Гвоздика, корица и немного любви

Каникулы образовались как-то стихийно. Сперва на потолке нашего класса появилось мокрое пятно, потом оно стало расти и шириться, как-то слишком уж быстро для простой протечки. Мы все заинтересованно смотрели на него, не подозревая, что это может быть. — Все вон! — внезапно гаркнул Беннет, до того с интересом взиравший на это самое пятно. Вовремя гаркнул, надо признать. Стоило всем похватать в охапку вещи и выскочить в коридор, как с потолка сперва отпала плитка, потом хлынул водопад кипятка, заставивший Беннета запрыгнуть на стол. Хороший прыжок был, между прочим — наш дражайший преподаватель, не сгибая ног, взметнулся на столешницу, после чего произнес несколько выражений, за которые нам бы точно рот намылил. Вызволяли мы его с помощью двух табуретов, хорошее физическое упражнение получилось, хотя рубашку и майку Беннету потом все равно пришлось выжимать. — … мать, — тихо закончил свою речь Беннет. — Дети, все в спортзал, а я пошел организовывать нам времяпрепровождение. Что бы вы подумали, если бы к вам в кабинет ворвался мокрый горячий полуголый подчиненный? Вот и директор счел при виде шипящего как бешеная кобра Беннета, что финансовая база школы позволяет отправить часть учеников во внеочередную поездку на каникулы, пока юристы выясняют, что это такое творится с трубами в корпусе старшей школы. Пострадали, между прочим, не только мы, в трех соседних классах все лопнуло следом. Потом возникла проблема: какой лагерь или база согласится в конце января принять толпу школьников… Некоторые родители мгновенно засуетились, сообразив, что их драгоценное потомство внезапно будет ошиваться дома аж семь дней, если его срочно не сплавить, после чего раскрыли чековые книжки, нажали на педали, взялись за телефоны. Беннет намекнул, что неплохо бы еще и из общежития прихватить детишек, а иначе он никуда никого не повезет. Чековые книжки зашуршали чаще. Оплачен оказался почти стандартный набор студентов, правда нам еще и Грэга всучили. — А он-то мне зачем? — попробовал отбрыкаться Беннет. — Мистер Беннет, вы все еще помните про квоту? Про квоту он помнил, так что с кислой улыбкой согласился, что это совсем не дело, если Грэг будет сидеть дома. И вот так мы оказались на базе «Фантазия» под неусыпным надзором нашего дорогого дядюшки Марка. Который сейчас вовсю ругается с Дейвом на излюбленную ими обоими тему. — Дэвид, немедленно отдай вино! — Но мистер Беннет… — Я сказал «немедленно». Привычное выяснение отношений. Я невольно улыбнулся — уж очень потешно выглядел Дейв, когда у него изъяли бутылку. А потом и вторую. Как именно Беннет умудряется унюхивать алкоголь, никому не ведомо, но пронести мимо него выпивку сродни величайшему подвигу. — Винсент, где ты? — немедленно переключился на меня Беннет. Пришлось бодро направляться в его сторону. Что поделать, я староста, я должен выполнять все поручения руководителя. Впрочем, поручается мне не так уж и много, да и мне очень нравится моя должность. — Отнеси это на кухню. В руки мне были вручены две бутылки вина, не сказать, что самого дорогого. Дейв старательно делал вид, что очень огорчен, но глаза у него слишком уж подозрительно поблескивали. Бедный наивный Дейв… Беннет повернулся, направился вдоль по коридору, потом остановился, повернул голову и ехидно улыбнулся. — А остальные три бутылки Дэвид отнесет сам. — Мистер Беннет! — Зачем ты столько купил? — шепотом спросил я. Дейв махнул рукой и поплелся относить вино на кухню, что-то ворча о том, что наверняка учитель втихомолку выпивает все, что отнимает у учеников. Я только посмеивался. Беннет не пьет. Он даже конфеты с ликером, подаренные от всего сердца нашими девушками, принял, рассыпался в благодарностях и сунул в стол. Так эта коробка там и лежит, я ее видел пару