Лекарство от кошмара

- Flashback - Боль. Чувство всепоглощающей боли ударило по оголенным нервам, когда я очнулась на ледяных плитах темницы. Она словно выворачивала меня наизнанку и разрывала на части, чтобы в ту же секунду собрать снова и повторить эту пытку бесконечное количество раз. Сначала боль перекрывала даже холод, который цепкими пальцами пробирался под ткань моей порванной и пропитанной собственной кровью холщовой рубашки. Но продолжалось это не долго: смешавшись в единый коктейль, они заставляли меня молить о смерти, однако жизнь слишком жестока, чтобы делать такие поблажки. Позже, когда я начала привыкать к этому «букету ощущений», если к такому вообще можно привыкнуть, появилось чувство опустошенности, будто здесь было только тело, изломанная и истерзанная оболочка без души, ведь для ангела, крылья – это часть ее. А они безжалостно вырвали их, бросив «оставшееся» подыхать на холодном полу темницы. Как видите, у меня даже умереть нормально не получилось. И все ради чего? Ради корысти и денег, алчность всегда была свойственна людям, вот только настолько далеко они не заходили еще ни разу. - End Flashback - Просыпаюсь с криком, в который раз; рывком сажусь на кровати, все тело бьет в судорогах, а мозг отказывается воспринимать реальность. Конечно, я все еще там; плевать, что прошло уже восемь лет; я все еще там: на потрескавшихся каменных плитах маленькой комнатушки, больше напоминающей склеп, и отдающих тем самым могильным холодом; я все еще там: корчусь от боли в луже собственной крови, текущей из двух разодранных ран на спине – все, что осталось от крыльев, от моей души, от меня. Мне уже семнадцать, а кошмары – мои постоянные ночные гости. Я ненавижу ночь, ведь каждый раз сны возвращают меня в то страшное отвратительное место. И как бы малодушно это не звучало, мне жаль, что я не умерла тогда. Кажется, я больше не выдержу этого: с каждым разом сновидения становятся все реальней, а мне все сложнее убеждать себя в их иллюзорности. Забрезжил рассвет, начинается очередной серый день, один из череды таких же прошедших, и, наверняка, подобных ему будущих. В последнее время мысль о покое становится все более навязчивой, ведь я слишком долго мечтаю об этом, плевать, что будет потом, и я, наконец, решаюсь. Самым наилучшим вариантом был обрыв: высокий, километра под два, с зияющей черной пастью и рваным скалистым краем. Быстро и почти безболезненно, хватит с меня страданий. Захожу напоследок в ванную, из зеркала на меня смотрит невысокая девушка с уставшими карими глазами, чуть смугловатой кожей и длинными темными волосами, если уж умирать, так красиво, хотя мне уже без разницы, но все-таки что-то внутри решило взбунтоваться. Может на всех так последний день влияет? Откапываю в шкафу черные футболку и шорты, другие цвета в моем гардеробе отсутствуют, и с чувством мрачного удовлетворения, разливающимся в груди, направляюсь к пункту назначения. На дом даже не оглядываюсь. Зачем? Иду неторопливо, даже нарочито медленно, в животе, в бешеном темпе вальса кружатся бабочки, в голове мелькает мысль, что обычно себя так перед свиданием чувствуют, кажется, крыша у меня едет окончательно. До обрыва остаётся чуть меньше километра, как вдруг до меня доносится стон, до ужаса похожий на мой собственный из каждодневных кошмаров, с тем же мучением, болью, и одновременно жаждой жизни, надо же, а ведь тогда я тоже изо всех сил боролась за нее, и что в итоге? Вот, иду расставаться с ней «по-английски». На минуту меня даже охватывает чувство презрения к себе, но решение уже принято, над ним я много и подолгу думала на протяжении всех восьми лет, а это лишь минутное помутнение, угрызение совести. Из раздумий меня выводит второй такой стон, и взвесив все «за» и «против», пару раз прокляв свою природную ангельскую доброту, я решаю, что обрыв с места уж точно не сдвинется, а вот умирать с грузом на душе я не намерена, и сменив траекторию иду на поиски его источника. Обнаруживается он в лесу, начинающемся недалеко от этого самого обрыва, но неладное я чувствую сразу. После потери