Без...

Без ошибки Канонир Хоббс недобро прищурился в спину уходящему первому лейтенанту. Определенно, что-то затевалось. Рэндалл сказал, что Бакленд заглядывал к доктору Клайву. Конечно, у него могли быть и самые обычные, личные основания для визита. Он уже немолод и отнюдь не в лучшей форме, но почему-то Рэндаллу показалось, что вышел он от доктора в мыслях отнюдь не о своем здоровье. Жаль, что говорили они тихо и подслушать ничего не удалось. Да и не надо, всё вот-вот станет ясно. Капитан Сойер прозорлив и попусту никого подозревать не будет. И уж если он сейчас, так далеко от родных берегов, обвинил своих офицеров в преступном сговоре, у него есть на это веские причины. Хоббс поставил кружку эля на стол и вышел из кубрика. Он и сам знал причину причин. С тех пор, как на борт взяли молодых лейтенантов, всё шло наперекосяк. Никогда раньше он не видел своего капитана таким раздражительным и напряженным. Это они. Они не признают его авторитета, оспаривают приказы, не понимают, как им повезло служить с таким капитаном, который всегда заботится о своих людях. Их нельзя назвать неопытными, но если бы они были на палубе в том апрельском крошеве в Копенгагенском заливе, им в голову бы не пришло ставить свое мнение выше мнения капитана. Только благодаря его решительности, отваге и продуманным действиям корабль остался цел. Мощный 74-пушечный корабль, не чета тому 44-пушечному обрезку, с которого они пришли. Надев шляпу, Хоббс поднялся на палубу. Ветер был для здешних мест прохладный, но после душной тесноты кубрика его можно было счесть даже приятным. Однако канониру было не до погоды. На месте, где должен был нести свою непрерывную вахту наказанный капитаном третий лейтенант Хорнблауэр, торчал этот несносный мальчишка, вообразивший, что мичману можно не уважать седого капитана. Последняя проверка, решил Хоббс. Даже если всё кажется яснее ясного. Капитан устал и наверняка уже лег спать, он не из тех неженок, кому помешает шум матросской гулянки. Не стоит его поднимать без полной уверенности в том, что мятежники начали действовать. «Зов природы», – объяснил отсутствие Хорнблауэра мичман и по его лицу невозможно было понять, врет он или нет. Хоббс согласился подождать. Недолго. Кровь наполнялась огнем, как перед боем, доказывая, что ошибки нет. Так где же он, наш мистер Хорнблауэр? Может быть, ему плохо и требуется помощь? Может быть, надо спуститься в офицерскую кают-компанию? Мичман не считает это необходимым? Да кого интересует его мнение! Хоббс развернулся и ушел, зная наперед, что не обнаружит в кают-компании не только Хорнблауэра, но и остальных лейтенантов. Без сомнения Мичман Веллард посмотрел вслед спускавшемуся Хоббсу и пожалел, что не выдержал и все-таки еще отхлебнул из спасительной бутылочки. Настойка опиума помогала унять боль после жестокой порки, но она же туманила голову. А как раз сейчас надо было думать, и думать быстро. Он знал, что офицеры спустились в трюм для разговора, при котором не должно быть чужих ушей. На корабле слишком много матросов, преданных капитану Сойеру. Довольных тем, как он командует, какую вольницу он им устраивает. Особенно последние десять дней перехода. Веллард вспомнил, как Рэндалл избивал Стайлза, стремясь если не убить, так покалечить, и рука невольно снова потянулась к бутыльку. Капитан полностью оправдал мерзавца, унизив при этом своих офицеров. Добром это кончиться не могло. Веллард тряхнул головой и подставил лицо ветру, заставляя себя сосредоточиться на том, что происходило или могло произойти прямо сейчас. Прихватив фонарь, он отправился вниз, через среднюю палубу и в трюм. Он не знал точно, в каком отсеке их искать, но молился своему святому, прося помощи. Нельзя допустить, чтобы их там застал Хоббс. Он ведь всё понял, любимчик капитана и его цепной пес. Он прямо так и спросил: «Где они?». Они, а не один