Завод имени Цехмистренко

Градусник за окном перестал показывать настоящую температуру с 1996 года, когда в городе Айсу, затерянном где-то в Сибири, настали аномальные холода. Славная тогда выдалась осень. Теперь все ориентировались по радио и телевизору. Им-то передавали верные значения, полученные от мелкой метеостанции. Отабек Алтын с тоской выслушал сообщение о минус тридцати. Спасибо, что хоть без ветра. Потом он перевел взгляд с окна на настенные часы. В запасе было всего двадцать минут. Из теплой и уютной квартиры выходить не хотелось, но у Отабека были важные дела. Квартира практически в центре Айсу досталась семье Отабека ещё во времена Союза. Все стены, даже в кухне, были увешаны коврами с народными казахскими мотивами. В комнатах стояла такая же старая мебель и старые книги. Если бы не телевизор и радио, можно было бы подумать, что они застряли в двадцатом веке. Зато комната самого Отабека была освобождена от чувства стилей его родителей: вместо ковров — плакаты с героями боевиков, бережно расставленные детали от мотоцикла и книжный шкаф, где вперемешку лежали учебники, классика казахской литературы и автомобильные журналы. Убирал свою комнату Отабек сам. Он не хотел, чтобы кто-то узнал об особенном ящике, запрятанном под его кроватью. В ящике хранилась старая фотография, вырезанная из журнала отца. На фотографии в невинной позе стояла хрупкая блондинка с маленькой грудью и короткими волосами. Алтыну было стыдно, но он не мог избавиться от неё. На то были причины, о которых он старался не думать. Закончив с температурой, Айсу FM переключилось на новости. Но ничего интересного не происходило: очередные сообщения о завалах, безработице, авариях и прочем. Хотелось переключиться на что-то другое, но выбора не было; радио ловило только эту волну. Иногда, правда, попадались «Радио Шансон» и «Радио Дача», но Отабеку было не интересно ни то, ни другое. — Сегодня особенный день, — после «увлекательнейших» новостей, сказал напоследок диктор. — Мэр нашего города наконец-то откроет завод имени Цехмистренко. По планам, это привлечет в город новую рабочую силу и повысит инфраструктуру... Потом пошли помехи и началась программа «Тоскливые мелодии», что, впрочем, было одним и тем же. Отабек выключил радио. Этот «особенный день» случался практически каждый год. Каждый год обещали открыть единственный существующий завод в Айсу. В девяностые из-за большого оттока людей завод закрыли. Потом там несколько лет обитали бомжи. С приходом нового мэра казалось, что всё изменится, но в итоге завод каждый год обещали открыть и каждый год забывали об этом. Закончив с раскидыванием вещей по шкафам, Отабек надел джентльменский набор сибиряка: термобелье, свитер, ещё один свитер, тёплые сапоги, перчатки и спортивный костюм с флагом Казахстана на плече, который подарила любимая бабушка. Напоследок Отабек положил в сумку пару шоколадных батончиков и коньки. На улице оказалось не так плохо, как говорилось по радио. Снег захрустел под кроссовками. Отабек быстро заглянул в гараж, чтобы проверить мотоцикл. Никто в здравом уме не стал бы лезть в гараж «Медведя Казахстана», но это уже вошло в привычку. На мотоцикл Отабек копил два года, подрабатывая на стройке в соседнем городе и помогая ремонтом. Живя в хрущёвке волей-неволей научишься всему. Жаль, что кататься на мотоцикле можно было лишь четыре месяца в году, в остальное же время бензин просто-напросто замерзал. Неподалеку на ветру заскрипела вывеска продуктового магазина «Сыктывкар». Протяжно завыли собаки. Им вторил мат забредшего внурь алкаша и ругательства хозяйки магазина. Редкие прохожие шли со скоростью человека на морозе, с трудом пробиваясь сквозь