Солнце на двоих

Ее звонкий мелодичный голос разливался по дому невидимыми теплыми волнами. Ишшин смотрел на пританцовывающую на кухне жену, что-то рассказывающую о своей новой работе, и щурился от удовольствия. В доме все было хорошо: уютно, тепло и радостно. Ничто не могло нарушить покой обычного воскресного дня. — Может, Урю переберется к нам на время? — вдруг проскользнуло в речи Масаки, и бывший шинигами подскочил на месте. Он с неверием посмотрел на жену. Предложение ее было не то, что бы неожиданным, но и не самым приятным для Ишшина. После того, как мать маленького Урю умерла после тяжелой болезни, мальчик стал чаще появляться в доме Куросаки. И, как казалось Ишшину, он весь пошел в отца. Скрытный, немного угрюмый, молчаливый и совершенно не умеющий играть. Юный Исида был словно отражением неугомонного Ичиго, такого же солнечно-рыжего, как и его мать. И когда плюс и минус, Урю и Ичиго, сталкивались, в доме словно вспыхивал пожар. Безуспешные попытки Ичиго развеселить и вовлечь юного Исиду в игры заканчивались в основном неудачей. — А вот и они, — не дожидаясь ответа Ишшина, Масаки, углядевшая подходящих к дому отца и сына, пробежала к двери и распахнула ее навстречу гостям. Послышались радостные приветствия женщины, скупые и четкие ответные слова Рюкена. Ишшин, еще не оправившйся от предложения жены, поднялся и медленным кивком поприветствовал Рюкена, и перевел взгляд на мальчика. Урю стоял за своим отцом, опустив глаза в пол. Он не пытался двинуться с места, или заговорить со взрослыми. Он был словно где-то в другом мире. — Я поднимусь, позову Ичиго, — промолвил мужчина, решив оставить двух давних друзей наедине. — Урю, может ты… — мальчик, не отвечая, побрел вверх по лестнице. — Чаю? — предложила Масаки, не переставая тепло улыбаться. Рюкен кивнул и невольно улыбнулся в ответ. В этом доме ему всегда было тепло. — Готовишься к командировке? — решила первой начать беседу Масаки, когда чашка, наполненная темным, горячим чаем оказалась в руках мужчины. Рюкен кивнул, не отрывая взгляда от своего темного отражения в напитке. — Извини, что так приходится поступать с Урю… Но то, что случилось с Катагари… — Я понимаю, — прервала его Масаки. Всего три месяца прошло. Неизмеримо мало для разума девятилетнего мальчика, который только-только начал отходить от смерти обожаемого деда. — Он слишком чувствителен, — покачал головой Рюкен и отхлебнул чай. Спешный глоток обжег горло. — Ты слишком к нему строг, — покачала головой Масаки. — Он всего лишь ребенок… — Поэтому то я и прошу тебя об этой услуге. Ты можешь заменить ему мать, согреть его и вернуть к нормальной жизни за те два месяца, что я буду в командировке. Масаки от таких слов немного нервно засмеялась. — Ох, не переоцениваешь ли ты меня, Рюкен Исида? — протянула она, на что мужчина покачал головой. — Совсем не переоцениваю. Я знаю, какая ты… знаю, что твой свет может разрушить любую тьму. Женщина вдруг опустила глаза, села за стол напротив Рюкена. — Знаешь же, нет во мне этого больше. В тот же день, когда беда пришла… — почти прошептала она, сжав кулак. Тьму больше не разрезали ее стрелы. С того самого дня, когда она едва не стала жертвой смертоносного пустого. Клинок молоденькой шинигами спас Масаки тогда у реки. — Я не про силу, — промолвил в ответ Рюкен. — Я про твое сердце. — О чем секретничаете? — разбавил и разрушил их тихую беседу громовой голос Ишшина. Мужчина уселся рядом