Хорнблауэр. Веллард шел по трюму, то приподнимая, то опуская фонарь, прислушивался, но слышал только грохот собственного сердца. Если Хоббс увидит его здесь – никаких других доказательств уже не потребуется. Капитан Сойер обойдется без боцманской трости, он сразу вздернет его как мятежника. И не его одного, что особенно печально. Нападение было внезапным, но испуг мичмана быстро прошел и сменился почти радостью. Он нашел их. Нашел вовремя, предупредил, а остальное они придумают как устроить. Веллард и вообще был склонен верить в чудеса, а уж в том состоянии, в которое его погружал опиум, и тем более. Всё, что он должен был сделать, у него получилось. Офицеры знают, что их ищет капитан, поднявший по тревоге солдат судовой стражи. Окутываясь спокойствием, мичман смотрел на Хорнблауэра, вставшего на бочонок и приоткрывшего решетку люка. Ничего не нужно было решать, события катились самовольно, непредсказуемые и грозные, но почему-то не вызывавшие трепета. «Мистер Веллард, за мной!» – приказ Хорнблауэра был очень своевременным, проклятый Хоббс что-то почуял, и если бы не толчок лейтенанта, подсказавший спрятаться прямо тут же, за бочками, канонир бы их легко обнаружил. Веллард подумал о тех троих, что отправились в носовую часть – им должно было очень повезти, чтобы все они смогли незамеченными выбраться наверх. Веллард не сомневался в том, что поступил правильно, согласившись помочь мятежникам. Даже если у них ничего не получится и старый самодур возьмет верх... Додумать мысль ему не дал Хорнблауэр, поторопивший к трапу, пока Хоббс осматривал дальний отсек. Измученный болью, уставший мичман задел что-то тяжелое и громкий стук несомненно выдал их присутствие, но лейтенант не остановился и Веллард доверился ему, поспешил следом и уже наверху, на средней палубе, снова послушно притаился поблизости от трапа, переждать вездесущего Хоббса, едва не наступившего им на пятки. Без надежды Капитан Сойер метался по кораблю и не столько держал в руках пистолеты, сколько держался за них. Он понимал, что делает что-то не то, что надо успокоиться и продумать стратегию. В конце концов, выходов с нижних палуб не так уж много, достаточно поставить около них людей – и гнусные предатели никуда не денутся. Но терзавшие его последние дни смятение и тревога требовали хоть каких-то действий. Ему казалось, что заговорщиков надо схватить как можно быстрее. Быстрее, пока они не успели достичь цели. Что запертые в трюме они не опасны он знал... но поверить не мог. Он и так слишком долго бездействовал, надеясь укротить их примерным наказанием. Глупец! Надо было сразу вешать. Остатки здравого смысла подсказывали, что даже капитану, которому Адмиралтейство позволяло распоряжаться жизнью подчиненных, нельзя казнить сразу четверых офицеров без должных доказательств их вины. Но слушать здравый смысл капитан Сойер более не собирался. Он попрощался с ним в тот миг, когда его, спавшего в полном обмундировании и вооруженным, поднял верный Хоббс. Как больно было услышать, что все четыре лейтенанта поддались заразе мятежа. Он так надеялся, что хотя бы один устоит. Но даже отличный служака Буш... Даже мякишный Бакленд... Сойер краем глаза видел взволнованное лицо сержанта. Они найдут мятежников. Они обязательно их найдут. Вина будет так очевидна, что темная ночь станет ясным днем. Капитан подумал, что надо было бы позвать матросов, прервать их танцы под бойкую скрипку. Матросы его не подведут, у этих простых и надежных парней нет таких глаз, как у лейтенантов. Они на своего капитана смотрят иначе – с восхищением и почтением. Направо, налево, вниз, вверх. Сойер не чувствовал усталости, тело забыло возраст. Только немного путались мысли и страх, черный липкий страх, острыми когтями рвал сердце. За дверью Сойеру послышался шум и он резко развернулся, слыша топот солдат за спиной, распахнул дверь и рванулся к