• Но, погребальной грусти внемля, Я для себя сложил бы так: Любил он родину и землю, Как любит пьяница кабак. •
— Итак, а заканчивает наш концерт восходящая звезда "Clear Nicky"! — объявил меня ведущий. Зал взорвался бурными аплодисментами, как только услышал, кто именно выступает. Все начали визжать, кричать, вскидывать вверх руки... Я глубоко вздохнула, на несколько секунд закрыла глаза, и, вооружившись самой обворожительной улыбкой, на которую только была способна, вышла на сцену, приветствуя фанатов. Сцена для меня — это жизнь. Вы только представьте: миллионы твоих слушателей отдали бы всё, чтобы хоть увидеть тебя, взять автограф, сделать фото... Смотреть на их лица и видеть, как искренне они тебя любят — это прекрасно. Только ради этого стоит раз за разом выходить на сцену и улыбаться переполненным людьми залам. Любовь поклонников — всё для меня. Я как можно чаще устраиваю встречи с ними, общаюсь, но ни один из них даже не может представить себе, через что я прошла, чтобы сейчас выступать перед ними и видеть эти слезы. Все зрители до единого затаили дыхание в предвкушении настоящего шоу. Я могла услышать каждый вздох в этом огромнейшем помещение, каждое вскользь сказанное слово, но самым громким и отчётливым звуком был стук собственного сердца. Да, мои концерты собирали миллионы зрителей, но на каждом из них я волнуюсь, как впервые. Зная, сколько людей так искренне любят и ценят меня, всеми силами поддерживают, я просто не могла их подвести. И поэтому моя главная и единственная обязанность на каждом концерте — выкладываться на все сто. Может, даже чуть больше. Слова, которые я пела, лились из самого сердца. Казалось, мне даже делать ничего не надо было — чувства, которые я испытывала, все делали сами.Baby tell me that you want me want me Baby tell me that you need me...
Дальше я просто отключила голову и растворилась в песне... Когда я закончила петь и посмотрела на зал, все визжали, кто-то плакал, а кто-то пробирался ближе к сцене, чтоб подарить цветы или какой нибудь подарок. Такое повторялось едва ли не каждый раз, как последние слова песен срывались с губ, и каждый раз я не могла сдержать слёз. То ли благодарности, то ли радости, то ли всего сразу. — Спасибо вам дорогие мои, я вас безгранично люблю! — громко крикнула я в микрофон, прошла по краю сцены, собирая цветы, а после до смерти уставшая, но безумно счастливая отправилась за кулисы. За спиной лишь зашуршал тяжелый бархатный занавес. Я зашла в гримерку и просто упала на стоящий там диванчик. Какое-то время я просто лежала, глупо улыбаясь и разглядывая потолок, но немного отдохнув, я решила скинуть с себя тугое концертное и одеть более привычную и свободную одежду. А затем в дверь постучали. — Войдите, открыто! — крикнула я, вновь усаживаясь на полюбившийся диванчик. На пороге появился высокий светловолосый мужчина чуть старше меня. Майкл Армстронг — мой лучший друг, моя семья и по совместительству мой продюсер. — Никки, ты, как всегда, бесподобна! — одобрительно воскликнул он, а я, не сдержав эмоций, вскочила, подбежала к нему и сжала в крепких объятиях. Это было чем-то наподобие традиции, ибо таким образом мы оканчивали почти каждый концерт, который давали, даже если я там была в качестве гостя и исполняла всего пару песен. — Не я бесподобна, а мы! — поправила я, улыбаясь. — Ты не устала? — Есть немного, но это ничего. Главное, всё получилось отлично, и зрителям понравилось! — я, наконец, отстранилась от Майка, и мы теперь уже вместе оказались на диванчике. — Я думаю, ты готова, — немного помолчав, продюсер сделал загадочное лицо, хитро улыбнулся и переплёл в замок пальцы. .