Игра с Дьяволом // Game With The Devil

Двери начальницы полицейского участка скрипнули, и в коридор вышла Мерве, стуча каблуками своих дорогих туфель. В голове девушки крутилось множество мыслей. Некое напряжение не покидало ее с того самого момента, как Дениз рассказала о причине, по которой она вызвала Мерве к себе с самого утра. Дело Робин Гуда пропало. Та самая папка со всеми документами и уликами, что лежала в столе Чакыр под замком. И вроде бы никто не имел к ней доступа, кроме самой начальницы полиции, но неким волшебным образом она сама испарилась с ящика. Мерве до последнего пыталась переубедить себя, что Экин никак не причастен к исчезновению этих пары важных листов, но почему-то все больше убеждалась в том, что более никому-то его дело и не нужно. И хоть Болугур прекрасно знала, что множество зацепок так и не были вложены в ту самую папку (в основном те, что касались непосредственно ее) и она уже даже не помнила, что вообще лежало в том деле, но Мерве просто не могла не откликнуться на просьбу Дениз восстановить все материалы, пока кто-то не спохватился за ними. Все таки Чакры была в таком отчаянии, что на нее даже смотреть было страшно. Погруженная в свои мысли Мерве двинулась дальше по коридору, в сторону своего личного кабинета, который столько раз казался ей невероятно тесным. И причина была совсем не в размерах комнаты, а в том, насколько все давило на нее, когда Болугур пыталась сосредоточиться и принять единое правильное решение. — Мерве! — чей-то голос за спиной заставил Болугур резко остановится и недовольно закатить глаза. Прямо к ней направлялась Пелин. Она только-только пришла на работу, судя по измазанной в грязь подошве дизайнерских туфель и накинутом на идеально выглаженный деловой костюм пальто, чьи пуговицы уже давно были расстегнуты. В одной руке девушка держала небольшую сумку, а другой придерживала пару папок, которые, видимо, несла в кабинет Дениз. И Мерве радостью отправила бы ее к Чакыр побыстрее, но Эргенч решила, что это может и подождать. Развернувшись на каблуках, Мерве скрестила на груди руки, невольно останавливая взгляд на губах Пелин, накрашенных алой помадой. Обычно, она постоянно пользовалась цветами чуть более тусклыми. Что произошло сегодня? — Что ты хотела? — недовольно бросила Болугур. — У меня много дел. В планы Мерве не входила очередная ссора с Эргенч. Для этого попросту не было времени, но, похоже, сама Пелин была настроена на активные военные действия по отношению к своей собеседнице. — Когда ты освободишь кабинет? — вместе приветствия или какого-либо объяснения бросила Эргенч слегка колко, останавливаясь напротив Мерве, которая оказалась слегка выше нее. Болугур удивленно приподняла вверх темные брови. — В каком смысле? — переспросила она, внимательно наблюдая за тем, как улыбка расплывается по лицу Пелин. — Мы договаривались, что ты раскроешь дело в течении трёх месяцев. — пояснила Эргенч, получая удовольствие от каждого сказанного слова. — Прошло уже два месяца и двадцать семь дней. — Может ты еще и посчитала сколько часов? — съязвила Мерве, понимая, что Пелин действительно права. Со всеми этими событиями Болугур вовсе потеряла счет времени. Теперь-то ей Пелин казалась наименьшей из проблем. — Нет, — слегка рассмеялась Пелин, будто шутка действительно показалась ей смешной, — но я точно знаю, что у тебя осталось три дня, если не считать сегодняшний. Эргенч чувствовала свое превосходство. Ей нравилось наблюдать за легкой растерянностью, что иногда пробегала по лицу Мерве, понимающей, что она действительно права. Пелин уже буквально чувствовала, как снова переедет в свой старый кабинет и продолжит искать своего любимого человека. Эргенч казалось, что он совсем-совсем рядом. — Четыре. — произнесла Мерве с легкой