крыльев, приходилось как-то выживать, поэтому дар природной магии я развила до максимума. Причину своего беспокойства я понимаю, зайдя в лес: на поляне, тяжелораненый, судя по всему ангельским клинком, иначе, поврежденные ткани уже регенерировали бы, лежит демон. И, надо заметить, красивый, напомнил мне главного героя из «Final Fantasy XV». Еще раз покостерив себя за излишнюю доброту, я приблизилась, вконец убеждаюсь в том, что без моей помощи его шансы выжить стремятся к нулю, а потом его и достигают, кастую заклятие сна и телепорт, попутно ставя на него «невидимку», чтобы имперские не заметили, а то суют свой длинный нос куда ни попадя. Вот только странно, что исчезновение больше дюжины ангелов восемь лет назад, они благополучно прозевали. Оказавшись, наконец, дома и подлатав рану демона, я задумываюсь о предстоящей ночи. Не очнется он до завтра точно, а «наслаждаться» очередным кошмаром в мои планы не входит, так что самым разумным и оптимальным решением становится - не спать. Время постепенно приближается к вечеру, и вот, последние лучи солнца скользят по полу и, наконец, исчезают совсем. Заварив себе огромную кружку черного кофе, и устроившись с ней в кресле, я погружаюсь в раздумья. Странно, но несмотря на то, что я нахожусь в одной комнате с представителем расы темных, чувствую себя абсолютно спокойно, даже умиротворенно как-то. Шрамы на спине простреливает болью, кажется, я израсходовала слишком много магии, чтобы залечить рану этого демона, все-таки ангельский клинок – это вам не шутки, им даже высших убить можно. Так сильно они не болели уже давно, с тех самых пор, как я научилась хоть мало-мальски пользоваться магией и накладывать фоновое обезболивающее заклинание. А боль все усиливается, впиваясь своими острыми шипами прямо под кожу. Кое-как приведя тело в положение весьма близкое к вертикальному, я по стеночке, шатаясь, иду на кухню за обыкновенным обезболивающим, так все же лучше, чем совсем ничего. Успокаивает меня лишь то, что завтра это прекратится; навсегда прекратится. Просидев на кухне до утра, я настолько ухожу в себя, что не замечаю, как на ее пороге появляется вчерашний гость, с интересом меня разглядывающий. Первыми, на что я обращаю свое внимание, это его глаза: обсидиановые, до ужаса глубокие, и до невозможности красивые. Да, залипаю я на них конкретно. Из состояния близкого к коме меня выводит слово, сказанное чуть хрипловатым после сна, но бархатным и обволакивающим голосом. - Спасибо. - Что? - мой голос звучит как-то сипло. Мне послышалось или он действительно это произнес? Демон. Сказал. Мне. Спасибо? Такими темпами я и до самоубийства не доживу, как меня инфаркт прямо сейчас хватит. За то время, пока мой мозг пытается осмыслить это одно нехитрое слово, он успевает подойти и дотронуться рукой до моего лба. - Ты в порядке? Электрическим разрядом меня прошибает с головы до пяток. С уверенностью могу заявить, что до вечера уж точно не доживу. Видимо, я слишком долго не реагировала на происходящее, что заставило его проверить, слышу ли я его вообще. Вернув себе способность связно мыслить, я кое-как выдавливаю невразумительное « В полном ». Да еще и с такой интонацией умирающего лебедя, что он только подозрительно поднимает бровь, но уже через секунду его губы изгибаются в усмешке. - Что, настолько красивый? – его радужка на миг сверкает красным. После этих слов, рассудок ко мне возвращается окончательно, ровно настолько, чтобы съязвить ему в ответ. - Да, вот только, увы, не в моем вкусе, - развожу я руками с притворным сожалением. Наверное, все же не стоило. Его глаза расширяются до размера пятирублевых монет. Что? До этого я производила впечатление настолько жалкое, что эта фраза оказывается ударом под дых? Отходит он только минуты две спустя. - У тебя такой вид был, что я уж было подумал, что ты умирать собираешься, - он улыбается. «Ты даже не представляешь насколько прав» - проносится в моих мыслях. Но изменять своему решению я не собираюсь, и плевать на всякие там обсидиановые глаза. Хотя кому я вру, не плевать ни в коем разе. Вот только на что