War

Когда я думал, что сражаюсь в этой войне один, Ты оказывалась рядом, со мной, в первых рядах. Когда я думал, что сражаюсь бесцельно, Ты давала мне причины пытаться... Poets of the Fall – War.

Это был самый худший день в моей жизни. Начнём с того, что я проспала свой экзамен (между прочим, самый последний!), поссорилась с деканом, и тот, ехидно потирая свои свиные культяпки, отправил меня к ректору, который, кстати говоря, тоже не очень любил меня. Ну, слово за слово, и мы плавно перешли из невинного опоздания на личности, а потом... меня отчислили. Да-да, Вы спросите меня - как такое, черт возьми, может быть?! Так я Вам отвечу: пропуски, которые я забыла закрыть из-за своей лени, приправьте ещё не закрытым одним экзаменом за прошлый семестр и добавьте чуть-чуть ненависти преподавателей к моей скромной персоне. И вуаля - отчисление готово! Подаётся с презренным взглядом и надменным голосом. Впрочем, в этом есть и свои плюсы - я смогу, наконец, не разрываться между работой и учёбой (правда, высшее всё же не смогла получить, ну да ладно). А работаю я в театре «Принца Уэльского», который расположен в районе Вестминстер в Лондоне. Хотя, я выступаю на второстепенном плане, но и это тоже ничего. Ведь все начинали с малого, верно? Народу на улице много, несмотря на то, что сейчас двенадцать часов дня. В такое время многие люди либо на работе, либо на учебе. Но сейчас, в силу того, что меня выперли из универа, и я очень редко ходила в такое время, мне было немного неуютно, и это вводило меня в ступор. Все же, никак не могу привыкнуть к людям – в детстве, вместо друзей, мама с папой давали мне книги по праву и прочей юридической ереси, которую не понимаю до сих пор. Но, родители всегда были непреклонны и заставляли пойти туда, куда они хотят. А то, что у меня не лежит к юридическому делу душа, их не волновало. «Ты будешь таким же юристом, как и мы. И это не обсуждается», - говорила мама на мои истерики. - Ох, Лили! Не думал, что ты решишь встретить меня, - воскликнули спереди, и я угодила в медвежьи объятия. Так, стоп. - Вы, блять, кто? - прохрипела я, пытаясь отцепить от себя мужчину. - Детка, сделай вид, что мы с тобой пара, - вместо ответа, шепнул он, положив одну руку мне на затылок, а вторая обвила талию, и незнакомец мягко поцеловал меня. Ладно, успокойся, к тебе подкатил какой-то неизвестный странный мужик, говорящий, чтобы я играла роль его девушки. Господи, всего лишь то! Ах, да, ещё и поцеловал. Ха, каждый день такое переживаю! Тем временем, пока я пыталась осмыслить всё, что со мной происходило, мужчина отстранился от меня, внимательно глядя в глаза. Первое, что привлекло моё внимание на его лице - шрам на правой брови и на левой щеке. Не то зеленые, не то карие глаза смотрели на меня с лукавыми искорками, а на губах блуждала какая-то загадочная ухмылка. «А он ничего такой мужчина», - подумала про себя я, продолжая рассматривать его лицо. - Ты хотя бы подай знак, что ли, - без капли смущения или же раздражения, сказал он, продолжая удерживать в своих удивительно сильных руках. - А-а-ам, - собеседник из меня так себе, если честно. Он тихо рассмеялся, взяв меня под руку и направившись совсем в противоположную сторону. - Прости за это, но тебе придется притвориться моей девушкой, - мужчина как бы невзначай обернулся, слегка нахмурившись. - Джейкоб Фрай. - Элин Кроу, но ты называешь меня Лили, - вздыхая, отвечаю я, потерев переносицу. – Кто же тебя преследует? - Тамплиеры, - он беззаботно пожал плечами. Мда, хорошая отмазка. - Не смешная шутка. - А я и не смеялся, - рука Джейкоба плавно переместилась мне на талию, вынуждая прижаться ближе. - За мной идут два тамплиера, которые уже давно меня преследуют. Ты же ведь не опаздываешь никуда? - я помотала головой. - Чудно. Сейчас мы пойдём в театр «Принца Уэльского» и там уже сможем расстаться. В этот самый момент мне стало