раз. Хотя обычные конфеты сразу же уносит в учительскую, а вот ликерные почему-то подверглись остракизму. — А чем мы тут заниматься будем? — Дэвид с алкоголем расстался легко, забыв про него мгновенно, стоило нам поставить бутылки на один из столов. — Пока не знаю… Осмотреть «Фантазию» нам пока что было некогда. Автобус в самом начале поездки сильно опоздал, так что приехали мы на базу в четыре часа утра, расползлись по номерам и упали на койки замертво, поднявшись лишь во второй половине дня. Кому-то стало плохо от тряски в автобусе, кажется. Надо бы выяснить, кому, проверить, что у этого бедолаги теперь все в порядке. — Ладно, я пойду и посмотрю, кого со мной поселили. — Дэвид махнул мне рукой и помчался вдаль по коридору. Отличная идея, кстати. Я так и не понял, кто мой сосед, его с утра не было, только одиноко стояла незнакомая мне сумка. Только бы не Грэг… Нет, я ничего против него не имею, мы и в школе-то почти не пересекались. Просто это Грэгори Муди, а у меня есть примерно восемнадцать вариантов соседей, которым я буду рад куда больше. У стойки регистрации красовалась Алекс, что-то пишущая на листке бумаги. Я немного ей посочувствовал. В параллельном классе Алекс, как и я, тоже староста, а я не понаслышке знаю, какая это собачья работа. — Привет. Алекс подняла голову, приветственно махнула мне. — Я как раз расспрашиваю, кто с кем живет, чтобы был шанс поменяться, если не устраивает соседство. Ты в какой комнате? — Семнадцатая. И с кем я? Алекс внимательно изучила листок, покусала карандаш. — Грэгори Муди. — Хочу поменяться! — сразу взвыл я. — Алекс, ну пожалуйста, скажи мне, что кому-то достался двухместный номер, но он там проживает один. — Ага, Беннету. Заселишься? Я прикинул перспективу жизни с Грэгом и с Беннетом. Вряд ли учитель мне очень обрадуется. С другой стороны, если узнает, что я живу с Грэгом, то еще и сам пригласит переселяться. Но моя психика не вынесет вида Беннета, бегающего в одних трусах курить на балконе номера. А еще я и сам курю, но палиться совершенно не хочется. — Страдаешь? — заржал сзади Крис. Я повернулся, посмотрел на него. Интересно, каковы шансы уговорить его со мной местами поменяться? — И не мечтай. — Мои поползновения сразу пресекли. — Нам тут еще убийства не хватает, да? На кого ставишь? Муди в качалку ходит, я по полю бегаю регулярно. Ставить ни на кого не хотелось, я взял листок, пробежался по нему глазами, потом ткнул в одну из строчек. — Почему с ним нельзя? Алекс заглянула в список. — Тим Коллин. С ним нельзя, потому что ты куришь, а он астматик. Я здорово приуныл. Может, пообещать не курить, вычесываться в ванной каждое утро и регулярно проветривать номер? С другой стороны, если без сигарет и с вычесыванием, я могу и к Беннету напроситься. — Я не курю, — хрипло сказали сзади. На явившегося Грэга мы все втроем уставились во все глаза. Он взял листок, повертел в руках, потом повторил: — Не курю, шерстью не раскидываюсь. — И просидит бедный Тим все каникулы под кроватью. Грэг поскреб себя за ухом, обдумывая слова Алекс, потом помотал башкой. — Я его буду выгуливать каждое утро и вечер. Запиши, что я с ним. Крис хранил ледяное молчание, делая вид, что никакого Грэга тут и в помине нет. Алекс с сомнением поглядывала на меня. Я таращился на Грэга, Грэг на потолок. Дурацкая ситуация. Отношения у этих двоих, конечно, наладились вроде бы, по крайней мере, Грэг Тима больше не гоняет, не бьет и ничего не отнимает. Но поселить их обоих в один номер? — Привет, — застенчиво сказал всем подошедший белый мыш. — Привет. Я буду с тобой на каникулах жить, — сказал Грэг. — Так что вечером пищи из своей кровати, чтобы я ненароком на тебя в темноте не улегся. — Укушу, — очень вежливо и все так же тихо сказал Тим. — Прогрызу шею до кости, сразу зрение