Часть 1
5 ноября 2017 г. в 05:04
— Мне интересно, — говорит Уилл, но он скорее высказывает вслух свои мысли, чем ожидает ответ от Ганнибала, — подразумевал ли ты именно это, когда расхваливал мне терапевтическую пользу связывания.
Ганнибал шевелится, и мышцы сдавливает двойная верёвка, стягивающая плечи и руки и фиксирующая запястья за спиной. Уилл наслаждается тем, как тонкие плетёные нити впиваются в кожу, и с каким скрежещущим звуком скрипит при этом колючий кокосовый джут.
Уилл поправляет последнюю обвязку, которая проходит как раз под грудными мышцами, расправляет двойную верёвку пальцами, чтобы она ровно прилегала к коже, затем продевает конец верёвки, чтобы связать оба витка вместе, и резко дёргает, затягивая. Ганнибал позволяет себе глухое шипение, в то время как Уилл ведёт верёвку через плечо, под его связанными руками, позволяя шершавой, грубой нити неприятно натирать чувствительную кожу.
Когда Уилл пришёл к нему в офис, всего каких-то пару часов назад, и извлёк несколько смотанных верёвок из своей сумки, Ганнибал длительное время просто смотрел на него, и тишина обволакивала Ганнибала настолько же плотно, как сейчас стягивают верёвки, так что в конечном итоге они решили перенести сессию на дом.
Но и теперь Уиллу кажется, что Ганнибал неверно истолковал его намерения, хоть и принял всё стойко и не вздрагивая. Даже сейчас. Он смотрит на Уилла прямым взглядом. С таким беспристрастным, отрешённым спокойствием, пробить брешь в котором Уилл может только рискованно балансируя на грани разумности.
Уилл знает, что Ганнибал может легко избавиться от дискомфорта. Всё, что ему необходимо, это погрузиться в глубины собственного разума, — вне сомнений, он именно так и собирался поступить с Уиллом, когда делал своё предложение, — но такое действие рассредоточило бы его внимание. Также Уилл знает, что Ганнибал жаждет хотя бы немного заглянуть внутрь его разума, поэтому полная отрешённость — не вариант.
— Честно говоря, я считаю, что тебе было бы полезно попробовать роль сабмиссива, — произносит Ганнибал. Дыхание его совсем немного затруднено по сравнению с обычным состоянием. Он легко мог бы списать это на обвязку, если бы Уилл обратил внимание на этот факт. — Неважно, идёт ли речь о связывании, болевом воздействии или ролевой игре, когда ты подчиняешься, отдаёшься ей полностью, и тебя переполняют чувственные ощущения, беспокойство отступает, и этот опыт оказывает глубоко позитивное воздействие на душевное благополучие. Сабмиссивы часто описывают это состояние, будто бы они покидают свой собственный разум и погружаются в особое подпространство — сабспейс.
— Ну что ж, — бормочет Уилл. Он пропускает конец первой верёвки через кольцо и завязывает узлом. — Сообщите мне, доктор, когда подействует.
— Не стоит и говорить, — продолжает Ганнибал, словно пропуская реплику Уилла, — что роль доминирующего партнёра также имеет свои выгоды.
Уилл упирается рукой в грудь Ганнибала и толкает его навзничь. Он получает извращённое удовольствие, наблюдая, как тот неуклюже падает на кровать, не в состоянии справиться с равновесием собственного тела.
— Я не психотерапевт, но могу сказать, что этот опыт помогает мне проработать некоторые проблемные вопросы.
Ганнибал смотрит на него снизу вверх, сквозь ресницы, опасно сощурив глаза, хоть его лицо остаётся беспристрастным.
— Мне приятно это слышать, Уилл.
Уилл хмыкает. У него в распоряжении есть ещё три верёвки, уйма терпения и пока что слишком хладнокровный Ганнибал.
— Чтобы исполнять роль Верхнего, следует быть собранным и сосредоточенным. Необходимо быть предельно осторожным, чтобы экшн не вышел из-под контроля. Опытный Верхний может понять любой намёк своего сабмиссива, увидеть каждую его потребность. В этом плане ты исключительно хорош для этой роли.