страшно. Нет, я, конечно, и не такое слышала от людей, но, подобные шутки мне попались впервые. Тем более, от такого взрослого человека. А, может, он псих? И сбежал из дурдома? Или же какой-нибудь наркоман, который теперь везде видит «тамплиеров»? Тогда у него не было бы такого дорогого костюма, и от него пахло бы не так приятно. И все же он, наверное, просто сбежавший из психушки человек. Поэтому я, как можно мягче, отстраняю мужчину от себя, нервно потирая шею. - А ты, значит... - Да. - Ясно. Ни хрена не ясно, если честно. Но, одно дело дерзить своим одногруппникам, в попытке отшить этих идиотов, а другое - дерзить психически не здоровому человеку, на хвосте которого могут быть не только санитары, но и полиция. Идти за ним на мое место работы? Ой, да запросто! Хотя почему туда – мне не ведомо, но еще что-либо спрашивать у него не очень-то и хочется. Люди смотрели на нас, как на даунов. Ну, тут я с ними не могу поспорить – мы действительно странно выглядели, как по одежде, так и по поведению. Я была одета в светлые джинсы с завышенной талией и серую футболку, аккуратно заправленную в них, а сверху была накинута такого же цвета, что и низ, джинсовая куртка. Образ завершали белые, на самом деле уже не очень, кеды (конечно, им уже три года). А вот мужчина был одет в серый костюм тройку, идеально отглаженную белую рубашку и, вообще, выглядел так, как будто он гребанный босс какой-нибудь фирмы. И шел он так, словно ему всё дозволено (даже лапать меня!). А мне приходилось лишь жаться к нему, придерживая лямки своего светло-голубого рюкзака с цветочками. Хоть на дворе и двадцать первый век, и на улицах можно увидеть не только такие, как мы, парочки, но, все равно, косые взгляды мы получали. Мы остановились на светофоре, и я удрученно выдохнула. Не привыкла я ходить так быстро, а Фраю хоть бы хны, стоит себе, придерживает меня за талию и внимательно оглядывает людей. Боже, во что я вляпалась, блять?! - Сделай лицо по-проще, а то уже на нас начинают смотреть люди, - шепнул мужчина, коснувшись губами моего виска. - Прекрати меня целовать, - прошипела я, ткнув указательным пальцем ему в бок. - Ну, ведь парочки так делают, разве нет? - насмешливо спросил он, крепче обнимая меня за талию. - Да я откуда знаю! – вспылила я. – Мой бывший был тем еще мудаком. И зачем я это сказала? - Какие страсти, - хмыкнул Джейкоб. – Я бы с удовольствием послушал, но не сейчас. Кстати, телефончик не оставишь? На этот вопрос я лишь скептически выгнула бровь и промолчала. Светофор вспыхнул зеленым, и мы двинулись дальше, сливаясь с толпой. Хоть я и несколько лет в Лондоне, но не могу привыкнуть к тому, что тут всегда много народу, и на дорогах вездесущие пробки. В моем родном городе тоже немало людей, но, там было как-то привычнее и спокойнее. Иногда, в очень уж дождливые вечера, я вспоминаю свою прежнюю жизнь и задумываюсь – а правильно ли я поступила, убежав из дома и не закончив учебу? Ведь родители так хотели, чтобы я пошла по их стопам, и стала юристом. Но, во мне взыграл детский максимализм и, с помощью своей дражайшей тети Нанетты, я смогла переехать в Лондон, где она и устроила меня учиться на актрису. И даже тут я смогла отличиться – меня с позором выкинули с учебы, и теперь могут и из театра выкинуть. - Не стой столбом, красавица, - вырвал меня из раздумий мужчина, ускоряя шаг, и теперь ведя под ручку. - Извини, задумалась, - буркнула я, переходя на бег. – Да не беги ты, Форест Гамп недоделанный! Я не успеваю! - Прости, малышка, но надо торопиться, - ничуть не смутившись, отвечает Фрай. - Куда торопиться?! Народу много – мог бы среди толпы затеряться. Эй, смотри куда прешь, слепой даун! - возмущаюсь, когда меня кто-то задевает плечом. Фрай только ухмыляется на мои крики, но шаг не сбавляет и ловко лавирует между людьми, спешащими кто куда. Ну конечно, ему-то легче, с его ростом и телосложением