"Тут написано, что ты должен стонать"

«Остановится ли когда-нибудь Земля, чтобы я смог с неё сойти?» — только и успевает подумать Пимп, как Босс, полностью загримированный, входит в студию. Как всегда опаздывает, всем коллективом ждут уже час. — Эйоу, суки, как вам моя новая шуба? Ходили слухи, что на старую наблевала какая-то Алина, или Алиса, Босс бы и сам не вспомнил. На даче у оператора всегда шумиха — немаленькая команда во главе Босса и его шлюх не с чаем сюда приехали. Поэтому через два часа уже всё съедено, бутылки разбросаны, а шлюхи вокруг Босса словно СССР-ской изолентой примотаны. Пимпу тоже хотелось блевать, только не от спиртного. Какая-то из этой компании полезла целоваться к Боссу. Не долезла, заштормило девочку. До сих пор Пимп с содроганием вспоминал, как вытаскивал Босса из этой шубы, как оттирал рвоту от брюк. Только Босс после пьянок ничего не помнит. Да Пимпу это и не надо, зачем лишние подколки. — Стоп запись. Мальчики, поскольку Игорь нас всех круто задержал, вы остаетесь и сами дописываете трек. Я вам начиркал на бумаге что да как. Пимп не был особо возмущён, след команды простыл буквально через две минуты. А куда ему, Пимпу, спешить? У него есть только Босс и хата, недалеко от студии. — Пимп, начинай записывать. А дальше пошёл тот самый мужской хриплый голос, от которого ноги подкашиваются и стук сердца отдаёт под рёбрами. Пимп отвлёкся. — Может не будем моё молчание записывать? Или ты хочешь песню, где я молчу? Ха-ха, это скорее по твоей части. Твоя очередь. — И что записывать? Песня готова. — Тут написано, что ты должен постонать. — Чего? Дай посмотреть. — Всё равно ж не разглядишь, педрила. Давай уже, я домой хочу. Пимпу захотелось сойти с планеты прямо в эту секунду, только чтоб не видеть этого серьёзного, пронизывающего взгляда. Но Босс смотрит, ждёт, а что делать Пимпу? И он буквально отключается. Стонет так, как будто от этого зависит его жизнь. Отдается процессу. Забывает, что он — достаточно взрослый парень, а не проститутка в нескромном борделе. Стонет так, что у Босса по коже идут мурашки, что он, Босс, вздрагивает, когда видит, что по щекам Пимпа, словно ливнем, катятся слёзы. И можно прямо сейчас, пока не стало поздно, обозвать Пимпа пидором, потому что в пемповские треники явно не телефон упирается, можно наорать на него, хлопнуть дверью и забыться в шлюхах. Но Босс тоже человек, и далеко не слепой. Только подойти, убрать руки от лица, и поцеловать. Не то, что не сложно, даже хочется. Размышления, терзания, сожаления (хотя какие сожаления, когда рядом Пимп — самое лучшее, чистое и светлое, что было в жизни Босса). Всё потом. А сейчас, Босс прижал Пимпа к стене, целуя всё, куда дотягивается. Засос под ключицей, языком около чуть подрагивающего кадыка, укус в шею. Пимп чувствовал себя ёбаной Беллой, которую хотят не то сожрать, не то затрахать до смерти. И Пимп бы соврал, если бы сказал, что ему это не нравится. В этом деле оба чувствуют себя неуверенно — они поставили на кон дружбу, но еще тогда, с первого поцелуя, Пимп понял, что это всё — обратной дороги нет. До конца, до остановки пульса, сердца, ведь один гортанный стон Игоря доводит до предоргазменного состояния. Наспех стянутая майка валяется где-то в углу комнаты, Игорь хватает Пимпа под ноги, и Пимп бы ударился затылком о стену, не успей он вовремя схватить Игоря за шею. Стол, стоявший неподалёку, будто был создан для того, чтобы в какой-то день Пимпа оттрахали прямо там. И неважно, что до дивана две комнаты, с Боссом так всегда — непредсказуемо, необычно, жарко. Смазка есть, оба не малолетки, чтобы наивно что-то пытаться сделать без неё. Но это же чёртов Босс, он хочет прелюдию. Некоторые шлюхи рассказывали, что их трахали так жёстко, что наутро оставались синяки. Никаких засосов, никакой нежности, но они всё равно были помечены — Пимп ужасно злился. После таких рассказов Пимп обычно приходил домой и прыгал в душ, в одежде, в кроссовках — плевать. Только бы не забылась та небольшая информация про Игоря, только не упустить момент. Представить его руки на члене, то, как он втрахивает тебя в кровать, а ты не можешь даже пошевелить руками — он держит. Но то, что делал с ним Босс, кардинально отличалось от всего