это влияет? Я ведь и не увижу его больше, да и кто будет общаться с изгоем? Ангел без крыльев, такое бывает вообще? Как видите, да. А ведь это был первый взгляд за многие годы, в котором не было даже намека на презрение или отвращение. Не хочу, чтобы он смотрел на меня так. - Что я могу для тебя сделать? - Спаси меня, - чуть не срывается с моих губ, но я вовремя прикусываю язык. Не хватало еще других своими проблемами обременять. Слишком многого захотела. – Мне ничего не нужно. Нееет, так не пойдет, - тянет он. – Не скажешь мне хотя бы одно свое желание, и я за тобой всю оставшуюся жизнь по пятам ходить буду. Черт. Вот ведь привязался, он ведь мне и умереть спокойно не даст. Что такого я могу загадать? И тут меня осеняет. Крылья. У него же есть крылья. Когда в последний раз я наслаждалась ощущением полета? Не помню; давность этого я уже не помню, но вот чувство полета – не забыть никогда. Чувство безграничной свободы, когда дух захватывает и ветер свистит в ушах, а вокруг, только прозрачное голубое небо, безоблачное и бескрайнее, радость, восхищение и вселенское счастье затапливают все твое существо, и мир кажется как никогда прекрасным. Как же давно я мечтаю ощутить все это снова, и шанс, наконец, выпадает. Вот только выполнит ли, узнав о некоторых подробностях моей физиологии? Но в конце концов, что мне терять? И я решаюсь. - Прокати меня, - глупо звучит, наверное. - Что? – теперь его очередь непонимающе хлопать глазами. - Прокати меня, - я повторяю. – На крыльях. - Но…ты же ангел, я знаю, что ангел, разве у тебя… - Их нет, - заканчиваю я за него. – Причина не важна, я не буду пускаться в трагичные слезливо-сопливые истории. Просто прими как факт. Ну так что, выполнишь мое желание? Больше всего я боюсь увидеть в его глазах презрение, но сколько не вглядываюсь в темные омуты, ничего кроме удивления и растерянности не нахожу, выдыхаю от облегчения. - Конечно, я ведь обещал, - снова улыбается. И от этой улыбки по телу растекается такое приятное и долгожданное тепло. После, мы пьем чай и разговариваем о пустяках, с ним мне становится до невероятного легко, а тлеющий огонек надежды разгорается все больше и больше, несмотря на то, что ему все равно скоро придется потухнуть. Чувство полета все так же неподражаемо. От счастья на глаза невольно наворачиваются слезы, тут же срываемые с ресниц ветром и уносимые им далеко вниз. Воздуха жутко не хватает, а тело чуть ли не трясет от давно забытых, но таких родных ощущений. К сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается, так, подходит к концу и этот день, последний для меня, но столько счастья, я, наверное, не испытывала за всю свою жизнь. Возможно, теперь я смогу умереть без сожалений. И вот, я, наконец, стою на краю пропасти, смотрю в эту бездонную пустоту и вспоминаю его глаза. Когда я стала такой сентиментальной? Что ж, я должна благодарить жизнь, что хотя бы на один день она дала мне кусочек счастья, которого мне так не хватало. - Спасибо, - улетает в пустоту мой голос. Я шагаю навстречу бездне, распахнувшей для меня свои объятья. И ровно через секунду понимаю, что не хочу умирать. Не хочу! Только не так. Ведь сегодняшний день должен был показать мне, что в жизни есть место не только для боли и страданий, но и для радости со счастьем. Почему я поняла это только тогда, когда стало слишком поздно? - Дура! Совсем головой думать разучилась?! – меня подхватывают сильные руки, а обсидиановые глаза метают молнии. А я только сильнее вцепляюсь в его футболку и начинаю реветь, как маленькая девочка. Рыдания вырываются из меня отрывисто, вместе со всей той болью, что накопилась за эти долгие годы. Демон лишь гладит меня по голове и шепчет что-то успокаивающее. Когда я, наконец, прихожу в себя, накатывает чувство приятной опустошенности и вместе с тем жуткой усталости, так что отключаюсь я мгновенно, но так и не выпускаю его футболку из намертво сжатых пальцев, чужое тепло приносит неожиданное спокойствие. Той ночью я впервые наслаждаюсь сном, да и во все последующие за ней тоже. Кажется, я нашла свое лекарство от кошмара.