***
Отцвёл ракитник, уже вовсю шелестели листьями дубы. Хелена всё чаще стала из дому убегать на весь день. Однажды прибежала в дом, смотрит хитрой лисицей, прямо как Марика иногда. — Фрея, а угадай, кто завтра замуж выходит? — Старосты старшая дочь? — не только Хелли все новости знает. Правда, у колдуньи самой источники иные, она счастье Хельги в ветре слышала, в трели соловьёв. — Ну вот, и откуда ты всё знаешь, — сестра нахмурилась, сморщив носик. — Она уже несколько дней, что не ходит — то светится, что не говорит — а поёт. Нетрудно догадаться, особенно с гостями-то, — усмехнулась Фрея, не переставая размешивать травы в ступке. — Да, её мещанин замуж позвал! Сам красавец, каких поискать, а как её увидел, сразу голову потерял! — хитрые карие глаза засияли медовыми звёздами. — У нас в деревне много девушек пригожих, а уж Хельга-то и вовсе первая красавица. — Но для меня ты всё равно самая красивая, — сверкнула зубками Хелена, — будь у тебя хоть трижды косы белые! — Ну, спасибо, сестрица, — усмехнулась чародейка, лукаво сверкнув глазами на девчонку. Той, казалось, не сиделось на месте от зудящего желания рассказать что-то ещё, — ну, говори уж, раз неймётся. — А смотри, что мне брат его, Андерс подарил, — сестрёнка вытянула руку и повертела перед глазами девушки горсть синих, зелёных и голубых стеклянных камешков, гладких и гранённых, сияющих и чуть мутноватых, — красота, правда? — Сорока, — беззлобно вздохнула Фрея, — где ты их носишь? — В кармане, — хихикнула девчонка, — звенят, как колокольчики. — Дай-ка, — колдунья подставила руки под водопад сияющих камешков. Сестрино сокровище мерцающей горстью отправилось на стол. Фрея вытащила из косы вплетённую в неё серебристую нить. Колдунья продела нить в каждое отверстие на разной высоте, связала крепким двойным узлом и привязала получившуюся подвеску к поясу Хелены. — Так не потеряешь, — пояснила она. — Спасибо, — Хелли подскочила и обняла чародейку со спины, — сестрица, а можно мне на гуляние к Хельге пойти? Она звала. — Надолго? — несмотря на старания, скрыть улыбку не удалось. — На пару часов, — чуть прищурилась негодяйка. Всегда так делала, когда привирала, — может, и себе кого найду, — смешок у Фреи вырвался сам собой. — Из платья детского выпрыгнуть не успела, — девушка ласково потрепала сестру по голове. — Не смейся! И ты со мной иди! Ты такая красивая, а всё дома да в лесу! Я тебя днями не вижу, а уж остальные, тем более, — вывернулась из-под сестринской руки Хелена. — Я не пойду, — махнула тонкой рукой чародейка. — А мне хоть можно? — Чтоб до полуночи дома и в постели. Не будет — расскажу отцу, — не терпящим возражений тоном ответила колдунья, вновь принимаясь за травы. — Спасибо, спасибо! Светловолосым вихрем Хелли помчалась прочь из дома, едва придерживая полы длинного золотистого платья. Фрея грустно улыбнулась, глядя вслед сестре. Той уже было полтора десятка, скоро отбоя от женихов не будет. На её косы уже сейчас вся деревня глядит, а уж нрав весел — как у молодой лошадки, за такой только гляди. Она и глядела, поверх голов сватов, что к ней на порог приходили. Скоро её и вовсе замуж звать перестанут, и правильно. Её дело — травы да зелье колдовское, что к лету на лугах зреет. Дар матери развить, да помочь, кому нужно. И дождаться срока, дождаться бы…***