услышанного Пимпом. — Открой рот, — глухим басом. И нет вопросов, да и когда их задавать? Когда во рту три пальца? Жарко, пошло. Два обхватывают язык, третий водит по нёбу, а глаза смотрят прямо в глаза. И даже если он выебет Пимпа прямо тут, на столе, и в комнату вернется команда всем составом, его взгляд всё равно будет направлен на Пимпа. Это страсть — они знают. Вот и треники летят куда-то в сторону, трусы заботливо стянуты до щиколоток, а там и полностью сброшены Пимпом. — Ты готовился? Молчит. А что, не видно что ли? То ли от смущения молчит, то ли от того, что действительно готовился каждый раз, когда они с Игорем записывали трэки. Одержимость? Быть может. Все три пальца смочены, но вводит по одному. Двигает, и это всё равно больно, как в первый раз Пимпа в душе, когда он представлял член и дрочки оказалось мало. С Боссом всегда мало. На одну фалангу, на три, опять на одну — уже не больно. Едва заметный кивок — он замечает. Два пальца двигаются в унисон, стараются найти ту самую точку — простату — на верхней стенке. И по тому, как начал сипеть Пимп, понимает. Сейчас всё обострено: слух, зрение, возбуждение. Пимп — ебаная загадка, никогда не скажет, что ему неприятно, будет терпеть. Поэтому Босс как какой-то, блять, доктор, не должен ничего упускать. Третий палец. Уже и член не страшен. Хотя кого Пимп обманывает — член-то побольше и четырёх пальцев будет. В последний момент, вытащив пальцы, Босс проводит языком по аналу Пимпа, и он, правда, чуть не спустил позорно, даже не касаясь члена. Так вот для чего без смазки. Но Пимп — не шлюха, которую можно трахать хоть тремя такими членами сразу, и она с каждым прибавимшимся будет стонать громче. Пимп… цветочек. Смазка по члену — импровизация Пимпа. Много, очень много смазки. Член словно таранит отверстие, и Пимп не может это контролировать — оставим сказки для девочек, первый раз всегда страшно. Специально не сжимает кулаки — да, ему больно, но вместе с этим его просто ведёт от близости, от запаха смазки и спермы, или предяэкулята — Пимп в этом не силён. Пальцы Босса дотягиваются везде, куда могут. Ногтем по соску, другой рукой по чувствительной шее. А губы на губах, и уже от этого Пимпу всё равно, какая боль будет дальше. Босс вытирает капли пота со лба — В Майами так не жарко, как тут. Подключает всё самообладание, пока не видит опять знак — судорожный вздох. И вот опять толчок, уже назад. Пимп не силён в описании чувств, но то, как член прошёлся где-то там, в глубине, вызвало приятное тепло, что разлилось вдоль позвоночника и таза. И мурашки, от того, что Босс целует — и в нём, в поцелуе, читается благодарность. Толчки становятся размеренными, под одним углом. И хоть боль всё ещё есть, Пимп каждый раз вздрагивает и выгибает поясницу. — Можно?.. Босс убирает руку Пимпа от члена — берёт сам, надрачивая в такт толчкам, большим пальцем массируя головку. Ещё пару движений, и Босс хочет выйти из податливого тела. Вот он, момент на грани оргазма, когда забываешь обо всём — тебе тупо хочется разрядки. У Пимпа не так — он во чтобы то ни стало хочет дать знать, что он не баба — в него можно кончить. Глупо? Возможно. Но сейчас, когда Игорь резко двигает бёдрами назад, а Пимп его прижимает к себе со всей силы, он не думает о последствиях. Игорь изливается в горячее нутро Пимпа, а он, Пимп, кончил ещё раньше, от осознания, что ни в одной шлюхе Босса ещё не бывало столько спермы. *** Холодный душ освежает, но не восстанавливает. У Пимпа поясницу ломит так, что хочется кричать, и Босс понимающе несёт его в ванну. Коленно-локтевая, по ногам сперма, но Пимп не чувствует себя грязно. Ни одна шлюха не сможет похвастаться, что её бережно обливали тёплой водой, пальцами помогая избавиться от спермы. И как Босса только от него не воротит, только и успевает подумать Пимп, перед тем, как Босс проведёт языком по его верхней губе. — Одевайся и иди спать, педрила. Завтра тур, а я хочу тебя трахать живого. Я ж не извращенец, ха-ха, — смеётся от своей же шутки. И Пимпу, когда он трогает засос под ключицей, кажется, что пока Босс будет смеяться от своих шуток, Земля будет продолжать крутиться. А с планеты всегда можно сойти потом, когда он устанет от вечных подъёбов босса. Но это не точно.