улучшится. Какой у тебя номер? Надо забрать твои вещи, нам тут все-таки пять дней жить придется. После ответа гибкий хвост нагло обхватил Грэга за запястье, и Тим повел его в сторону нашей комнаты. Грэг шагал покорно, не делая попыток высвободить руку. В целом создавалось впечатление, что укрощение строптивого прошло на ура, теперь кто над кем и доминирует, так это точно не пятнистая половина пары. — Я ослеп, — трагически прошептал Крис. — Мы все еще едем в автобусе, мне снится кошмарный сон, в котором мыш строго и непоколебимо… Ай! Алекс! Ущипнувшая его Алекс решительно зачеркнула имя Грэга, переписала его в комнату Тима, потом возмущенно вскрикнула, когда у нее отняли карандаш. Крис что-то начеркал на листке, осклабился и пошагал прочь. Я заглянул в список. Да уж, проще переписать все начистую, чем разбираться, куда какие стрелки ведут. Стоп… Крис вписал свое имя в комнату семнадцать? Он переселится ко мне? — А с тобой кто живет? Эмили? — Я снова изучил список. — Ага. А в соседней комнате Саманта в гордом одиночестве? Алекс кивнула, посмотрела на плафон люстры, внезапно очень им заинтересовавшись. Интересно, Беннет будет по комнатам бегать и презервативы раздавать, чтобы чего не случилось, или все со своими запасами приехали? Кроме меня. Ой, о чем я думаю, так, лучше смотреть на плафон, он красивый, белый такой. Любопытно, стены тут очень тонкие? Плафон, смотреть на плафон, смотреть, не отрываться. Впрочем, точно будет уютней, чем обжиматься в комнате общаги или в подсобке со швабрами. Белый плафон, белый, очень белый. Теперь мне немного понятней, почему Беннет постоянно что-то бормочет о полных гормонов подростках, которые совершенно неуправляемы. Надеюсь, он нас не будет к кроватям привязывать, чтобы мы ненароком в половую связь с соседом не вступили. Хотя лично я перегрызу любые путы. — Винс, ты себя хорошо чувствуешь? — Алекс перестала смущаться и посмотрела на меня. — Куда уж лучше, — согласился я. Спас меня от возгорания бредущий мимо Скотт, позевывающий и трущий глаза ладонями. Бедный кот, наверное, это он так плохо дорогу перенес. Алекс потрепала его по волосам и удалилась куда-то в направлении комнат. — Привет. Скотт остановился, посмотрел на меня так, словно с ним заговорила сама стойка, затем расплылся в своей привычной милой улыбке, после чего зевнул. — Не выспался? — посочувствовал я. — Кевину было плохо, я за ним ухаживал, уснули только пять часов назад. Я встревожился. Скотт понял это и сразу же поспешил меня успокоить. — Теперь все в порядке. Кевин всегда о своем здоровье заботится, так что не думаю, что он бы мне соврал. В порядке так в порядке. Мне же лучше, не придется носиться и искать аптечку. Я, конечно, не против, но все-таки хорошо, когда никто не болен, а мне можно сосредоточиться на отдыхе. Из верхнего коридора послышался голос Беннета, выгоняющего всех на улицу. — Отложили свои планшеты, вывалились на свежий воздух! Там красиво, между прочим, да и вам прогулка на пользу. Эмили, давай, хватит хныкать. Кто не пойдет сейчас гулять, тот попозже вечером не получит сюрприз. Сюрприз заинтересовал всех, стонущие и ноющие студенты все-таки вывалились из здания в снег. Я сбегал до комнаты, прихватил куртку и поспешил на осмотр окрестностей. Никогда не бывал в «Фантазии», надо оглядеться. Может, потом уговорим Беннета приехать сюда еще раз, если все пройдет гладко. — Тащите фотоаппараты! — крикнул кто-то. — Смотрите, какой улет! Это и впрямь было красиво: подсвеченные изнутри цветными фонарями ледяные фигуры, выполненные с необычайным мастерством, стояли вдоль дорожек, сходившихся к центральной площадке. Народ фотографировался около них, с восторгом оглядывал и азартно спорил, что означает та или иная скульптура. Я пока просто улыбался и помалкивал, наслаждаясь