— Лесть тебе не поможет. — Уилл сохраняет лёгкий игривый тон, пока расстёгивает брюки Ганнибала и резко дергает их вниз. Ганнибал приподнимает бёдра, стараясь помочь, насколько это вообще возможно в его позиции. Под брюками он одет в чёрные шёлковые боксёры, ткань обтягивает пах, делая явными первые признаки возбуждения.
Уилл оставляет бельё на месте — пока что. Ведёт ладонью вверх по внутренней стороне ноги Ганнибала, касание грубое, он захватывает и оттягивает волоски и мягкую, поддатливую кожу на бёдрах. Позволив себе минутное развлечение, Уилл изгибом ладони оглаживает член Ганнибала, проводит по нему вверх и вниз, перед тем как продолжить.
— Я никогда и не мечтал о попытке коснуться тебя таким образом, — говорит Ганнибал.
— Лишь потому, что я не раб своего эго, — отстреливается Уилл, оттягивая кольцо. Ганнибалу приходится запрокинуть голову, выставив напоказ напряжённые жилы на шее. Прежде чем наступит утро, Уилл планирует оставить на ней свою метку. Ему хотелось бы превратиться в муху на стене, когда Ганнибал будет объяснять Алане, откуда взялись все эти новые следы.
Ганнибал качает головой в молчаливом «Нет». Когда Уилл начинает работать со второй верёвкой, фиксируя её вокруг лодыжки Ганнибала, он бросает заинтересованный взгляд, а затем произносит:
— Традиционно, в практике шибари используют вываренную и обработанную длинную верёвку из пеньки. Она крепкая и выносливая, гораздо меньше скользит и обжигает по сравнению с другими материалами.
Вспышка порочного восторга заставляет Уилла ухмыльнуться и потянуть свободный конец, проверяя узел:
— Да, это правда, кокосовый джут не самый прочный, но он более чем годится для того, чтобы сотворить какую-то безупречно злобную гадость. — Уилл растягивает на губах это слово, смакуя его форму и звучание, и затем встречается взглядом с Ганнибалом. — В любом случае я не собираюсь тебя подвешивать. По крайней мере не в этот раз.
На этих словах Ганнибал изгибает бровь, словно сомневаясь в уверенности Уилла, что они ещё хоть единожды попадут в подобную ситуацию. Где-то на границе сознательной памяти Уилла плавает полустёртый обрывок сна. Ганнибал привязан к дереву, и верёвки затягиваются туже с каждой непреложной истиной, слетающей с его губ. Уилл сгибает руки, сжимает кулаки и делает резкий рывок.
— И не думайте, что я не увидел, как вы начали выстраивать свою цепочку рассуждений, доктор, — говорит Уилл. — Смею напомнить, что из нас двоих связаны именно вы, поэтому, может быть, это не самое удачное время, чтобы меня психоанализировать?
— Конечно, — шепчет Ганнибал. Его пальцы медленно, но бесполезно сгибаются в воздухе, и Уилл желает знать значение этого жеста, что именно сделал бы Ганнибал, если бы был свободен.
Но затем Ганнибал добавляет:
— Это твоё время.
Нет ничего особенного в тоне Ганнибала. Ни намёка на снисходительность. Ни осуждения, ни скрытой в глазах насмешки. Как ни крути, с каждым прошедшим днём Уилл учится читать Ганнибала немного легче. К тому же он учится понимать его. Что гораздо хуже. Опаснее.
Уилл знает, когда Ганнибал играет с ним. И знает, что Ганнибал ещё сам не представляет, как глубоко он просчитался.
Двигаясь быстро и уверенно, Уилл кладёт верёвку на бедро Ганнибала, скользит ей вверх, ближе к паху, делает виток вокруг, перехватывая джут из руки в руку. Ганнибал давит в себе стон, когда Уилл затягивает потуже, и тиснение выжигает тропинку на его коже. Колено поднято вверх и в сторону так, что нога сгибается пополам, а ступня подтягивается на уровень изгиба ягодицы. В текущем положении он открыт и доступен настолько, что Уилл искренне удивляется, как Ганнибал вообще допускает подобное; в этот момент внезапно что-то незримо меняется, в воздухе между ними пробегает искра.
Уилл тяжело сглатывает и продолжает создавать узор, нахлёстывая новые витки от бедра до колена так, чтобы укрепить обвязку. Глубоко внутри Уилла начинает пульсировать возбуждение, и это оказывается неожиданным. Конечно же, он не настолько слеп, чтобы не замечать сексуальной подоплёки собственных действий или списывать реакцию Ганнибала на специально продуманную стратегию в ходе эксперимента.