многие сами уступают, как-то странно глядя на нас. Точнее, на него, а меня они замечали в последнюю очередь. Вот и думай, хорошо это или плохо. С одной стороны не очень-то и хотелось светить своим недовольным лицом, а с другой... я актриса, черт возьми, и это обидно, когда тебя не узнают! Ну, хорошо, пока еще не такая уж и популярная актриса, но все же! Рюкзак нещадно бил по спине, грозясь понаставить мне синяков. Рука, которую так крепко держал Джейкоб, начинала болеть. Не удивлюсь, если у меня останутся отметины, и Вилька будет долго докапываться до меня. Нет, она, конечно, не лезет в мою жизнь, но иногда может так достать своими расспросами, что хоть лезь на стенку из-за этого. А если к ней на помощь придёт и наш очкастый программист, то просто выпрыгивай из окна, чтобы точно не мучиться. Очередной поворот, и я вновь в кого-то врезаюсь, заставляя Фрая только хмыкать над моей неуклюжестью и слушать гневные речи тех, кого толкнула. Иисусе, как же хреново быть коротышкой. Тебя мало кто замечает, не можешь достать до верхней полки, нормальная одежда (ну, которая тебе очень сильно нравится) для дылд. Хотя многие люди говорят, что низкие девушки – это круто и мило. Покажите мне этого человека, кто это сказал, и я плюну ему в лицо... предварительно взяв с собой маленькую табуретку. Так, на всякий случай. Подняв голову, я облегченно выдохнула. Впереди уже маячило спасительное здание театра. Скоро от меня отвяжется этот ненормальный, и можно будет спокойно идти домой, и драматизировать на тему – «жизнь – говно». Кажется, не одна я подумала про наше расставание – Джейкоб, чуть сбавив обороты, уже спокойнее шел по улице, все так же крепко держа меня под руку. - Слушай, это, конечно, круто и все такое, но ты уверен, что твои дружки не пойдут за мной? – скептически выгнув бровь, спросила я. - Если ты отсидишь в театре час, то не пойдут, - спокойно отвечает мужчина, словно совсем не выдохся и за ним не гонятся какие-то тамплиеры. Точнее, санитары больницы, да. Но, об этом говорить ему ни в коем случае нельзя. Что там советовала Нанетта? С больными на голову нужно вести себя, как с детьми? Хорошо, постараюсь быть менее грубой и думать над словами, которые произношу. Только я открыла рот, чтобы дерзко ответить, как Фрай подтолкнул меня к входу в театр, внимательно глядя назад. И вот тут у меня в мозгу истерично закричали все мои тараканы. Бежать. В театре можно где-нибудь затеряться и отсидеться. На крайний случай позвать охрану или позвонить в полицию. Но сейчас мешкать нельзя – это я знаю точно. Судорожно вцепившись в лямки рюкзака, словно это могло спасти меня от подкатывающей истерики, и глубоко вздохнув, я рванула к дверям, под возмущенный возглас мужчины и громкий стук собственного сердца. Толкнула плечом дверь, почти, что кубарем падая на пол и пугая охранника с несколькими работниками. - Мисс Кроу, что Вы... - Привет, Фрэнки, нет времени объяснять, там за мной чувак гонится, - взволнованно прощебетала я, и рванула к гримеркам, не слушая никого. В голове пульсировала лишь одна мысль – бежать и спрятаться где-нибудь, чтобы не нашел. Пусть с этим ненормальным будет разбираться охрана, а не я. Дорогу до заветной комнаты, где красовалась табличка с надписью «гримерная комната» в мозгу совсем не отпечаталась, зато смачный удар головой о закрытую дверь мой мозг прекрасно запомнит. Взвыв и отпрянув назад, при этом схватившись за лоб, я в панике начала озираться. Твою мать, что теперь делать-то?! В туалете спрятаться? Или в зале, между рядами, затаиться?! Господи, за что?! Все еще скуля от боли, я неуверенно побрела в женский туалет. Если что, можно будет спуститься из окна и сбежать. Благо, это второй этаж, и падать не так далеко, да и мне это под силу. Раньше, в своей бурной молодости, я сбегала с учебы таким же путем, оставляя свои вещи (учебники, тетрадки) на парте и просила