свежим воздухом и прохладой, приятно покусывающей нос и уши. — Будет смеркаться, вон там наверху зажгутся фонари, они сейчас плохо видны. На ветках, на столбах, просто гирлянды, — шелестел голос Тима. — Ой, смотри, уже зажигаются. Вспыхнули огни моментально, превратили все пространство в необычайную феерию льда и света. Загомонили все еще радостнее. Я застыл, разглядывая это все, и даже не заметил, что шарф сползает, а ветер студит горло. — Винс, можешь нас сфотографировать? — отвлек меня Тим. Я сделал несколько кадров, молча запечатлевая смурного Грэга и улыбающегося мыша на фоне скульптур и кустов с фонариками. Ничего спрашивать я не стал, хотя так и подмывало выяснить, что такое произошло между ними. Помнится, утром Тим весьма энергично, насколько это слово было к нему применимо, управлялся с Грэгом. С другой стороны, у нас с Крисом до рукоприкладства временами вполне может дойти, даже несмотря на наши отношения. Бесит он меня, прогульщик и хулиган. И я его бешу, староста и примерный ученик. — Можешь и нас сфоткать, мышастик? Я фотик прихватил, как знал, что потребуется. Меня обхватили за пояс, крутанули так, что я только чудом удержался на ногах. Крис — вот даже не оборачиваясь, можно понять, кто явился. Я саданул локтем назад, Крис ойкнул и принялся ерошить мне волосы. Надеюсь, это все безобразие никто не снимает? Ага, конечно. Тим послушно щелкает спуском фотоаппарата. Представляю, какие там жуткие рожи получаются, пока я от Криса отбиваюсь. Хотя нет, не представляю и не хочу. — Вы такие веселые, — умилилась Алекс. — Будет еще веселее. О, а вот и Скотт! Иди сюда! Скотт приблизился, разулыбался. Фотоаппарат перекочевал в руки Грэгу, который что-то буркнул Тиму. Тот сразу присоединился к нам, чтобы оказаться запечатленным на фото. Потом примчался Дейв, тут же принявшийся корчить в объектив гримасы. Подтянулся сонный и хмурый Кевин, сразу же разулыбавшийся, стоило Скотту что-то тихо сказать. Среди фигур мелькнула Меропа, взирающая на небо в безуспешной попытке увидеть звезды. В какой-то момент я понял, что фотоаппарат Криса уже у Саманты, которая увлеченно щелкала Алекс, пытающуюся потереть на счастье нос ледяному оленю. Эмили делала селфи на фоне особо разлапистого куста, Тим изучал гирлянды, Грэг таращился в небо, Дейв шушукался о чем-то со Скоттом, кажется, они обсуждали, получится ли организовать вечерний костер с зефиром и страшными историями. И все это безостановочно снимал Крис, невесть где добывший еще один фотоаппарат. На него никто не реагировал, все были заняты своими делами. — Улыбайся. — На меня нацелились объективом. Я послушно улыбнулся. Крис с упреком посмотрел на меня, показал мне язык. Я хихикнул, постепенно проникаясь веселым духом всеобщего безумства, тоже пошел потереть нос оленю, потом и вовсе обнял его за шею. Олень такое варварство снес стоически. Ко мне моментально прижалась Эмили, решившая, что я выгодно оттеняю ее красоту, пришлось Крису снимать нас обоих. Потом Эмили отвлеклась на Дейва, вернее, на какую-то его очередную шуточку. — Дети! Голос Беннета вернул всех из волшебной сказки к действительности, мы сразу поняли, что замерзли и устали. Да и бурное веселье на сегодня как-то кончилось: вокруг похолодало, стемнело чересчур сильно, еще и гирлянды с перебоями работали, так что внутрь мы потянулись без малейшего сожаления. Погреться было просто необходимо, а еще снять мокрые перчатки и переодеться. У меня джинсы промокли от снега чуть ли не до колена. — Интересно, что на ужин дадут. Вот бы какао, — вслух мечтал Скотт. — Я бы не отказался просто от горячего чая. — Беннет после того случая будет только холодные напитки со льдом на всех заказывать, — сострил Дэвид. — Он теперь кипяток не переносит. — Но мы-то тут при чем? Переодевались в комнате мы с Крисом