Отцветало злато осени, с каждым утром становилось всё холоднее. К концу третьего осеннего кольца колдунья стала чувствовать безудержную тоску и желание броситься в лес. Фрею разбудила дикая боль в груди. Крик застрял в горле, взгляд метнулся к сестриной кровати: Хелена шума не услышала. Девушка, как могла, тихо, превозмогая боль, встала и, наощупь схватив первую попавшуюся накидку, вышла из спальни. Набросив плащ на плечи, и обув тонкие кожаные туфли — первое, что удалось найти в темноте — девушка выбежала во двор. Притупившаяся было боль вновь кинжалом резанула по сердцу. Фрея хрипло вскрикнула, уходя всё дальше и дальше от двора. Едва рука чаровницы коснулась дубового ствола, боль поутихла. Колдунья вскинула голову. Для ночного, лес был слишком светлым, неправильно-ярким. От глаз ведьмы не укрылось ни одно движение травы, от ушей — ни один шорох листьев. Вот в кустарнике заворочалась поздняя полёвка, ворона беспокойно дёрнула крылом, сидя на берёзовой ветке. Уже бегом Фрея ворвалась в лес, потревожив его покой. В ночной рубашке и накидке, уже босиком, бежала ведьма по усеянным палыми листьями тропам. Над головой плыли нежные прозрачные облака. Горло раздирала жажда. Нестерпимо захотелось взвыть. Дикий, ничем не похожий на людской, вой ножом вспорол ночную тишину. Добежав до ручья, девушка рухнула на колени и припала к холодной, чуть сладковатой воде. Взмокли белые растрёпанные локоны, в отражении глаза вспыхнули зеленью. Фрея вдруг упала на спину и безумно, безудержно расхохоталась. Хриплый смех растаял в ночном просторе, с восточных гор сползал мягкий туман. Из-за облака показался тонкий лунный серп, призрачный золотистый свет залил долину. Последним, что почувствовала колдунья, перед тем, как провалиться в сон, была невероятная лёгкость и тепло. Странное тепло, что окутывало снаружи, чем-то сладко и томительно отзывалось внутри и было теплее пропавшей куда-то накидки и самого тёплого одеяла.***
На палых листьях лежала, свернувшись клубком, белоснежная лисица. С дуба, под которым спала хищница, подхваченный порывом ветра, сорвался последний листок, упав ей на нос. Лиса распахнула глаза, сверкнули два бледных изумруда на белой мордочке. Тревожно вскочив, лисица потянула носом холодный воздух и исступлённо взглянула на разбудивший её листок и наверх, к переплетающимся голым ветвям. Затем её внимательный взгляд пал на чуть запылённые лапы. Повертев головой, словно проверяя, есть ли на поляне ещё кто-нибудь, хищница подошла к ручью и склонила точёную головку к самой поверхности подрагивающей воды. В отражении расплывалась лисья морда с горящими зелёным глазами. И впрямь лисицею стала. Вдруг кусты терновника зашевелились, задрожали и из зарослей показалась огромная бурая лиса. Фрея тревожно обернулась и застыла, глядя на остромордую красавицу. Темно-зелёные смеющиеся глаза и чуть дёргающийся хвост с белой кисточкой выдавали её непонятную радость. Бурошёрстая взмахнула хвостом, словно зовя Фрею за собой, и вихрем скрылась в зарослях. Белая родственница сорвалась за ней следом. Лапы их почти не касались земли, казалось, ещё чуть-чуть и двое хищниц воспарят в небеса, сорвавшись с гребня холма. Достигнув края леса, Фрея остановилась, непривычно затормозив лапами, огляделась и поняла, что она одна. Бурой проводницы нигде не было видно, но у самой кромки воды стоял огромный чёрный лис. Глаза мерцали чёрными бусинами, кончики каждой шерстинки и ушей были снежно-белыми, длинные стройные лапы были обёрнуты пушистым хвостом. Вода и трава у его лап подёрнулась инеем, что серебристой змеёй расползался дальше и дальше, к озеру и вглубь берега. Чёрный взгляд встретился с изумрудным. Чародейка слегка склонила голову, лис поклонился в ответ и поднялся, подходя ближе. Они шли рядом, как равные. Лисица уверенно вела своего спутника через лес, который она знала, словно свой дом. За черно-белым красавцем шлейфом тянулся первый зимний холодок…***
Тем утром жителей деревни встретил необычайно ранний снегопад, а три дня спустя вернулась из лесу Фрея. Босая. Лишь чужая, чёрная с белым мехом накидка прикрывала её наготу, скрывая от чужих глаз юное женское тело. Только взгляд изменился по возвращении. Зверем теперь смотрела девушка на возвращающихся из лесу охотников. Порой волчьего взора удостаивался даже отец колдуньи. Сколько не пыталась сестра расспросить девушку о том, где она была — та всё молчала. Лишь по вечерам, сидя у окна, колдунья заводила порой тоскливую песнь, а после проводила носом по вороту пахнущей дымом накидки и снова замолкала на несколько дней. Уже и деревенские косо на девушку поглядывали, да вскоре лишь на мороз сетовать стали. Больно ранняя да суровая зима в тот год выдалась, давно таких холодов те края не видели.***