сугробы. Чужаку могло показаться, что город давно умер. По сути, так оно и было. Город Айсу располагался в Сибири. Где конкретно, не знали ни жители города, ни даже картографы. Если бы они вообще знали о существовании этого города, конечно. Единственным оплотом промышленности здесь был заброшенный завод имени Цехмистренко, производящий вешалки. Алтын торопливо шёл по дворам серых «коробок», пока не вышел к нужной ему хрущёвке. Как и ожидалось, возле подъезда стоял «гроза хулиганов», «Тигр Айсу», «Железный кулак», «Повреждения особой тяжести» и дальше по списку — Юрий Плисецкий. Не изменяя своим традициям, Юра был одет в любимый леопардовый костюм, купленный давным-давно на рынке «на вырост». Прошло несколько лет, а костюм всё ещё был ему велик. Юра стоял в боевой стойке: руки в карманах, на лице — выражение вселенской злобы. Но увидев Отабека, Юра улыбнулся. С самого детства Юра Плисецкий был лучшим и единственным другом Отабека. Несмотря на разницу в возрасте в два года, они прекрасно общались. Молчаливый «Медведь из Казахстана» и вспыльчивый «Тигр Айсу», как их звали в школе. Вместе они строили иглу, смотрели глупые сериалы на Первом, убегали далеко за город, чтобы узнать, есть ли что за горизонтом. Для Отабека Юра был всем. — Ты долго, — сказал Плисецкий. — Свинка скоро выйдет. Дверь открылась. Юра вновь стал грозой всего района, но вышедший был всего лишь старшеклассником из их школы. Старшеклассник, неудачно решивший сходить за сигаретами, рассеянно повернул голову в сторону Плисецкого. Не успела дверь закрыться, как старшеклассник буквально просочился обратно домой. Алтын выжидающе посмотрел на друга. — Один из долбоящеров, которые зовут меня девчонкой. Да не бил я его, — быстро добавил Плисецкий. — Просто пообещал, что оставлю его причиндалы отдельно от него. Отабек хмыкнул и заботливо стряхнул с макушки друга снег, стараясь подольше потрогать его светлые волосы. Плисецкий засмеялся и начал отпихивать руку Отабека. — Я сам могу, — сказал он. — Конечно. Только Отабеку и... ещё одному парню было разрешено так делать. Остальным не позволялось даже подходить ближе, чем на метр. По тайному опросу учащихся, Юра считался самой красивой девушкой в школе. Но для Плисецкого это было кошмаром с самого детства. В младшей школе Отабеку часто приходилось драться с умниками, называющими Юру девчонкой. А потом Плисецкий и сам начал вдарять шутникам, за что и получил репутацию хулигана. И, как назло, с возрастом он становился всё красивее. А удары его становились всё сильнее. — Он точно должен выйти, — сказал Плисецкий. — Я подслушал, у него билеты на завтра. До соседнего города ехать полдня, а потом ещё часа четыре до аэропорта. Как только выйдет, прессуем его, и эта свинья больше в наш город не возвращается. — Хорошо, Юра. Прошло несколько минут. Юра поёжился. — Что-то его долго нет, — сказал Плисецкий. — Посмотри, дома ли он вообще. Алтын кивнул и обошел дом. Как и ожидалось, Юри Кацуки обнаружился при попытке выбраться через окно второго этажа. Заметив Отабека, Юри замер. Семья Кацуки была местным достоянием Айсу. Прадед Юри, Ято Кацуки, во время Великой Отечественной попал в плен. Его сослали вместе с другими пленными в Сибирь, что было лучшей участью, чем тюрьма. Айсу практически весь был построен руками этих самых пленных. После Великой Отечественной Ято остался жить в городе. Через много лет внучка Ято выросла и нашла деда. А потом, после смерти деда, и вовсе переехала в город вместе со своим мужем. Они открыли своё дело под названием «онсен», но для айсувцев это была простая баня. Кацуки хотели, чтобы их сын поехал с ними, но Юри Кацуки, студент двадцати лет, предпочел остаться в Японии. И