быстро, есть хотелось сильнее, чем ласкаться. Впрочем, потаращиться на меня этот придурок успел, как и умиленно повздыхать. Но стоило ему ко мне потянуть руки, как я отпрыгнул к порогу. — Горячий чай, Крис, иначе завтра буду горячий от повышенной на фоне болезни температуры я. Такая перспектива его не обрадовала, так что мы чинно спустились вниз. Почти чинно, на середине лестницы Крис все-таки меня поймал, поцеловал, мазнув губами по моим губам. После чего убежал в столовую так, словно его пнули. Умилительно, вроде бы такой вечно дерзкий, а все еще временами дичится. После ужина и впрямь подавали какао, Скотт попробовал, явно подавил желание выплюнуть, по его лицу это видно было отчетливо. Я аккуратно отхлебнул, сморщился. На вкус это напоминало перекипяченное молоко, в которое для приличия кинули кусок шоколадной плитки. Сплошное расстройство, а не вкусный напиток, на который рассчитывало большинство народа. — Как чувствовал, что пригодится, — сказал загадочно Беннет, поднимаясь. Вскоре с кухни принесли подносы со стаканами. Содержимое пахло приятно, я в несколько глотков выхлебал его. Но как же вкусно это было, несмотря на то, что я чуть обжег язык. Что-то такое из детства: большое желтое ведро с мультяшным кроликом, самый лучший в мире шоколад, который готовит мама. — А что это такое, мистер Беннет? — уточнил Дейв. — Я коробку сухого шоколада взял. Детям перед сном непременно нужно выпить его для спокойного сна. Для моего спокойного сна, я вам туда снотворного подсыпал. Ну или шоколад, который готовит дядюшка Марк. И что с того, что всем нам по восемнадцать лет, это все равно самый классный напиток во всей Вселенной. Стаканы с ним отодвинули только Эмили и Грэг. Порцию Грэга сразу уволок мышиный хвост, Эмили свой придвинула Скотту, свысока на него глянув. Видимо, у нее очередная диета, которой противопоказан шоколад даже с молоком. — Но вы ведь еще не разгоняете нас по комнатам? — притворно испугался Дейв. — Десять часов вообще-то. Вы так славно носились, играли и развлекались, что устраивать вам все развлечения в один вечер будет уже чересчур. — Еще только десять вечера. А как же костер? А зефирки? А страшные истории? Беннет похмыкал, но ничего не сказал, удалился куда-то, обронив: — Всем собраться в гостиной. Костра сегодня не будет, как я уже сказал, но обещанный сюрприз вы все-таки получите. Мы собрались, слегка озадаченные. Что такое задумал учитель? Ответ пришел быстро, вернее, был внесен: огромная кастрюля, источавшая запахи вина и пряностей, которую Беннет еле тащил. Я поспешил помочь ему донести все это до столика. — Глинтвейн! — подпрыгнул Крис, первым опознав запах. — Надо же было мне чем-то заняться, пока детишки дурачились в саду. Скажите спасибо Дэвиду, который не поленился притащить алкоголь. — Столько я точно не привозил. Беннет снова хмыкнул и принялся разливать по кружкам глинтвейн, который мы принялись передавать из рук в руки. Я взял кружку последним, обнял ее ладонями, принюхался. Божественный запах, внутри все сразу же согрелось, захотелось, чтобы время отмоталось назад, наступило Рождество. Хотя и так неплохо, если подумать. — А что вы туда положили? — Гвоздика, корица и щепотка моей любви к вам. — Ой, — нарочито громким шепотом сказал Дейв. — Все, теперь мы это выпьем и отравимся, как Гамлет. — Не льстите себе, Дэвид. Максимум как Ромео, только вот Джульетту вы себе никак не выберете. Все засмеялись, принялись пробовать угощение. Беннет отошел к окну, взяв свою кружку, вытащил телефон и стал набирать кому-то сообщение, улыбаясь так, что я невольно позавидовал. Сразу видно, что здесь любовь. Беннет так светился, пока писал, а когда пришел ответ, вовсе засиял как самая яркая звезда. — А ты еще слишком мелкий. — У Тима кружку сразу отобрали. — Я же