И всё же… Уилл не разрешал себе останавливаться на неопровержимой эротической стороне игры, в которую они играют друг с другом с момента его заключения. Он не может отрицать её, но в то же время никогда не ставил эту сторону их взаимоотношений во главу угла; и сейчас склонность Уилла избегать прямых разговоров расставляет перед ним ловушку, делая его удручающе неподготовленным.
Ганнибал перехватывает его вожделеющий взгляд. Желание Уилла, должно быть, настолько ярко отражается на его лице, как будто он высказал его вслух. Ганнибал опускает взгляд один раз, второй, а затем ненадолго прикрывает глаза, касаясь ресницами щёк. Когда он начинает говорить, в тембре голоса слышна легкая нотка вымученного смущения.
— Значит… значит, вот куда это нас привело?
Уилл видит его насквозь.
— Это ты поощрял меня быть честным со своими инстинктами.
Ганнибал облизывает губы, и Уилл следит за тем, как движется блестящий кончик его языка.
— Ты так близок к тому, чтобы реализовать свой потенциал. Я никогда не стал бы препятствовать этому.
С каждым словом его голос становится всё более напряжённым. Или наконец наступает эффект от связывания?
Усмехаясь, Уилл разматывает третью связку верёвок.
— Не стоит притворяться, что ты не желал этого с первого момента нашей встречи, — говорит он. Затем проводит концом верёвки вправо и влево по его сжавшимся губам, любуясь картинкой, которую представляет собой распластанный перед ним Ганнибал.
Почти обнажённый и полностью в распоряжении Уилла, какая восхитительная композиция. Побелевшая кожа, сдавленная между витками верёвки, покрывшиеся румянцем щёки, нарастающая эрекция, обтянутая тканью его боксёров.
— Реальность превзошла ожидания, как это часто бывает рядом с тобой, — говорит Ганнибал.
— Ты заблуждаешься, — отвечает Уилл, параллельно продевая верёвку через кольцо, затем возвращая Ганнибала в исходное положение на спину, — если считаешь, что когда-либо научишься предсказывать мои действия.
— Ты бесконечный источник сюрпризов. — Ганнибал произносит эти слова с таким неприкрытым голодным обожанием, что по коже Уилла ползут мурашки. — Я всего лишь смею со срывающимся дыханием ожидать раскрытия твоего замысла.
Уилл отрывисто смеётся:
— Как далеко зашёл твой замысел, да?
Он проводит рукой по несвязанной ноге Ганнибала, сохраняя лёгкость этого касания. Ощущать под своей ладонью мягкие завитки волос оказывается неожиданно приятно. Наблюдать за тем, как от прикосновений и щипков мышцы Ганнибала попеременно то расслабляются, то напрягаются.
— Казалось бы, это противоречит здравому смыслу, — продолжает он, протягивая верёвку под коленом Ганнибала, — но множество поз подходит для соития по чистой случайности.
Ганнибал делает резкий вдох.
— Я полагаю, это целиком и полностью зависит от цели, с которой начинают интересоваться искусством связывания семенава, — произносит он в медлительной задумчивости. Его черты лица смягчаются, взгляд — тёплый и манящий, губы приоткрыты почти что приглашающе. Уиллу хочется погрузить руки в разметавшиеся по постели шелковистые волосы и поцеловать эти припухшие губы.
Как он это воспримет? Находится ли Ганнибал действительно в изменённом состоянии сознания, так называемом опьянении от верёвок? Или же он только разыгрывает шоу, зная, чего стремится достичь Уилл? Уилл замечает, как уступает соблазну, погружая пальцы в волосы Ганнибала.
— Ты выглядел бы превосходно в подвесе.
Ганнибал подаётся на прикосновение, одобряюще потираясь щекой о руку Уилла.
— Может быть, в следующий раз.
— Как чрезвычайно быстро ты сменил пластинку, — говорит Уилл. Он охватывает лицо Ганнибала рукой, обрисовывая большим пальцем острую линию скул.
— Я хорошо приспосабливаюсь, — отвечает Ганнибал. — Кажется, точно так же, как и ты. Полагаю, ты приспосабливаешься гораздо легче, чем сам это осознаёшь.