вот, месяц назад он впервые приехал навестить родителей. И тут начались проблемы. Проблема. «Проблема» была ещё одной кличкой Плисецкого, который сразу невзлюбил бедного японца. На это было несколько причин: похожесть имён, победа Юри на городской дискотеке (его стриптиз, по мнению голосующих, оказался намного лучше польки Плисецкого, хотя это было совершенно непонятно для Отабека). Было ещё кое-что, о чём Алтын предпочитал не думать. Об этом... не говорили. Но сплетничали на кухнях. О подозрительных шорохах, слишком долгих объятьях и тайных встречах. Отабеку было жаль Кацуки. Он старался по возможности отваживать Юру от японца. Поэтому он равнодушно отвернулся, делая вид, что не видит, как Кацуки прыгает в сугроб и быстро убегает за угол. К Юре Отабек вернулся с отсутствием новостей. — Вот чёрт. — Юрий поддел снег носком. — Проскользнул как-то. Наверное, когда я отходил. Ладно, главное, сегодня он здесь в последний раз. А потом всё будет как всегда. Ладно, дела сделаны. Давай в кино? — А как же тренировка? Яков возлагает на тебя большие надежды. — Ха. Я и так хорош. — Ты прекрасен. Но, по его мнению, ты можешь быть лучше. — О, — смутился Плисецкий. — Спасибо. Тогда на секунду ко мне зайдем, нужно коньки взять. Отабек вздохнул. Очень хотелось выругаться, но он рос тихим воспитанным мальчиком, даже на домбре играл. А то, что сейчас они на пару с Юрием наводят страх на весь город, это так, случайно получилось. Постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не сболтнуть лишнего. Сейчас он потерял бдительность. Надо держать себя в руках. Если Юра узнает об этом, то в лучшем случае прекратит общаться с Отабеком. Им пришлось пройти через школу. Каждую субботу школа устраивала субботник, на котором учащихся использовали как дешевую рабочую силу по разгребанию снега. Малышня была рада, им лишь бы на улице побегать. А вот старшие завели расписание: полкласса ходит в одну субботу, полкласса — в другую. За забором слышались крики, смех и тихие маты. Вдруг Юра остановился. Причина обнаружилась быстро: руководил сегодняшним субботником Виктор Никифоров. Гордость школы, города и, определенно, России. Если бы Россия знала о Айсу, конечно же. Виктору было двадцать три, он был молод, горяч и очарователен, по мнению женской части города. Особенно был примечателен тот факт, что он единственный не уехал из города после выпуска. А даже поступил в местный техникум, вернулся и остался в школе, помогая вести физкультуру. — Погоди, — бросил Юра и поспешил на территорию школы. Отабек мрачно поплелся следом. Как по волшебству, Юрий Плисецкий превратился в милого мальчика Юру. Виктор и Юра жили на одной лестничной клетке, часто Виктора оставляли приглядывать за маленьким Плисецким. Все плохие воспоминания Алтына были связаны именно с ним: то, как Юра, позабыв о своем друге, бежит к Виктору, стоит тому лишь показаться на горизонте. Как и тогда, так и сейчас. — Хотите присоединиться? — весело спросил Виктор. — Не в этом веке, — Юра показал язык. Отабека Виктор удостоил лишь кивком. А ведь именно из-за Виктора бедняга Кацуки обрек себя на месяц прессинга. Никифоров заинтересовался Кацуки после той дискотеки, и они быстро сдружились. Так, по крайней мере, многие думали. Но иногда Отабек слышал, как кто-то видел, что они целовались. Конечно же, он старался, чтобы эти сплетни не достигали ушей Юры. Было больно смотреть на то, как общались Виктор и Юра. Будто у них был свой маленький мирок. Алтын постарался отвлечь своё внимание, благо рядом пыхтел с лопатой его одноклассник, Жора Попович. На лбу Жоры виднелась шишка. — Ты как? — спросил Отабек, показав пальцем на лоб Поповича. — Да ничего. На этот раз даже