ноткой злости. — В этом месяце тридцать один день. Пелин вновь рассмеялась, обнажив белые зубы, которые казались вовсе белоснежными на фоне алой помады. — Да хоть и тридцать два, Мерве. Это уже ничего не изменит. — пожала она плечами, слегка успокоившись. — Ты проиграла. Признай это. Болугур понимала, что Эргенч снова играет с ней, снова пытается выдавить из нее капитуляцию без какого-либо сопротивления, да еще и с выплатой репараций. Вот только Мерве не была с этим согласна. Ей нужно было еще пару дней для того, чтобы окончательно закончить тот план, что она уже запустила в действие. Теперь у нее нету пути назад. Да и главное, чтобы все это было не зря. — Я признаю это через четыре дня, Пелин. А пока что прибереги свою желчь для кого-то другого и молча наблюдай. — буквально выплюнула Мерве и, круто развернувшись на каблуках, пошла к своему кабинету, удивляясь тому факту, что Эргенч даже не стала ничего говорить ей вслед. *** После пары часов работы Мерве решила немного прогуляться. Мысли о предстоящем грызли ее все сильнее. Более всего Мерве ненавидела ждать. Ждать приезда отца с работы, ждать хотя бы короткое СМС от матери, ждать Ясемин с экзамена, ждать свой рейс в аэропорту... Все это негативно влияло на ее настроение. Девушка начинала добивать себя какими-то насущными проблемами, в который раз обдумывать каждую их деталь и мечтать об идеальной жизни без убийств и вечной беготни за преступниками. Иногда ведь так хотелось спокойствия и мира. Но уже пару секунд спустя Болугур понимала, что не смогла бы, наверное, и дня прожить без бешеного адреналина в крови и новой загадки, которую ей предстоит разгадать. Все таки после смерти отца и отъезда матери именно работа и стала для нее пристанищем, тем местом, где девушка укрывалась от всего мира, где чувствовала себя нужной хоть кому-то. Удобный повод для выхода с участка как раз нашелся. Помимо дела Робин Гуда на Мерве так же висели и другие обязанности и преступления, требующие срочного раскрытия. Правда, Дениз пыталась жалеть Болугур в связи с сложной задачкой с Робин Гудом, поэтому направляла к ней не очень серьезные дела. Мерве взяла папку с нужными документами и направилась по одному из вызов, что уже пару дней томился на ее столе. Это была банальная кража. Все что требовалось — составить фоторобот подозреваемого и опросить всех свидетелей. В какой-то момент Мерве даже захотелось, чтобы с делом Робин Гуда все было так же просто. Выйдя с участка, девушка остановилась прямо у ступенек. Перед ней стоял Энгин. Его машина была припаркована на стоянке, а сам он, облокотившись о ее капот, наблюдал за входом, крепко сжимая в руках довольно большой букет. С виду Мерве не могла точно определить, из каких цветов он состоял. Но она точно узнала среди них свои любимые розы и пионы. Заметив девушку, Эргенч подскочил, будто провинившийся мальчишка, и направился прямиком к ней. Мерве не очень-то хотелось видеть сейчас Энгина. Да еще и после последней их встречи, но его присутствие почему-то отозвалось в ее груди легким трепетанием сердца. — А я ждал тебя. — сказал Энгин первое, что пришло ему в голову. Не смотря на то, что Мерве была одета в довольно привычную для всех полицейскую форму, Эргенчу почему-то показалось, что она была невероятно прекрасна в тот момент. Он еле сдержался от того, чтобы не выдать какой-то глупый комплимент, который девушка может воспринять как насмешку. — Что ты хотел? — попыталась как можно более холодно отозваться Мерве, но ее голос предательски дрогнул. Рассеяно заправив за ухо прядь темных волос, Болугур попыталась рассмотреть лицо Энгина, дабы понять, злиться ли он из-за того, что она бросила тогда его одного в квартире с утра без малейшего объяснения. Но Эргенч казался абсолютно довольным. Он широко