— Хмм… — Уилл резко отклоняется назад, дёргает за конец верёвки, и ноги Ганнибала оказываются широко раскрыты. — Спорю, что в подвале у тебя есть масса забавных игрушек, — говорит он. Снова продевает верёвку в кольцо, поднимая ногу Ганнибала выше и подтягивает конец к петле вокруг его лодыжки. — Места, где ты подвешиваешь своих жертв, чтобы с них стекала кровь, а затем — для комфортного хранения. Крюки, верёвки и карабины… я уже вижу, как ты висишь там же, рядом с ними.
Опять же, он просто размышляет вслух, не ожидая подтверждения от Ганнибала. В отличие от Уилла, ложь Ганнибала — в бездействии и недомолвках. Чего Уилл точно не знает, так это где оканчивается правда и начинается обман, но в данный момент это совершенно неважно.
Поэтому, когда Ганнибал переводит дыхание и говорит: «Это будет первый раз, когда тело будет висеть там по собственному желанию», сердце Уилла подпрыгивает до самого горла, в два раза учащая свой стук. Верёвка скользит в его внезапно ослабевшей руке, позволяя ноге Ганнибала вернуться в более-менее естественную позу.
Так быть не должно. Уилл встряхивает головой, крепко хватает верёвку и туго натягивает её, перед тем как завязать конец вокруг лодыжки. Его руки ложатся на мягкую кожу внутренней стороны бёдер Ганнибала, закрадываются под линию его белья. Уилл поддевает ткань большим пальцем и делает небольшой рывок.
— Вы демонстрируете удивительное доверие ко мне сегодняшним вечером, доктор Лектер.
Ганнибал поворачивает голову вбок, спокойно его рассматривая:
— Разве ты это не заслужил?
И тут сердцебиение Уилла ускоряется опять, разгоняясь до невиданной скорости. В животе всё переворачивается вверх дном. Нелепо испытывать чувство вины за то, что он планирует сделать. Он слепо отгоняет сомнения куда подальше, а сам наклоняется над Ганнибалом, так что их губы практически соприкасаются. Они задевают друг друга, когда Уилл начинает говорить.
— В таком случае, — произносит он, игнорируя стук в собственной голове и неожиданное лёгкое головокружение. Он потирается о член Ганнибала, добиваясь, чтобы тот стал полностью твёрдым. — Позволь мне трахнуть тебя.
Ганнибал подаётся вверх, решительно прижимаясь губами к губам. Это почти поцелуй. Он смотрит Уиллу прямо в глаза.
— Я не буду тебе запрещать.
Уилл стонет, прикрывая глаза, и склоняет голову, чтобы поцеловать Ганнибала как следует. Его возбуждает то, как Ганнибал поддаётся поцелую, его мягкие распухшие губы, легко приоткрывающиеся перед ищущим языком Уилла. Это опасно. Куда опаснее, чем превратить Рэндалла в инсталляцию. Более опасно, чем разыграть смерть Фредди. Это не риск утратить жизнь или свободу. Здесь, с Ганнибалом, он рискует потерять нечто более важное.
Когда Уилл отстраняется, внутри разгорается чудовищный голод, которому он так долго пытался сопротивляться, и приходится осознать, что он уже упал, опромечиво ринулся в самую бездну. Не играет роли, что убийство Рэндалла было самозащитой, или что Фредди жива и здорова под бдительным наблюдением Джека. Ни один из этих фактов не спасёт Уилла. Он уже пропал.
На кровати рядом с Ганнибалом лежит пара ножниц; Уилл принёс их, чтобы разрезать верёвки в случае необходимости. Вместо этого, он поддевает одним лезвием ткань боксёров, дразняще проводя кончиком вдоль кожи, оставляя болезненно-красный царапающий след. Он оттягивает ткань, а затем аккуратно её разрезает. Ганнибал сохраняет спокойное, ровное дыхание, наблюдая за тем, как шёлк расползается с каждым разрезом, пока ошмётки не остаются лежать на кровати.
Уилл поднимается и на дрожащих ногах следует к прикроватной тумбочке. В этой аккуратной комнате всё расположено ровно на своих местах, поэтому он точно знает, где найти смазку и презервативы. Какая-то его часть до сих пор не верит, что это происходит на самом деле. Он так долго боролся против этого, запрещал себе воспринимать Ганнибала как сексуальный объект, что быть пойманным с поличным кажется поразительно нелепым.