немного. — Все равно мелкий, а еще тебе нельзя горячее, я помню. Тим надулся, но ненадолго: Грэг откуда-то вытащил столовую ложку, набрал в нее глинтвейн, подул и влил в мыша. — Видишь, это невкусно, вообще гадость, так что я выпью и за тебя и за себя. Тим облизнулся, прислушался к себе, потом кивнул, откинулся на спинку дивана. Хихикнуть никто не посмел, это у Тима откуда-то карт-бланш на ухаживания Грэга, а остальным может перепасть пара синяков, разорванная тетрадь с домашкой, а то и что похуже. В конце концов, кто сказал, что школьные задиры не умеют ухаживать, даже если все ухаживания больше напоминают распоряжения? — Как же вкусно. Мистер Беннет, а завтра сварите еще? Беннет отвлекся от телефона, на котором переписывался с кем-то со скоростью пулемета. — Хватит с вас и одного раза. Ладно, пойду я, разложу старые кости на отдых. Долго не засиживайтесь, дети. — Точно не сварите? — огорчился кто-то. Беннет вздохнул и ускорил шаг, пока не уговорили. Ничего, уломаем, вино достать тут не проблема. Для Беннета, в смысле, нам вряд ли продадут без документов. А учителю безропотно дадут приобрести. Глинтвейн по вечерам — это отлично, помогает расслабиться и заснуть поскорее. — Двинем в комнату? — предложил мне на ухо Крис. — Лень, — признался я. Было так тепло и уютно сидеть на мягком диване, прижимаясь плечом и бедром к Крису, смотреть за окно на мигающие цветные фонари и прихлебывать согревающее вино. Самый лучший вечер в моей жизни. Ну, или один из лучших. Я классно прогулялся, пофотографировался, выпил горячего шоколада и глинтвейна. Это так здорово. Когда из моей руки забрали опустевшую кружку, я не понял, засмотревшись на фонари. Потом горячие от вина губы Криса прижались к шее над воротом футболки. Я дернулся, преодолевая сонное оцепенение, и понял, что все разбрелись по комнатам, остались только мы вдвоем. — Ты собрался тут спать? — Не-а. — Я зевнул. — Пойдем. Завтра опять Беннет разбудит ни свет ни заря, выставит всех на улицу, развлекаться, неплохо бы выспаться перед этим событием. Крис поднялся, протянул руку, улыбнулся. — А еще завтра будет новый день, лучше сегодняшнего. — Разве может быть лучше? — не поверил я. — Может, — кивнул Крис. — Я что-нибудь придумаю. Я почему-то не сомневался, что так и будет, поднялся, поставил кружку к остальным, пошагал в комнату. Лестница, скупо освещенная парой светильников, казалась нескончаемой. Я положил ладонь на перила и стал подниматься. Крис шагал рядом, время от времени касаясь моей руки, что заставляло меня улыбаться. — Жаль, что тебя здесь нет. — Голос Беннета мы услышали задолго до того, как поднялись хотя бы до половины всех ступенек. — Здесь действительно здорово, очень красивые ледяные скульптуры. Да, я понимаю, у тебя работа, это я тут играю в начальника тюрьмы, а ты там бумажки перегребаешь. — Он рассмеялся. — Именно так, важнейшее занятие. У меня в комнате, между прочим, отличная кровать, она похожа на облако. Да, я сплю на полу, не волнуйся, я помню про свою спину. Я не курю, просто вышел на балкон базы, посмотреть на снег. Он мне тебя напоминает, смотрю на него — и мы словно ближе становимся. Пять дней в аду. Потому что ты сейчас в городе, в одиночестве, я на этой забытой чертом базе в таком же одиночестве. А через неделю у меня конференция в Нью-Йорке, снова придется расстаться на несколько дней. А мне так без тебя плохо. — В его голосе зазвучала тоска. — Из-за твоей работы мы почти не видимся, ты не замечаешь? Ты приходишь, я уже сплю, я ухожу — ты еще спишь. В школе разве что киваем друг другу. В выходные оба с сыном. Мы с Крисом оба ускорили шаг, проскакивая в свою комнату. — В школе? — Я оглянулся на дверь. — Только не говори, что у него роман с «француженкой», — простонал Крис. — Это будет чересчур. Даже Беннет не