не в полную силу, — бодро ответил Жора. — Вот увидишь, я завоюю её сердце. — Даже если она кидает в тебя льдиной? — Конечно! — с жаром ответил Жора. — Кстати, — он достал из кармана клочки бумаги. — Наша театральная студия ставит. Приходи. Я буду играть ведьму. — Надо же, — сказал Отабек. — Мне такое платье подобрали, ты не представляешь. Я даже грим примерный набросал, зайдешь как-нибудь, покажу. Это будет превосходно! К большому сожалению театральной студии «Маски», Жора был гримером. Во время представлений зрители старались не смотреть на лица актёров. — Кстати, слышал про Цехмистренко? — поинтересовался Попович. — На этот раз они окончательно его открыть решили. — Они окончательно решают открыть его каждый год. — Может, на этот раз всё будет. Я вот был бы рад, больше людей — больше зрителей. Чья-то рука легла на плечо Алтына. Он обернулся. Это была Мила Бабичева, его с Жорой одноклассница. Интересно, и как только она выдерживала мороз в этой её, хотя и стильной, но в с виду прохладной куртке. Какие-то женские штучки, определённо. — Привет, Отабек, — проворковала Мила. — Не ожидала тебя сегодня увидеть. — У нас были важные дела, — сказал Отабек, ничуть не соврав. Для Юры это действительно было важное дело. А для Отабека важно всё то, что важно Юре. — Моя бригада уже закончила. Хочешь, прогуляемся? — предложила Мила. Но прежде чем Отабек успел ответить, между ним и Милой влез Плисецкий. — Отвали от него, ведьма, — Юра высунул язык. Мила недовольно хмыкнула. — Мы пойдем, — быстро сказал Отабек, пока эти двое снова не подрались. — Прости, сегодня я с ним. Мила обижено надула губы и отвернулась. Друзья вышли с территории школы, не забыв запульнуть в завуча пару снежков. Пока они шли, Плисецкий пересказывал свой диалог с Виктором, а Отабек вежливо кивал. — Он сказал, что хочет попрощаться со свинкой, — скривился Юра. — Но зато, знаешь, мне кажется, он не очень расстроен его отъездом. — Это хорошо, — согласился Алтын. — А ещё я слышал, что учителя хотят организовать нам экскурсию в Питер. И, кстати, биолог заболел, а еще... Бека, ты меня слушаешь? — Да, прости. — Ты странный какой-то. Больше, чем обычно. Что-то случилось? Отабек Алтын серьезно задумался. Очень хотелось сказать: «Кажется, я испытываю к тебе чувство влюбленности, хотя ты и ненавидишь, когда к тебе обращаются как к девчонке, и ты не поймешь, поэтому мне больно, а ещё мне не нравится, что тебе нравится Виктор». Но сдержался и ограничился простым: «Нет» — и они пошли дальше. Отабек решил остаться на улице, пока Юра собирал вещи дома. Он смотрел на далёкий силуэт здания завода, ни о чём не думая. Плисецкий вернулся со спортивной сумкой. — Быстрее начнём — быстрее попадём домой. Потом ко мне зайдёшь, дедушка наготовил пирожков, мы уже не справляемся. Ледовый дворец был одним из грандиозных проектов предыдущего мэра. Но из-за проблем с материалами, строителями и жизнью в Сибири дворец так и не был окончательно достроен, целыми были лишь каток, пара залов и раздевалка. Пока Яков Фельцман, бывший фигурист и старая гордость Айсу, не взялся самолично управлять комплексом. На свои сбережения он закупил инвентарь, починил проводку. Даже нашел нескольких инструкторов. Его жена, Лилия, заведовала секцией балета. Плисецкого дедушка отдал в секцию на коньки, и это повлекло за собой новую волну шуток, пока Отабек не воткнул нескольких особо ретивых в снег. Алтын, конечно же, пошел следом за Плисецким и одновременно ходил на дзюдо. Пока Яков был в деловой поездке, Ледовым заведовал Виктор. Однако у Юры, как у многообещающего ученика, были запасные ключи. Но, что странно, сегодня раздевалка почему-то была открыта. — Наверное, Попович