Но всё происходит именно так, длинный и твёрдый член Ганнибала изгибается поверх живота, крайняя плоть соскальзывает, обнажая текущую смазкой головку. В этой позиции каждая складочка ануса заманчиво выставлена напоказ. Уилл не может игнорировать эффект, который это зрелище производит на него, на его сдерживаемую джинсами болезненно твёрдую эрекцию. В спешке избавляясь от одежды, он практически ломает застёжку, когда стягивает джинсы вместе с трусами. Джинсы путаются в обуви, и Уиллу приходится нагнуться, чтобы стянуть и оставить всё одной сплошной кучей на полу, прежде чем устроиться вновь между раскрытых ног Ганнибала.
Ганнибал шипит от прикосновения всё ещё холодной смазки на пальцах Уилла. Очень скоро станет горячо. Уилл успокаивает его ещё одним поцелуем, слепо исследуя тело своими пальцами. Он никогда не делал этого прежде, и Ганнибал должен знать это; впрочем, Ганнибал не высказывает возражений, когда Уилл находит искомое и погружает два пальца внутрь. Тело Ганнибала поддаётся пальцам Уилла так же легко и с такой же готовностью, как рот раскрывается для его поцелуев. Ганнибал позволяет себе низкий дрожащий стон, который проскакивает между их губами и тонет в груди Уилла.
Уилл толкается пальцами так глубоко, как только может, а затем медленно вытаскивает их назад. Невероятно возбуждает, как тело Ганнибала сжимается вокруг него плотно и чертовски горячо. С нетерпением Уилл освобождает руку, льёт ещё больше смазки на пальцы и на этот раз погружает внутрь сразу три. Ганнибал мычит, покусывая нижнюю губу Уилла, и при этом извивается, поднимает бёдра, как только ухитряется в подобном положении.
— Я сильно поврежу тебя? — выдыхает Уилл ему в губы. — Если трахну прямо сейчас?
Ганнибал отвечает ему едва заметным кивком.
— Ничего необратимого.
— Хорошо, — Уилл достаёт пальцы и отклоняется назад; одной рукой он берёт Ганнибала за бедро, другой — за верёвку, тянущуюся от лодыжки до спины, и переворачивает его на живот. В такой позиции его задница вскидывается вверх, спина изгибается длинной изящной линией, а лицо вжимается в простыни.
Уилл рассматривает открывшийся вид, разрывая упаковку презерватива и раскатывая его по собственному члену, затем распределяет смазку между ягодиц Ганнибала и двумя пальцами смазывает его изнутри. Член подёргивается в нетерпении, в то время как Ганнибал поворачивает голову набок, щекой на простынь, и оглядывается на Уилла со страстным и выжидающим выражением. Приглашение и вызов.
— Чёрт, — выстанывает Уилл, становясь на колени и пристраиваясь поближе к тому месту, где его пальцы проникают в Ганнибала. — Чёрт, я… — Он не может поверить, что делает это. Не может поверить, что Ганнибал позволяет это. Не делай этого, Уилл, не делай, не делай, — а затем его пальцы выскальзывают, и Уилл толкается вперёд, беспрепятственно проникая внутрь. — Ох, чёрт, Ганнибал.
Ганнибал выдает странный, приглушённый звук, и в этот момент Уилл осознаёт, что он обратился к нему по имени. Отдаёт все больше и больше себя, как будто бы непреднамеренно.
— Уилл, — произносит он хрипло, — не нужно нежничать со мной.
— Ох, — выдыхает Уилл, прижимаясь лицом к спине Ганнибала, красной и раздражённой от царапающего джута. Он хихикает и подцепляет пальцами виток вокруг запястий Ганнибала, придерживая верёвку как рычаг, когда толкается глубже. — Об этом тебе точно беспокоиться не стоит.
Уилл вообще сомневается, что он мог бы быть нежным, если бы захотел этого прямо сейчас. Тело Ганнибала принимает его так жадно, и Уилл отвечает тем же. Имеет Ганнибала жёстко, позволяя прорваться наружу всей своей злости и запутавшемуся отчаянию. Он ложится поверх спины Ганнибала, и джут царапает чувствительную кожу на груди и животе, в то время как широко раздвинутые ноги Ганнибала вбирают его в себя.