улыбался, слегка неуверенно переминаясь с ноги на ногу, а на его щеках красовался легкий румянец. В свете яркого солнца его рыжие волосы снова начали казаться Мерве нимбом, но девушка сразу же мотнула головой, пытаясь отогнать от себя подобные сравнения. — Я хотел увидеть тебя и подарить букет. — произнес Энгин, а затем чуть погодя добавил: — Подарить букет самой прекрасной девушке в мире. Эргенч протянул ей цветы и широко улыбнулся. Услышав столь приятные слова в свой адрес, Мерве и сама не смогла удержать легкий румянец, который сразу же покрыл ее бледноватые щеки. Взяв свободной рукой букет, и все еще придерживая другой папку и сумку, Болугур взглянула на цветы поближе. И стоило ей поднять взгляд на Энгина, как девушка вмиг заметила, что он стал более хмурым. — Тебе не нравятся цветы? — спросил он, изогнув свои брови. Только сейчас Мерве поняла, что за весь этот их недолгий разговор ни разу не улыбнулась. Ее мысли были заняты совсем другим. Она смотрела на Энгина слегка виновато и одновременно понимала, что он-то тут ни при чем, как и цветы. — Тот вечер, — начала Болугур, — когда ты пришел ко мне. Мерве взглянула на Энгина с сомнением, но он лишь с интересом наблюдал за переменой эмоций на ее лице. Эргенч слушал. Снова слушал и не перебивал ее. Как и в тот вечер. И как и тогда девушка чувствовала себя самым важным человеком в этом мире только потому, что он смотрел на нее именно так. — Не кажется ли тебе, что тот вечер был ошибкой? — Мерве до боли закусила нижнюю губу. — Может мы поспешили? Энгин почему-то неосознанно взглянул по сторонам. Болугур даже показалось, что ей удалось заметить еле уловимую нотку боли в его выражении лица. Но когда Эргенч снова взглянул на нее, девушка поняла, что ошиблась. Кажется, Энгин вовсе и не собирался как-либо реагировать на эти ее слова. Он будто только и ждал, когда она скажет нечто подобное. Сделав еще один шаг в сторону девушки, Энгин остановился практически вплотную к ней. Мерве отчетливо почувствовала, как букет в ее руках остался единственной деталью, разделявшей их. Энгин был выше нее ростом, даже когда Болугур надевала каблуки. Именно поэтому Мерве не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы почувствовать, как его дыхание обжигает ей макушку. — Знаешь, что мне всегда говорил отец? — Энгин слегка ссутулился, дабы его лицо оказалось на одном уровне с лицом Мерве. — Люди слишком часто прячут свои чувства, хоть это и неправильно. Они надевают разные маски и сбрасывают их лишь дома, когда их никто не видит и не слышит. Лишь в четырёх пустых стенах люди чувствуют себя комфортно. Лишь там они настоящие. Но знаешь, что нужно сделать для того, чтобы добиться искренности от других в любой другой обстановке? Поговорить, когда они в нетрезвом состоянии или в состоянии полной опустошенности. В любой ситуации, когда у них просто нету сил на то, чтобы натянуть на себя эти самые маски. Именно тогда люди раскрывают себя, говорят, что думают, и выражают чувства, которые так стараются подавлять каждый день. И хоть потом, слегка протрезвев (во всех смыслах этого слова) они начинают говорить, что несли полный бред и пытаются убедить тебя забыть обо всем. Но как раз в тот момент они и говорили правду. Мерве впервые за все время рассказа Энгина заглянула в его зеленые глаза, где читалась явная усталость от этой беготни взад-вперед и боль, что поглощала Эргенча изнутри. — Ты была в состоянии опустошенности, Мерве. Я появился. И ты сказала именно то, что действительно хотела сказать. — наконец заключил Эргенч. — Поэтому, нет. Тот вечер не был ошибкой. Под давлением каких-то неизвестных чувств, Болугур просто обняла Энгина, упираясь своей головой в его плече. Казалось, что с нее свалилась огромна гора. Эргенч молча обнял ее в