забыл, — буркнул Юра. — Он же в прошлый раз последний выходил. Ему попадет. — Не больше, чем обычно, — заметил Алтын. Но не успели друзья даже расстегнуть сумки, как послышался шум. Отабек вышел вперед, готовясь к драке. Воровать в Ледовом можно было только инвентарь, но кому вообще будет интересно это делать? То, что он увидел, было совершенно неожиданно: на льду катался Юри Кацуки. Алтын едва успел зажать любопытному Плисецкому рот. Красноречивое яростное мычание чуть было не выдало их. Но потом случилось ещё более странное: на лёд вышел Никифоров. И когда только успел? — Откуда они здесь? — спросил Юра. — Наверное, Виктор дал Кацуки ключи. Поэтому раздевалка и была открыта. — Какого черта?! Что они вообще здесь забыли? Отабек прижал палец к губам, призывая к полной тишине. Ему пришлось сжать Юру в объятьях, чтобы тот ненароком не вырвался. Можно было бы даже насладиться моментом, но между Никифоровым и Кацуки происходило что-то странное. — У тебя красиво получается, — сказал Виктор. С Кацуки он общался на английском, но Отабек понимал его. Спасибо учителю английского, за глаза прозванного Жоп-Жопом. Юри зарделся. — Я лишь любитель. В детстве отдали в секцию, вот и... — Он промолчал. — Спасибо, что разрешил сюда прийти. — У меня есть для тебя сюрприз, — сказал Виктор. — Помнишь, мы говорили о том, чтобы поехать вместе. Так вот... Отабек разглядел, как Виктор показал Юри какие-то бумаги. — Я думал, ты шутил, — восторженно сказал Юри. — Яков, конечно, будет ругаться, но это можно стерпеть, — сказал Виктор, сверкнув своей обворожительной улыбкой. — Покажешь мне Токио. Я про него только читал. Виктор притянул Юри к себе и поцеловал. Отабек ничего не почувствовал, он знал об этом. А вот Юру, казалось, вот-вот вырвет. — Мерзость, — прошептал он. — Эта чертова свинья, как они... И, к ужасу, Юра всхлипнул. Достаточно. Отабека перестало заботить, заметят их или нет. Он схватил друга за локоть и потащил за собой. — Эй, ты! — Юрий начал брыкаться, но Отабек умел пользоваться своей силой, когда надо было. Он вёл вяло упирающегося Плисецкого по дороге, давно знакомой им обоим. Подальше от Виктора, от Ледового, от этого города. Дорога быстро кончилась, начался лес. Через деревья вела тропинка, к замёрзшему озеру. В Айсу была красивая легенда, мол, в этом озере утопились возлюбленные из-за того, что никто не мог их понять. Но для детей это был просто замёрзший лёд. Отабек наконец-то отпустил Юру. — Бека, придурок, ты издеваешься? — яростно спросил Юрий, но быстро осознал нелепость своих слов. — Ладно, забудь. Если это всё, то я пошел домой. — Здесь тоже неплохо, — сказал Отабек. — Яков будет злиться, если ты не позанимаешься. — К черту Якова, — зло ответил Юрий и сел в сугроб, скрестив руки. — И что ты собираешься делать? Отабек ступил на лёд. Жаль, он не успел прихватить сумку с коньками, когда они убегали из Ледового. Но так тоже неплохо. — Юра, — тихо сказал Отабек. — Ты идёшь со мной или нет? Плисецкий недовольно подошёл к нему. Алтын разбежался и заскользил по льду. Было непривычно без коньков, да и лёд был неровный, приходилось напрягаться, чтобы не упасть. Обернувшись, Отабек заметил, как Юра мрачно покатился следом. У Отабека родилась идея. Он приблизился к берегу, зачерпнул горсть снега, придал ему форму шара и кинул получившийся снежок в Плисецкого. — Эй! — крикнул Юра. Отабек отвернулся, чтобы слепить ещё один снежок. Но вдруг в спину его что-то ударило. Плисецкий самодовольно стоял неподалеку, держа в руках ещё несколько снежков, которые сразу же метко запустил в Отабека. — Ты победил, — Алтын примирительно поднял руки. Юра расслабленно плюхнулся в сугроб, раскинул руки, и начал ловить ртом