем диване? Нет уж! Так не пойдет! Ах, не боитесь, ну это хорошо. — смеется она. — Лучше бойтесь вы. Вдруг я маньяк. И на диване я, и точка! Хватит спорить! — он демонстративно развалился на диване, затискав кошку. — Никогда в жизни не поверю, что вы маньяк! И сейчас же слезьте с дивана. — она дергает его за руку. — Дамочка, да что вы от меня хотите? — картинно удивился Эд. — Оставьте нас с диваном в покое! — Слезьте сейчас же с моего дивана! — хохочет она. — Мне мало места. — Идите на кровать! Там ваше место! — Эдвард тоже хохочет во все горло. — Ох, тогда вы не увидите красивое фото, что висит в спальне! Идите, посмотрите, а я покараулю ваш диван, не дай Бог, кто-то на него позарится. — врет она. Никакого портрета там, конечно же нет. — Серьезно, покараулите? Ну, смотрите! Вернусь, спрошу с вас. — смеется Эдвард и вскакивает с дивана. Идет на поиски спальни. — Я мигом! Она тут же разваливается на диване и довольно улыбается. Ее ручка тянется к очередной пироженке. Эдвард забегает в ее спальню, оглядывается по сторонам, но никакого фото на стене там и близко нет. Вот обманщица, думает он. Смеется и громко восхищается. — Вау! Ну, ничего себе! Какое откровенное фото я здесь нашел! — Ммм? Странно, его там не было! — кричит из гостиной девушка. Но к нему не идет. — Не было? Ну, не знаю. Появилось значит. Я его на столе нашел. — сочиняет Эд. — Тогда раз не было, возьму себе. На память! — Бери все, что хочешь. — смеется Фиона. — Черт! Вот так и знал! — Эдвард возвращается в комнату, где диван нагло занят Фионой и ее кошечками. — Двигайся, дам послушать свои песни. Ты же хотела. — Эдвард на ходу достает из кармана телефон и наушники. Она послушно двигается, но не встает, — Давай! Он присаживается на край дивана и подает ей наушники, вставляет их в телефон и включает песню. Фиона закрывает глаза и перекатывается на бок, освобождая место рядом с собой — Ложись тоже. — и надевает наушники. Эдвард тут же укладывается рядом с ней, хитро улыбается и приобнимает девушку, притягивая поближе к себе. — Не наглей, вот хитрый. — улыбается она, слушает музыку, а через несколько минут засыпает, пригревшись. И даже музыка в наушниках не мешает, а похоже, убаюкивает. Кошки тихо сопят, уютно приткнувшись в ногах хозяйки и Эдварда. Он делает музыку потише в наушниках девушки и тоже быстро засыпает.