ответ, даже не требуя каких-либо объяснений или ответов. Хоть Мерве обычно и храбрилась, пыталась казаться сильной, но ей нужен был человек, за спиной которого она могла спрятаться. Хотя бы дома. Да, у нее была Ясемин, но разве на сестру все взвалишь? Энгин как никто понимал ее. Он никогда не был близок с отцом или матерью. Даже сестра казалась ему чужим человеком, хоть и постоянно проявляла уж слишком много заботы. Но все ее попытки помочь брату заканчивались тем, что она пыталась навязать ему собственное мнение. Изменить его, переломать и построить заново. Их семья прогнила от самых своих корней. И Энгин замечал это, поэтому и пытался сбежать подальше из дома, найти себе приют в ком-то другом. И он его нашел... Болугур не знала, как долго простояла вот так с ним и сколько любопытных глаз уже успели увидеть их, но, кажется, и ее, и его все абсолютно устраивало. Как и в тот вечер, Мерве почувствовала себя в безопасности. — Энгин, ты все еще... — начала она, но Эргенч сразу же перебил ее: — Да, Мерве. Я все еще люблю тебя. *** Возле Художественной Академии, как обычно, было очень людно и шумно. Студенты сновали туда-сюда по двору, весело смеялись и обсуждали последние события. Их жизни были еще такими беззаботными. Казалось, для счастья одним нужен всего-то новый набор красок и пару кисточек, другим — возможность выступить на сцене, третьим — камера и красивые виды... Все они были людьми творчества. Теми, кому нужно было куда-то выплескивать свою фантазию. Было даже удивительно, что столько уникальных и необычных личностей собирались каждый день в одном месте. Жмурясь о яркого солнца, Ясемин стояла на пороге Академии, сжимая в руках несколько свернутых листов бумаги с эскизами. На плече девушки был небольшой рюкзак, украшенный какими-то значками. Сама Болугур была одета в джинсы, свободную футболку и легкую джинсовую куртку. Выбор в плане обуви пал на спортивные кроссовки, которые она любила за их практичность и комфорт. На лице Ясемин уже отразилась скука, как вдруг с Академии вприпрыжку выбежала темноволосая девушка с сияющими карими глазами. Это была Бурджу — лучшая подруга Ясемин. — Сдала? — задала вопрос Болугур, заметно оживившись. — Да! — радостно пролепетала Бурджу, крепко обнимая Ясемин. — Поэтому наконец-то я официально свободна. Ясемин заулыбалась в ответ подруге и, взяв ее под руку, направилась по ступенькам вниз. Но не успели они, весело смеясь и о чем-то болтая, оказаться за пределами двора Академии, как на глаза Болугур попалась дорогая иномарка, припаркованная возле тротуара. Прямо возле авто стояла невысокая девушка, выглядевшая весьма строго в деловом костюме. Это была Пелин. И хоть Ясемин встречалась с ней лишь пару раз, но перепутать Эргенч с кем-либо было невозможно. Она была тем человеком, чей образ сложно стереть с памяти. Заприметив младшую Болугур, Пелин широко улыбнулась, повыше приподнимая уголки своих алых губ. В голове Ясемин проскользнула мысль о том, что приехала она к ней, но не найдя никаких причин для их встречи, Болугур потащила удивленную Бурджу в сторону, надеясь, что Эргенч не пойдет за ней. — Ясемин! — громко произнесла Пелин и уже направилась к Болугур, громко стуча каблуками. — Кто это? — переспросила Бурджу, оглядываясь на Эргенч. но Ясемин упрямо тянула ее дальше по улице. — Не делай вид, что не знаешь меня. — голос Пелин вновь прозвучал за спиной и на этот раз Болугур остановилась. Разговаривать с Пелин вовсе не хотелось. Ясемин не знала точно, что произошло между Эргенч и Мерве, но наставления сестры о том, что стоит избегать эту девушку она усвоила хорошо. Пелин была опасной и действовала быстро. Все ее ходы были наперед просчитаны, поэтому Ясемин даже не сомневалась, что и в этот раз это очередная ее глупая игра. Обернувшись, Ясемин