потом свою подругу, Кларис, забрать их. А сама бегала к уличным музыкантам или танцорам, восхищаясь их свободе и независимости от родителей и общественного мнения. В то время я чувствовала себя так хорошо, что все мои проблемы забывались, и хотелось так же дико плясать, как те танцоры. Что я, собственно, и делала. В туалете я смогла умыться, привести себя в относительный порядок и, наконец, успокоить свои расшатавшиеся нервы. Облокотившись руками о края раковины, я внимательно и немного устало поглядела на себя. Волосы собраны в неаккуратный пучок, под глазами залегли мешки, бледная кожа, красный лоб, на котором уже выступила шишка и покусанные губы. Свят-свят-свят, выгляжу как настоящий наркоман. - Это полный пиздец, - выдыхаю я, проводя дрожащей рукой по лицу. Это просто сон, дурной, сюрреалистический сон, который никак не хочет заканчиваться. Да уж, лучше я заново сдавала бы сессию, чем участвовала в этом бредовом боевике! - Я хочу домой, - внезапно всхлипнула я, падая на колени и обхватывая себя за плечи. – Что за дерьмо? Почему я?! М-да, истерика подкатила очень вовремя. И успокоиться я, к сожалению, совсем не могла. Слезы не переставали течь, размазывая тушь и подводку по щекам и оставляя некрасивые черные дорожки. Теперь я точно похожа на наркомана или какого-нибудь гремлина. Как всегда, все у меня не как у людей. Ну, вот какой обычный человек может вляпаться в такое? Чтобы тебя облапал какой-то ненормальный, причитающий все о тамплиерах и ассасинах, а до этого тебя выгоняют из-за того, что ты немного ленива и не нравишься своей бараньей упертостью преподавателям. Как говорит один мой лучший друг: «ееее каеф». Еще раз всхлипнув, я ладонью вытерла дорожки слез со щек и, на трясущихся ногах (спасибо резко упавшему адреналину), встала с холодного пола. Быстро умылась, потуже завязала хвост и подошла к окну, попутно застегивая куртку, ибо начала замерзать. Хм, не так высоко, что уже хорошо. Как только я открыла окно, мне в лицо сразу же ударил прохладный и почти свежий воздух лондонских улиц. Хмыкнув, я осторожно взобралась сначала на подоконник, а затем и на парапет. Что ж, можно прыгнуть в вон ту кучу листьев. Самое главное, чтобы не было никаких «сюрпризов». Кинув первым рюкзак, я сделала глубокий вдох-выдох, и, схватившись руками за карниз, ловко спрыгнула на кучу листвы. Так, а теперь надо бежать. Закинув рюкзак за плечи, я трусцой побежала в сторону своей квартиры. Чую, от Вилки получу знатных шишек и оплеух за свой неподобающий вид. Дело в том, что Вильгельмина с детства была эталоном женственности и терпеть не могла, когда я вела себя как свинья. Пререкания, упреки, угрозы и ссоры ничего не давали – я все также свинячила, Вилка все также возмущалась. Сначала, когда мы только-только начали жить вместе, я старалась показаться прилежной девушкой, но, увы, меня хватило на неделю. А потом понеслась душа по кочкам – не помытые кружи, куча грязного белья и фантики от конфет и чипсов. Нет, я, конечно, убираюсь у себя в комнате... раз в неделю. Генеральная, так сказать, уборка. Ну, в течение недели стараюсь сильно не захламлять свою берлогу. Как это делает наш друг и, по совместительству, сожитель, Димка. Вот от него у Вильгельмины волосы на голове шевелятся. Она даже на него уже перестала ругаться, только обреченно вздыхает и трет переносицу. Дорога до дома прошла быстро и без каких-либо эксцессов – то ли моему психу не хотелось дальше гнаться, и он сдался медикам, то ли он просто не ожидал от меня такой прыти. Во всяком случае, погони за мной не было, и хорошо. Я даже на свой страх и риск забежала в магазин, чтобы прикупить еды и попить. А то от беготни и истерики во рту сухо, как в Сахаре. Держа ключи так, как будто это перочинный ножик, я быстро юркнула в подъезд и поднялась на свой этаж, всё ещё прислушиваясь к окружающему миру. Вроде никого. - Эй, дауны, я