Меланхолия

      Ненависть к себе вновь накатывает, подталкивая к черте, переступая через которую, не скоро возвращаешься к нормальной жизни. Грань между самоконтролем и самоистязанием слабеет и становится почти единым целым, симбиозом всего. Серость будней пожирает изнутри, а глаза слепит яркое весеннее солнце. Кровавые закаты сменяются смеющимися рассветами — день будто не знает, что будет растерзан голодными северными ветрами и вновь распишется кровью вдоль горизонта. Озябшие дома устали от звуков, света, пыли и просто хотят отдохнуть. Если закрыть глаза и присмотреться, то можно начать видеть это. Ветви деревьев стонут, словно самые истерзанные рабы, когда мимо пробегает свора ветров.       Я не слышу ни единого звука, лишь потому, что в моих наушниках играет очередная песня. По правую руку от меня идет Меланхолия. В древности её считали происками самого Дьявола, но мне удалось поладить с ними, и я уверен, что они никак не связаны. Наш безмолвный разговор заполняет улицу и каждого прохожего, посмотревшего на меня. Мы заходим в магазин, и я понимаю, что долго еще не смогу есть. Она легонько толкает меня к стендам с напитками и рука сама тянется к самому крепкому из всего. Мы оплачиваем бутылку воды и вновь идем гулять. Ветер пронизывает меня до самых костей, но я и не думал о том, чтобы застегнуться. Разве собака может застать тебя врасплох, если ты сам жаждешь укуса?       Кончики моих пальцев совсем леденеют, и мы идем домой. Я пропускаю Меланхолию вперед себя, и она скрывается в глубинах моей квартиры, но долго ее ждать никогда не приходится. Сняв пальто, она натягивает на себя свитер цвета дубовых листьев в осень и идет ставить чай. В это время я пытаюсь согреть руки под струей ледяной воды, но тщетно. Высушив руки, я присоединяюсь к чаепитию. Меланхолия никогда не ругалась, увидев мокрые руки, но взгляд её голубых глаз в такие моменты выдавал раздражение. Я не хотел расстраивать Меланхолию. Когда она разочаровывалась во мне, то сиюминутно хватала вещи и бежала из моего дома, прихватив с собой тепло и уют и забывая притворить дверь.       Из-за её дурной привычки сбегать, взмахнув волосами, серый комок шерсти, живущий в моей квартире, постоянно чихал и жалобно мяукал. Мы с Котом бывали на приеме у ветеринаров чаще, чем Меланхолия заваривала чай. Поверьте на слова, она очень любит чай. На одном из приемов нам сказали, что Кот не переживет еще одной простуды, но когда я сказал об этом Меланхолии, она вновь ушла, оставив дверь открытой. Так я потерял своего компаньона, которого нашел на одной из дождливых октябрьских улиц. Когда я хоронил безжизненные глаза Кота под землей, то почувствовал узкую ладонь на моем плече. Меланхолия помогла мне похоронить его в памяти.       Мы всегда сидели друг напротив друга и пили чай. Первое прикосновение к кружке казалось обжигающим, я старался как можно быстрее привыкнуть к этому ощущению и обнять кружку пальцами. Взглянув на Меланхолию, я мог увидеть такие же объятия тонких пальцев, сцепившихся в замок. Нашим любимым чаем всегда был черный. Мы не замечали смены фруктов и запахов, которые производители так упорно подкладывали в пакетики, но всегда чувствовали, на сколько черный этот чай. «Смотри, экзистенция в кружке» — вздыхала Меланхолия и я всегда восхищался тем, как искренне она говорила об этом, кажется, начиная видеть.       Иногда мы читали друг другу книги. Она любила научно-популярную литературу, а мне нравилась фантастика. Поэтому мы читали труды философов, психологов и математиков. Часто я не мог заснуть после услышанного — настолько крепка была экзистенция в наших кружках. Из последних сил мои разум пытался объяснить мне значение всего сущего. Как только мы приближались к разгадке, то тут же погружался в глубокий сон.       Открывая глаза, я чувствовал холодный уют, что всегда излучала Меланхолия, спавшая рядом. По утру её длинные темные волосы путались и оказывались повсюду. Меня раздражали локоны, забивающиеся в водосток, но я молчал и вытаскивал их, стараясь не задеть её. Собравшись с силами и выпив чай, я направлялся по своим делам, крепко сжимая её ладонь и стараясь не потерять Меланхолию в толпе.       С каждым днём мы были все ближе и роднее друг другу, пока она не сказала мне «я ухожу навсегда».