вопросительно изогнула брови. — Наконец-то. — слегка небрежно бросила Пелин, останавливаясь. Заметив рядом Бурджу, которая даже не понимала, что толком происходит, Эргенч кивнула ей в сторону, будто намекая на то, чтобы она ушла. — Бурджу никуда не уйдет. — сразу же запротестовала Ясемин. Пелин недовольно поморщилась. — Я хочу поговорить с тобой насчет Мерве. — произнесла Эргенч абсолютно серьезно, скрещивая руки на груди. Она казалась довольно раздраженной. С большими сомнениями, но Ясемин все же шепнула что-то на ухо Бурджу и та, подозрительно взглянув на Эргенч, отошла в сторону. — Что стряслось? — в голосе Ясемин прозвучала нотка беспокойства. — Ты знала о сделке? — задала вопрос Пелин, наблюдая за удивлением на лице Ясемин. — Так Мерве тебе не рассказала... Эргенч довольно ухмыльнулась. После утреннего разговора с Болугур девушка хотела насолить ей. Хоть до полного проигрыша Мерве и осталось всего четыре дня, поэтому ждать оставалось совсем недолго, но Пелин понимала, что Болугур действительно за это время сможет выкрутиться. Позволить ей одержать победу Эргенч не могла, поэтому решила создать дополнительные проблемы. А что Мерве ценила более всего? Свою сестру. Зная о том что Ясемин учится в Художественной Академии, в будний день найти ее не составило труда. Правда, если ранее Пелин не совсем была уверенна насчет того, рассказала ли Мерве Ясемин о сделке, то теперь, судя по реакции младшей Болугур, она явно не была в курсе дел сестры. — Три месяца назад мы с Мерве заключили сделку. Она должна была раскрыть дело Робин Гуда. В случаи, если у нее ничего не выйдет, Мерве должна была вернуть мне должность, с которой меня сместили из-за нее. — начала свой рассказ Пелин, пытаясь не упускать деталей, но, тем не менее, умолчать о том факте, что Эргенч напрямую угрожала ей жизнью и благополучием Ясемин. — Какая сделка? — недоуменно произнесла младшая Болугур, мотнув головой. — Почему Мерве вообще пошла на этот шаг? С чего бы ей иметь дело в тобой? Пелин хмыкнула и взглянула куда-то за спину Ясемин, прямо на Бурджу, которая пыталась следить за ними с расстояния. Эргенч не знала, что сказала ей Ясемин, но Бурджу явно относилась к ней с подозрением. — Откуда мне знать, чем руководилась твоя сестра, Ясемин? — раздражительно бросила Пелин. — Я просто хотела убедиться, что ты знаешь об этом скромном факте. Вы же с сестрой так доверяете друг другу. Пелин невинно пожала плечами и вновь изогнула свои алые губы в подобии улыбки. Она видела недовольство, что отражалось на лице Ясемин, хоть девушка и пыталась это скрывать. — Хорошего дня. — пролепетала Пелин и, махнув рукой, направилась к своей машине. Ясемин почувствовала, как у нее внутри закипает злость. Она еще не поняла толком, что происходит, но совершенно точно осознала: все это время Мерве ей врала. Она рассказала лишь о том, что Дениз Чакыр доверила ей дело Робин Гуда в честь повышения. Все таки Мерве показала себя довольно хорошим и опытным сыщиком. А теперь оказывается, что Болугур просто преследовала какие-то свои призрачные цели или же просто пыталась потешить собственное тщеславие. Как раз в ее стиле. И девушка не столько злилась на побуждения Мерве, сколько на то, что узнавать она эту информацию должна от Пелин, а не от родной сестры. Проследив за тем, как Эргенч села в свое авто и медленно выехала на трассу, Ясемин сжала руки в кулаки. Бурджу тут же оказалась возле Болугур, неосознанно хватая ее за предплечье. — Что? Что она говорила? Что случилось? — сразу же завалила ее вопросами Озберк, пытаясь вглядываться в черты лица Ясемин, но Болугур не ответила абсолютно ничего. Покрепче сжав в руках эскизы, девушка молча направилась дальше по улице, казалось, не видя перед собой абсолютно ничего. *** — Все