пришла! – кричу я, заходя домой. А в ответ тишина. Ладно, пойдём по другой схеме. Скинув грязные кроссовки и повесив куртку, я протопала на кухню, где, по идее, любит сидеть Вильгельмина и читать какую-нибудь классику на немецком языке, при этом элегантно попивая зеленый чай. Но и на кухне её не было. Озадаченно почесав в затылке, я пошла к себе, обдумывая, куда ещё мог запропаститься наш общий друг. - Э, а что вы тут делаете? Вроде бы не ваши комнаты… - я удивлённо уставилась на ребят, сидящих в моей спальне. Генрих, услышав мой голос, вздрогнула и подняла на меня свои покрасневшие глаза. Она что, плакала? Или они тут курили без меня? Рядом с молодой девушкой сидел парень, который как-то грустно уставился на свои руки, сложенные на коленях. - Эли, - хрипло начала Вилка, сжимая в руках листок бумаги. Дима вдруг положил руку ей на плечо, крепко сжав, и поднял на меня свои серые глаза. Очки он положил рядом с собой, на постель. Так непривычно видеть его таким... подавленным и грустным. - Элинка, - твердым голосом сказал парень, поджимая губы. – Плохие новости. Я настороженно посмотрела на этих двоих, осторожно присаживаясь на рядом стоящий стул. Что-то мне это очень не нравится. - Так. Что случилось? Нас выгоняют из дома? Вилку не взяли на главную роль? Ты нашел, наконец, себе девушку? Или парня? Ты смотри, если что – мы всегда тебя поддержим, не важно, кто это – мужчи… - Нанетта мертва, - перебила меня Генрих, протягивая листок. Я поражено застыла, не веря в эти слова. Ведь совсем недавно мы с ней разговаривали, и она сказала, что скоро приедет к нам, в Лондон. Трясущийся рукой я взяла письмо, быстро пробежав глазами по строчкам. В нем говорилось о том, что Нанетта Аллен попала в аварию, где трагически погибла от множественных переломов, и скорая помощь не успела её реанимировать. Странно, почему об её смерти написали в письме, а не позвонили или отправили по электронной почте? И почему об этом сначала не сообщили моей матери? Ведь она, по сути, прямая родственница и… Боже мой, о чём я думаю?! До боли прикусив нижнюю губу, я опустила голову. Предательские слезы подступали, а ком в горле не давал нормально дышать. Не верю в это. Нанетта всегда была аккуратна на дороге, и просто физически не смогла бы не заметить грузовик. Да и как можно было не заметить его? Если только она не отвлеклась на что-то. Но зная свою тетку, эту мысль можно смело отметать – никогда, ни при каких обстоятельствах эта женщина не будет отвлекаться от дороги. - В голове все это не укладывается, - бормочу я, нахмуривая брови. - Я это... пойду, не буду вам обеим мешать, - смущенно кашлянув, пробормотал Дима, беря в руки очки и бочком сматываясь из моей комнаты. Вильгельмина, наконец, взяла себя в руки и с отсутствующим видом глядела в стенку. - Ты понимаешь, что этого не может быть, - после минутной паузы, говорю я. – Нанетта не настолько тупа, чтобы не заметить грузовик. - Я знаю, - внезапно ответила Генрих, в упор глядя на меня. – Знаю, что это не правда. Но поспорить с этим мы не можем. - Да какого черта?! Почему мы не мо... - Потому что, - с нажимом говорит Вильгельмина, встав с кровати. Её угольно черные волосы взметнулись, красиво обрамляя идеальное овальное личико с чуть заостренным подбородком. Голубые глаза, подведенные неизменно черной подводкой, глядели на меня холодно и решительно. Как будто она знает о том, что произошло, но утаивает. Да нет, бред какой-то. Зачем ей скрывать причину смерти моей тети? Выдохнув, я прикрыла глаза. Спорить, а, тем более, что-то спрашивать в таком состоянии не очень безопасно. Можно мало того, что получить, так еще и послать могут. Так что, пришлось засунуть все свои расспросы и пререкания куда подальше, позволив Вилке спокойно ретироваться в свою комнату и оставить меня с этим треклятым письмом и тревожными мыслями. Воистину, сегодня – самый худший день в моей жизни.