По заснеженным тропам пронеслась пара лошадей, вздымая в воздух облака снежной пыли. Всадники — юноша и девушка — смеялись и весело перекрикивались. — Андерс, что ты там говорил про Сару? Вьючная лошадка? Так она твоего вороного-то обогнала! — засмеялась девушка, легко потянув поводья и позволяя спутнику поравняться с ней. — Ладно, ладно, признаю, быстроногая вьючная лошадка, — хохотнул парень, стряхивая с каштановых волос снег. Девушка откинула капюшон накидки, на солнце зазолотились светлые волосы. Юноша залюбовался и, не думая, спросил: — А второй ваш, Райко, чего его не берёшь? Он ведь братец твоей Саре? — Братец, да вот норов у него суровый, — фыркнула Хелена, — он только маму слушался, а как не стало её — так только Фрею к себе и подпускает. Повозку тащит спокойно, а спину не даёт, негодник. — Прихотливый какой, — улыбнулся Андерс, — а сестра твоя? Всё так же, молчит? — Молчит, — нахмурилась девушка, — два года уже прошло, а она всё молчит. Только поёт иногда, но как запоёт — плакать хочется, лучше бы и дальше молчала… Да в лес бегает по ночам. — Странная она у тебя. — Зимы на неё так влияют, — вздохнула Хелена, — как теплеет — снова разговаривает и веселеет. — Зимы нынче суровые, — кивнул юноша, слегка дёргая повод, — раньше мягче были. Девушка повела кобылу по узкой тропе, почти невидной из-за снега, огибая куст терновника. — Как думаешь, попадётся сегодня что-нибудь? — Андерс тронул пальцами колчан со стрелами, висевший за спиной — Да хоть и не попадётся — плакать не буду, — хихикнула Хелли, — а как поймаем — себе забери. На меня Фрея как накинулась в прошлый раз — страх. Глаза дикие, сама шипит рысью, как вспомню — страшно становится. — Вам её на зиму надо на цепь сажать, — ухмыльнулся охотник, — чтоб не покусала никого. — Она кусает как не зубами, так языком, — в кустах послышался шорох, Хелена повернула голову и спрыгнула с лошади, дав спутнику знак оставаться на месте, — сейчас вернусь. Тихо, почти не отрывая ног от земли, девушка проследовала туда, откуда слышался звук. Спрятавшись за деревом, она выглянула на поляну. Из сухих ветвей утёсника выкатился ослепительно-белый лисёнок. Малыш поднялся на лапки и оглушительно чихнул. Хелли едва сдержала смешок. Аккуратно достав стрелу и натянув тетиву, как учил её отец, девушка прицелилась в маленькое пушистое облачко. Убивать малыша было жалко, но деревенской птицы тот не пожалеет, как вырастет — растащит только так. Потом лови да сетуй, что в детстве не прибили. Наконечник стрелы блеснул на солнце, когда девушка уже хотела расслабить пальцы, которыми держала стрелу. С другой стороны поляну послышался рык. Лисёнок потянул носом воздух и, радостно тявкнув, побежал туда. Совсем близко, в паре шагов, напротив Хелены стояла огромная белая лисица. Хищница пригнулась и, загородив пушистым хвостом детёныша, зарычала, пристально глядя на охотницу злыми зелёными глазами. Девушка сглотнула и застыла, опустив лук. Убить своё дитя лиса не позволит, такая громадина и сама кинуться может. В холке хищница была не меньше среднего волкодава, и откуда только взялась? Белоснежная красавица взяла зубами щенка за загривок, и, повернувшись спиной к охотнице, через плечо взглянула на неё. — Сестрица? — неожиданно для самой себя воскликнула Хелена. Но было поздно, лисица одним большим прыжком скрылась в зарослях. Постояв с минуту на месте, девушка вздрогнула и мотнула головой. Глупости какие. Она что, совсем уже от любви из ума выжила, сестру с лисой перепутать? Но как же она смотрела... Мать, она и есть мать, равно, что лисья, что человеческая. Охотница выбралась