готово, Гюрбей? — голос Экина звучал достаточно громко. Он стоял у большого стола в комнате, на котором была расположена огромная карта. Несколько цветных маркеров были в руках Берен, стоящей прямо перед братом с туго завязанными сзади волосами. Арас расположился прямо возле нее, критически оглядывая карту. Гюрбей и Толга сидели на небольшом диване в углу комнаты. Озан облокотился о стул и смотрел на Экина как-то уж слишком внимательно. Казалось, что он хотел что-то ему сказать, но все никак не решался. Берк, слегка поджав губы, вопросительно взглянул на Гюрбея, когда к нему обратился Экин. Сам он стоял возле Коча слегка хмурый, скрестив руки на груди. Казалось, напряжение полностью заполонило комнату. — Да. Я изучил все чертежи защитной системы банка и электричества. Придется, правда, немного покопаться, — Гюрбей неуверенно почесал затылок, — но все должно получится. — Вы уверенны, что сможете сбежать вовремя через чёрный ход? — переспросила Берен, показывая колпачком красного маркера на какую-то отметку на карте. Слегка наклонив голову, она взглянула на Экина из-под полуопущенных ресниц. — У нас будет достаточно времени. Тем более, что Берк и Толга отвлекут внимание, пока Арас с Озаном будут выводить людей. — Экин слегка пожал плечами. — С картой проблем не выйдет? Мы ведь сможем потом перевести с нее деньги? — Озан наконец перевел взгляд на карту и нахмурил брови. Экин улыбнулся. — Я уже все проверил. Проблем не возникнет. — совершенно уверенно заявил Коч. — А что насчет дела? — снова заговорила Берен, устало положив на стол маркеры и скрестив руки на груди. В этот момент все в комнате затихли. Казалось вопрос, который задала Берен, мучил всех уже довольно давно, но никто не решался его задать. Экин улыбнулся и медленным шагом покинул комнату. Озан наконец-то выпрямился и заинтересованно взглянула на Араса, будто ожидая от того объяснений, но Булут лишь пожал плечами. Через пару мгновений Коч вновь появился в комнате. В правой руке он нёс картонную папку, на которой значились какие-то цифры и буквы. Легким движением убрав и отдав ее Булуту, Экин положил на поверхность стола металлический поднос, который он нес в левой руке. Все внимательно наблюдали за всеми его движениями. И даже Гюрбей с Толгой встали с дивана и подошли ближе ко всем. — Это дело, заведенное на меня, а заодно и на вас всех. — начал Экин слегка лениво, будто бумаги в его руках не имели настолько большой важности. — Если хотите, можете проверить. Коч протянул документы в сторону Озана. Он знал, что абсолютно все в его команде доверяют ему. Загвоздка всегда была именно в Гювене. Он относился весьма недоверчиво ко всему, предпочитая несколько раз все обдумать. Возможно, причиной такого поведения были совершенные в прошлом ошибки или особенности его характера, но Экин никогда, по правде говоря, даже не пытался в этом разобраться. Он просто старался обращать меньше внимания на подобные выходки Гювена и лишний раз давать ему шанс покопаться в делах и убедить себя, что все продуманно до мелочей. Озан в ответ лишь хмуро взглянул на Экина, но папку в руки так и не взял. Коч хмыкнул и бросил дело на поднос. Самоуверенно достав с кармана зажигалку, он окинул взглядом всех присутствующих. — Этот город запомнит нас. — довольно громко произнес Экин с ухмылкой на лице и ноткой торжественности в голосе. — Запомнит нас на века. После этих слов Коч ловким движением поджег бумагу, и дело на удивление быстро вспыхнуло. Пламя медленно поедало каждую частичку документов, превращая их в черную пыль, что медленно опадала на поднос. Экин наблюдал за всем с нескрываемым азартом. Берен замечала его одержимость и немного качала головой. У девушки почему-то было дурное предчувствие. Все не могло пройти так легко, как ожидал этого Экин.