заслуживает в качестве своей пары Лаванду Керр. — По-моему, это точно не Мамзелька. — Я плюхнулся на кровать. — Помнишь, что он сказал? Что уходит, а его девушка еще спит. И возвращается позже него. А еще Беннету снег напоминает ее. — И что? — А кто у нас в школе торчит допоздна? — Беннет, — прыснул Крис. — А еще? — Док. Погоди… Не-ет, это не может быть Норберт. Впрочем, помнишь, как из медпункта шоколадки летели в феврале? Я помнил, Беннет тогда здорово психанул, коробки конфет аж до лестницы долетали, запущенные на манер бумеранга со скоростью машины, подающей мячи на теннисной тренировке. Мы тогда сочли, что это из-за антисанитарии или чего-то типа того. А это, оказывается, жгучая ревность взыграла. Все девчонки тогда в медпункте толклись, чтобы симпатичному доктору конфеты всучить пополам с открытками. — И снег он впрямь напоминает. Крис стащил через голову футболку. — И черт с ними. Беннету не повезло, ему тут с нами маяться пять дней, а нам повезло, мы в одной комнате и вообще. Хочешь выпить? — Выпить? — Я изумленно посмотрел на него. — Пока Беннет гонялся за Дейвом, я не отсвечивал и улыбался на заднем плане, зато моя бутылка вина в целости и сохранности. Крис наклонился, пошарил под кроватью, вытащил свою сумку, открыл и заглянул внутрь. Я не удержал ехидной улыбки при виде его ошарашенного лица. Да, я умею ехидно улыбаться, хотя по мне этого не скажешь. За последние полгода я вообще сильно изменился, стоило начать встречаться с Крисом. Например, я перестал быть тем милым лапочкой, которым был раньше. Не пустился во все тяжкие, конечно, но с родителями я даже пару раз встретился, а отпаивал меня вином Крис после этих встреч только один раз, сидел со мной рядом, гладил по спине, а потом позвал к себе домой, на семейный нормальный ужин. Я не пошел, конечно, но приглашение приятно согрело. — Ничего не понимаю. Беннет ведь не шарится по нашим сумкам? — Ты же знаешь, что он имеет на это полное право, если подозревает, что внутри есть что-то запрещенное. А зачем тебе понадобилось выпить? — Романтика же… — сказал Крис, запихивая сумку обратно. — Ты и я, вдвоем, не в общаге, куда может внезапно вернуться Скотт; не в моей комнате, когда целоваться приходится, держа ногами дверь, чтобы мелкие проныры не пролезли. И можно ни от кого не прятаться, просто ласкаться вволю. И пара бокалов вина нам бы совсем не помешала. — А глинтвейна тебе не хватило? Крис развел руками. Я решил, что пора все брать в свои руки, пока мы не вылезаем из окна, чтобы смотаться в ближайший бар, угнав перед тем какой-нибудь местный транспорт. Это, конечно, больше в стиле Грэга, но и мой личный кот вполне может отколоть такой номер. И, что самое ужасное, я даже его не стану останавливать. Плохо он на меня влияет. — Иди сюда, я покажу тебе, что такое романтика. И спиртного мне не понадобится. Крис заинтересованно посмотрел на меня, подошел. Я похлопал ладонью по кровати рядом с собой. — Итак, что такое романтика? — Меня сразу же обняли. — А вот это она и есть. Когда просто сидишь в обнимку с кем-нибудь. — С кем-нибудь? — Крис сразу фыркнул. — С тем, кто тебе дорог. — А я дорог? Вместо ответа я поцеловал его. Давно уже понятно, что никакие слова Криса не убеждают, только действия. Вот и в этот раз он сразу же расслабился, оттаял, а потом и вовсе зевнул. — Думаю, надо ложиться спать. Ты ведь не выгонишь несчастного кота на коврик у кровати? — Можешь свернуться клубком у меня в ногах, — разрешил я, посмеиваясь. Крис фыркнул, разделся, закинул свои вещи на стул, промахнулся одним носком, но подниматься и его искать не стал. Я последовал его примеру, в смысле, снял с себя все лишнее, после чего растянулся под одеялом. Надеюсь, что проснусь не на полу. — Спокойной ночи, Крис. — И тебе теплых снов. Как же мне сейчас хорошо.