из зарослей, рассеянно отцепив колючку от сапога. — Что там было? — полюбопытствовал Андерс. — Ничего, мне послышалось, — пробормотала в ответ Хелли, бросив напоследок, — поехали назад? Холодно. — Поехали… — парень нахмурился, но промолчал, последовал за девушкой. Всю обратную дорогу Хелене чудилась лисица. Но не белая, а другая, бурая, с такими же глазами-омутами и белым кончиком хвоста. Виделось, что бежит она рядом с лошадиными копытами, не страшась, словно, желая проследить, чтоб гости убрались из леса. Спорить девушка не стала. Мать говорила, нельзя с лесом спорить. Раз гонят — уходи.***
Вихрем мчалась Фрея из лесу, чтоб до дома добежать быстрее сестры. Она услышала удивлённый оклик, брошенный ей на прощанье и тут же побежала крюком к деревне, чтобы с всадниками не столкнуться. Оставить лисят было непросто, но о них было, кому позаботиться. Быстро накинув платье, колдунья заплела волосы в косу и села за пряжу. Серебристый клубок ещё с вечера лежал на скамье. Не успела чародейка сплести и локтя, как за спиной глухо скрипнула дверь. — Я не видела тебя сегодня утром, — бросила Хелена с порога. — Зато я тебя видела, так порхала в нетерпении, что ничего вокруг не замечала, — усмехнулась Фрея, сворачивая нить. Хелли рассмеялась: — Это был спор, я должна была доказать этому наглецу, что Сара — лучшая ездовая лошадь во всём мире. А ты? Ты была сегодня в лесу? — сестрёнка подошла к ней и чуть сощурилась. — Нет, мы бы встретились, пойди я туда. Лес небольшой, а тропы ведь для всех одни. Поймали что-нибудь? — приподняла бровь Фрея. — Не-а. Лисицу видели, с лисёнком. Красивая — страх, на тебя похожа, — хихикнула Хелена. — Вот оно как… — чародейка с заставила себя улыбнуться. Заметила… И как не заметить?! И на морозы давно люд жаловаться начал. С той зимы, когда она впервые вышла к Морозу, разошёлся тот, овладел мастерством своим, словно искусный кузнец. Дважды селянам озимые посевы побил, кого обморозил, кого замёрзшим в сугробе нашли. Вздохнула колдунья, не сразу услышала, что сестра уж третий раз окликнула. — Что ты всё в мыслях? Видела Хельгу сегодня, говорю. Рассказали бы — не поверила. У неё пол-лица в трещинах, а всего-то на часок задержалась в поле. Бедная, её муж успокаивает, а она всё плачет, из двора носу не показывает. Не спалось чаровнице той ночью. Всё думала, о морозах, о Хельге, да о детях своих. Не выдержав, прямо за воротами, перекинулась она лисицею, молнией в лес помчалась. Там в лисьем облике, у ручья, ждал её Мороз. Около лап его притихнув, сидели четверо лисят. Завидев мать, те подскочили к ней. Трое белых, лишь один тёмный с белыми лапками да мордочкой. Белая лиса потёрлась лбом о бок своего спутника и, оглянулась в последний раз на темные очертания родной деревни. В зелёных глазах сверкнула лунным лучом почти людская туга. Нельзя морозному духу так близко к людям обитать, а без неё он не уйдёт вглубь лесов. По всему выходило одно, хоть и покидать родную землю было тяжело. Лисица повернула голову, опуская взгляд на детей. Четыре пары глаз таращились на неё, задрав мордочки. Хищница наклонилась, лизнув каждого лисёнка в тёмный нос. А затем решительно ступила вперёд, в тёмное лесное царство. Подгоняемые отцом, щенки побежали следом, а чёрный лис замкнул шествие. Шесть пар светящихся на снегу лисьих следов стройным рядом тянулись под деревья и исчезали в зимней мгле…***
Люди говорят, к концу каждой осени приходят две лисицы к берегам озера, у лап их искрится первый морозец, и несут они на гривах первые снега. Мягкие снега… Люди говорят, в ненастные зимние ночи, когда бушует вьюга и беснуется ветер за окном, можно увидеть тех лис играющих в снегу. Их не пугает мороз, а их шерсть и следы пылают звёздами… Люди говорят, идя поздней зимней ночью по снегу, можно почувствовать на себе два пристальных взгляда. Зелёный и чёрный… Люди говорят… Да разве ж кто их видел?..