На лице Ганнибала отчетливо видно напряжение, но тем не менее он стонет от удовольствия, когда Уилл натягивает его на свой член. Уилл заводит руку вниз и обхватывает ею член Ганнибала, уже скользкий от преякулята, облегчающего движения. Он отдрачивает Ганнибалу быстро и сжимает его так туго и беспощадно, как верёвки, стягивающие его тело, а Ганнибал лишь умоляет о продолжении, действительно умоляет голосом, преисполненным отчаянной нужды. Он произносит имя Уилла с жаждущим, низким стоном, как будто его единственная потребность — иметь член Уилла внутри себя.
Конечно, Ганнибал всегда рассчитывал, что это случится между ними, думает Уилл, беспощадно вбиваясь в него, всё глубже и сильнее. Конечно, Ганнибал всегда надеялся, что они станут настолько глубоко связаны друг с другом, чтобы было невозможно разделить их на две личности снова. Уилл толкается глубоко, шлёпает пахом об задницу Ганнибала и сжимает зубы, почти готовый кончить.
Уилл рычит, когда выкручивает запястье, чтобы дотянуться большим пальцем до головки члена Ганнибала. И усмехается, когда Ганнибал кончает; от прикосновения Уилла его бёдра подпрыгивают, а член выскальзывает из влажного кулака. Конечно, это вовсе не так, как Ганнибал представлял это. Уилл проходится зубами по растянутой между верёвок коже на плече Ганнибала и впивается достаточно сильно, чтобы оставить острые красные вмятины в форме своей челюсти.
Он не останавливается, плотно сжимая член и запястья Ганнибала, трахая его глубоко и старательно, пережёвывая между зубов его кожу, пока на языке не появляется привкус меди. Уилл шокирован тем, что нечто настолько простое, что никогда не вызывало никаких ассоциаций с сексуальным удовольствием, сейчас возбуждает его до вспышек в голове и мурашек по позвоночнику. Он до красных следов сжимает задницу Ганнибала и кончает, содрогаясь на каждом рывке.
Ганнибал кажется очень мягким под весом Уилла. Наконец-то его мышцы больше не напряжены, уже свыкнувшиеся с позицией тела. Перед тем как встать, Уилл облизывает ещё разок искусанную багровую кожу. Он отстраняется от Ганнибала, снимает презерватив и бросает его в сторону, усмехаясь мысли, что при этом загрязняет безупречно чистую комнату.
Уилл ложится рядом с Ганнибалом и водит рукой по переплетению верёвок на его шее и плечах, гладит обвязку, спускающуюся по его рукам. Снова берёт ножницы, затем равнодушно нащупывает и разрезает узлы. Неважно, опыт это или старательное изучение предмета, но Ганнибал знает, что нужно двигаться медленно, позволяя мышцам постепенно расслабиться, чтобы избежать судороги.
Сначала кисти и руки ниже локтя, затем разминаются плечи по бокам. Потом следуют узлы, сдерживающие правое колено, а дальше — обвязка, сгибающая пополам его левую ногу. Пока Уилл снимает верёвки, его внимание привлекает раскрытый анус, блестяще влажный от смазки, и, недолго думая, он вставляет в него два пальца, поддерживаемый одобряющим стоном.
Ганнибал вжимается лицом в покрывало и толкается бёдрами назад, так что пальцы Уилла входят глубже. Уилл продолжает наощупь, исследуя его до тех пор, пока не чувствует уплотнение, при воздействии на которое тело Ганнибала сжимается и расслабляется вновь. Он садится, вытирает руку о простыни и переворачивает Ганнибала снова на спину; хочет видеть его лицо.
Уилл склоняется, чтобы снова затребовать рот Ганнибала и переплести свой скользкий язык с его языком. Он грубо запихивает пальцы назад и вновь находит это место, которое заставляет Ганнибала извиваться в верёвках, всё ещё крепко удерживающих его ноги по бокам, и выстанывать имя Уилла.
— Я собираюсь разобрать тебя на части, — рычит Уилл.
Ганнибал улыбается, и Уилл может почувствовать острое лезвие улыбки на своих губах.
— Не могу дождаться, — отвечает он.