трапу. «Кто здесь?» Хорошо получилось, строго и с правильной мерой угрозы. Но, к сожалению и, в какой-то степени, облегчению Сойера, это оказался Хоббс. Никого не обнаруживший, но уверенный, что мятежники рядом. Капитан опустил оружие, поддаваясь накатившей безнадежности. Почему-то вспомнились люди, гонявшиеся за призраками. И погибавшие в этой погоне. Но тут раздался явно материальный грохот. Старина Хоббс сразу понял, откуда это, и помчался туда, где были враги. Один, смельчак. Сойер же не мог отвлечься от трюма, потому что заговорщики, подонки, недостойные имени моряков, должны были прятаться там. Крысы всегда прячутся в трюме! Капитан нетерпеливо приказал сопровождавшим его солдатам спускаться вниз. И понял, что совершил недопустимую промашку, когда последний из них спустился по трапу. Потому что услышал, как за его спиной громко стукнула дверь. Он остался один. Пересиливая страх, Сойер изготовил пистолеты и в несколько шагов приблизился к двери. «Я тебя слышал! Выходи!» Без славы Четвертый лейтенант Кеннеди весь вечер ждал прекрасного момента, когда, наконец, они смогут обсудить свои замыслы, договориться и начать действовать. Поход в Вест-Индию благотворно повлиял на трусоватого и несообразительного первого лейтенанта Бакленда. Считать его удачным приобретением в своих рядах было сложно, но без него нельзя было обойтись. Официально он являлся правой рукой капитана. И именно он должен был принять на себя командование в случае отстранения безумца. Неожиданное присоединение к ним лейтенанта Буша, молчаливого и не склонного к поспешным решениям, добавило Кеннеди оптимизма. Единственное, чего он опасался – что матросы, задобренные похвалами капитана, дополнительным отдыхом и щедро выданным ромом, поднимутся против лейтенантов. Это, конечно, по уставу означает неповиновение старшему по чину и карается смертной казнью, но не в тех случаях, когда сами офицеры отказываются выполнять приказы капитана корабля. Однако он был поражен полным единодушием Хорнблауэра и Буша, считавших, что в Кингстоне их ждет трибунал. Трибунал, который не поверит в необходимость бунта против человека, потерявшего разум и желание жить. А потому подписывающего смертные приговоры другим. Непрерывная вахта для Хорнблауэра, доклады через каждый час всем остальным, потакание жестоким выходкам своей старой команды и практически натравливание их на тех матросов, кто пришел вместе с «Неутомимого». Что это, если не безусловные основания для смещения? Но Хорнблауэр сказал, что трибунал увидит всё иначе. Что Сойер всё еще достаточно хитер и умеет быть убедительным. Его репутация героя и сподвижника Нельсона ему только поможет. И второй лейтенант Буш, человек опытный, только что присоединившийся к мятежу, спокойно подтвердил: «Нас повесят». Глядя на неровно вставшую решетку люка, через который они с Баклендом и Бушем только что выбрались из трюма на среднюю палубу, о последствиях Кеннеди раздумывал недолго. Они и так были ясны: если Сойер не повесит их сам за оставшиеся до подхода к Ямайке дни, это любезно сделает за него трибунал. Надеяться на то, что им удастся погибнуть в бою c испанскими каперами, не приходилось. С бунтовщиками на борту Сойер может пренебречь приказом и миновать Санто-Доминго. Кеннеди наклонился и двумя руками с силой толкнул решетку. Поморщился от грохота и побежал в сторону, противоположную той, где уже скрылись его спутники. Они торопились на верхнюю палубу, делать вид, что никогда никуда не спускались. У него были другие планы. Вот и лестница. Быстрее! Он не знал, где и сколько расставлено солдат, он только надеялся, что не столкнется с ними и не потеряет время на прятки. Снова спустившись, Кеннеди постарался выровнять дыхание. Ему повезло. Капитан был совсем близко и по собственному неразумию оставался один. Последний из солдат спустился вниз по трапу. Лейтенант сухо