с женой и внимательно посмотрел на Рюкена. Тот взгляд выдержал, и когда Ишшин, что-то пробубнив себе под нос, поднялся за чаем, произнес: — Чемодан с вещами принесут позже. Мой самолет через два часа, поэтому и у вас я надолго не задержусь, — отчеканил он, а затем, понизив голос, добавил. — Масаки, пригляди за моим сыном и в плане силы… Я понимаю, — тотчас пресек он вопрос женщины. — Просто не дай ему натворить бед. — Да куда ему, — хмыкнул Ишшин. — Зря только переживаешь. После такого, думаешь, он сможет что-то делать? Рюкен непонимающе взглянул на бывшего шинигами, на что тот закатил глаза. — И тебя еще отправляют по рекомендации? Ты не видишь связи? — пробасил Куросаки. — Что-то произошло той ночью. Что-то, что повлияло на вас, — он по очереди указал на Масаки и Рюкена. Женщина словно сжалась под его взглядом. Будто чувствовала себя виноватой за то, что произошло с Катагари. Ее бледное, измученное лицо надолго отпечаталось в памяти обессилевшей квинси. — Ох, лучше бы эти силы забрали меня, — прошептала Масаки едва слышно. — Не говори так! — хором выкрикнули чуткие на слух мужчины. Женщина вздрогнула от этого восклицания. А потом снова тихо улыбнулась. — Может, это и было что-то общее, а может и нет, — наконец уклончиво ответил на реплику Ишшина квинси. — Но Урю квинси. С ним все было в порядке… Наручные часы Рюкена тихо пискнули. Мужчина поднялся на ноги, поклонился учтиво хозяйке дома, благодаря за угощение. — Уже уходишь? — с едва слышимой печалью в голосе промолвила Масаки. Старший Исида вздохнул, посмотрел на подругу детства. Как же тяжело ему было отрывать взгляд от ее прекрасных рыжих волос, от глаз, переливающихся на свету, словно чистейший янтарь. От мысли, что именно он в ту роковую ночь не уберег свое солнце от бессмысленного, опасного поступка, Рюкен невольно сжал кулаки. — Да, — наконец выдавил он, а затем, не удержался и задал так давно мучивший его вопрос. — Ты еще чувствуешь его в себе? — мужчина положил руку на сердце. Масаки неуверенно повела плечами и взглянула на стоящего позади Ишшина. — Мы разделили его, — ответил за нее бывший шинигами. — Я, Масаки и Ичиго. Рюкен вздрогнул, услышав имя младшего Куросаки. — Ичиго? — переспросил он, и получил утвердительный кивок в ответ. — Я на самом деле даже не знаю, осталось ли во мне хоть что-то от того монстра, ибо с тех пор, как пропала сила, я даже себя не могу почувствовать, — вздохнула печально Масаки, и Ишшин, не смея даже думать о том, чтобы его рыжее солнце грустило, приобнял жену за плечи и коснулся губами макушки. Рюкен молча вышел на улицу. Руки его подрагивали от увиденного и услышанного. Он боялся за сына, он не мог простить себе своей ошибки, не мог смирится с потерями. Время забирало у него все, медленно, постепенно… Стоило лишь мужчине забыть свою суть, попытаться стать нормальным человеком, как Судьба вмешивалась в его жизнь, сменяя белое на черное. Так продолжалось уже давно, и мужчина мог лишь мечтать о свете, который развеет тьму. — Подожди, — окликнул его звонкий голос. Мужчина обернулся, и тут же оказался в крепких объятиях Масаки. Опешивший мужчина слегка одной рукой приобнял женщину в ответ, не смея даже пошевелиться. Он смотрел на рыжую, позолоченную солнечным светом макушку, вдыхал нежный запах ее волос. — Все будет хорошо, — мягким и спокойным голосом произнесла она. И Рюкен понял. Все действительно будет хорошо. Ибо солнце могло разогнать тьму.