снежинки. Отабек прилёг рядом. Оба молчали. — Надо же, — наконец-то сказал Юра. — Я должен был догадаться. — Нет, не должен был. — Ты знал об этом? — Слухи. — Как такое вообще возможно? — с болью спросил Плисецкий. — То есть, я видел... такое. И дедушка пытался рассказать. А, черт! — ругнулся Плисецкий. — Что будет, если в городе узнают. — Расстроятся. Но Айсу уже давно смирился с вымиранием, парой больше, парой меньше. — Спасибо, кстати, — смущенно сказал Юра. — Если бы не ты, я бы натворил глупостей. Ты всегда спасаешь меня от глупостей. Наверное, во всём был виноват холод, но Отабек решил спросить: — Виктор настолько сильно тебе нравится? — Он мне как старший брат. — Не только. — Отабек промолчал. Надо было подбирать слова так, чтобы не схлопотать по лицу. Но это не было сильной его стороной. Жаль, но свои чувства он мог показать только на катке. — Ты о чем? — В... романтическом плане. Плисецкий расхохотался. — Бека... ты... такой... придурок... — сквозь слёзы выговаривал он. Алтыну стало неловко. — Подожди, — сказал Юра. — Ты поэтому так кривился, когда я с Виктором разговаривал? Ты думал, я его... тебе было противно? — Нет. Я ревновал. — Такое ощущение, что ты в меня влюбился, — весело сказал Юра. — Да. Стало очень-очень тихо. Эти слова вырвались непроизвольно, хотя Алтын надеялся, что Юра никогда об этом не узнает. Что за день. Успокаивало только то, что сегодня была третья неделя четного месяца, а значит, ходил автобус до больницы. Прошло несколько минут, а печень Отабека до сих пор была цела. Хороший знак. Наконец, Юра сказал: — Я ведь парень. Ты ведь это понимаешь, да? У меня хоть и такая внешность, но... — Знаю. — На тебя запала Мила. — Она хороший человек. Но нравишься мне ты. — И давно ты... такой? — Не знаю. Просто в один момент понял, что смотрю на тебя больше, чем на девушек. Плисецкий тяжело вздохнул. — Я хочу тебя ударить, — сказал он. — Зачем ты это сказал? Я ведь думал, что сегодня просто попугаю свинку и потусуюсь с тобой. А теперь... Другому я бы сломал челюсть. Но ведь это ты. Я не знаю, что мне чувствовать. Ненавижу тебя. — Прости. Оба промолчали. — И что нам теперь делать? — тихо спросил Плисецкий. — Сейчас нам надо вернуться обратно и проводить Кацуки и Виктора. Не злись, им действительно будет приятно. Потом я помогу тебе съесть пирожки. И отдам наконец-то тетради по биологии. А потом... я буду ждать твоего ответа столько, сколько тебе понадобится. — Звучит неплохо. Отабеку казалось, что Юра хотел сказать что-то ещё. Было тихо. Шелестели деревья. Оба пытались обдумать то, что произошло. Что им делать дальше. Где-то там, в городе, был Ледовый дворец, Виктор, проблемы, диктор с Айсу FM и сложности жизни. Но сейчас были только они двое. Что-то действительно изменилось в этот «особенный день». Они встали. Отабек на автомате начал отряхивать Юру от снега. Мороз, наверное, ударил в голову, или это день такой, но оба синхронно посмотрели друг на друга. — Я... могу попробовать, — сказал Юра. — Ничего не обещаю. — Да. — И я делаю это только потому, что это ты. — Спасибо. — Если случайно ударю... — Ничего. Плисецкий закрыл глаза. От волнения он дрожал. Или это всё тот же проклятый мороз? Отабеку тоже пришлось взять себя в руки. Он чмокнул Юру в щеку и быстро отстранился. Смущенный Плисецкий растерянно посмотрел на Отабека. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал и обнял Алтына. — Мне просто холодно, — тихо сказал Юра. Отабек не знал, что ответить. Было слишком много мыслей. Что-то определенно произошло сегодня в тихом городе Айсу, затерянном где-то в Сибири. Вдалеке повалил дым, уходящий в небо. — Надо же, — отрешенно сказал Отабек. — Всё-таки запустили.