сглотнул и, не давая себе времени передумать, а судьбе – подкинуть Сойеру спасительную лазейку, с грохотом закрыл дверь, привлекая внимание стоявшего спиной к нему капитана. Раньше он и не догадывался, что бывают такие подвиги: в полумраке средней палубы, без свидетелей, без славы героя. Героем останется тот, кого лорды из Адмиралтейства не смогли или не захотели вовремя отправить в отставку. Без страха Третий лейтенант Хорнблауэр боролся с собственным мозгом, изнемогавшим от слишком долгой вахты. Те несколько минут сна, которые ему удалось урвать, не могли заменить нормальный сон даже человеку, не имевшему обязанностей вахтенного офицера на корабле с экипажем почти в восемь сотен человек. Отличное наказание придумал капитан Сойер. Рано или поздно организм сдастся. А заснувшего на посту ожидает смерть. К тому же, думать о мятеже после 35 часов вахты становится довольно сложно. Хорнблауэр очень надеялся, что его товарищам удастся найти свободный выход на верхнюю палубу и успеть разойтись в разные стороны. Разумеется, Сойеру особых доказательств вины и не требуется, ему может хватить слов Хоббса, но все же бороться надо было до последнего. Рядом зашевелился Веллард. Слишком бледный для молодого паренька, проводящего много времени на открытой солнцу и всем ветрам палубе. Удивительно, что он еще может сидеть на корточках после той жесточайшей порки, которую получил из-за сущей ерунды. Всего в паре ярдов – Сойер, солдаты, Хоббс. Так близко, что малейшее движение может стать пропуском на тот свет. Внезапный грохот в той стороне, куда убежали другие лейтенанты, заставил Хорнблауэра вздрогнуть. С ними не было неуклюжего из-за боли Велларда, что там произошло? Не выстрел, это хорошо, но всё же... Беспокойство не помешало обрадоваться тому, что Хоббс и солдаты отправились проверять причину шума. Можно было надеяться, что те, кто его произвел, уже переместились или надежно спрятались. А здесь капитан остался один и вот-вот куда-нибудь уйдет, не станет же он стоять у люка с трапом долго. Услышав еще один слишком неосторожный стук, Хорнблауэр вцепился пальцами в доски своего убогого укрытия. Это могло быть чем угодно, но не случайностью. «Беги, давай, прочь отсюда!» Веллард послушался, хоть приказ и отдан был шепотом. Но Сойер так напряженно вслушивался в воцарившуюся за дверью тишину, что уловил звук шагов мичмана. Два пистолета, так удобно. Сразу двое на прицеле. Правда, прицел не точный. И капитан из агрессивного превратился в жалкого. Он бормотал о том, что все его предали, все покинули, нет у него верных людей. Он почти всхлипывал, но пистолетов все же не опускал. Веллард притих, но там, за дверью, кто-то снова шевельнулся. Хорнблауэр напрягся, рассчитывая все возможные варианты. Веря и не веря в получающийся ответ. Дверь отворилась и из-за нее с тихим «Сэр...» появился Кеннеди. Капитан не выстрелил. Не позвал солдат. Он слабым голосом требовал, чтобы к нему не приближались. Хорнблауэр распрямился и начал тихо двигаться к выходу из укрытия. Он не мог позволить Кеннеди всё сделать одному. Это была и его ответственность, его долг. А пока они шли шаг в шаг – Кеннеди вперед, Сойер назад, спиной к открытому люку трапа. Где-то слева послышалось прерывистое дыхание, но отвлекаться на Велларда Хорнблауэру было уже некогда. Кеннеди заметил выступившего из темноты друга, когда пятки капитана уже были на самом краю, ему требовался всего миг. Резким движением он подался вперед, заставив Сойера отступить еще. Только Хорнблауэр успел. Подскочил и хоть одной рукой, но подтолкнул и без того безвозвратно падавшего капитана. Вслед за глухим стуком падения тела раздался пистолетный выстрел – спусковой крючок сработал от удара. Они знали, что на выстрел поспешат солдаты и Хоббс, однако не стали убегать. Стояли у края люка и смотрели вниз. На человека, который не хотел умирать в одиночку.