Promises

Чимин не настолько сильный, каким кажется. Днем он не позволяет своим мыслям появляться, запирая их в больших ящиках глубоко в своем сознании. Но как только на город опускается ночь и он остается один, из глубин души поднимаются стебли: медленно, по стенам, треская краску, от каждого острого шипа по яркой радуге расползается тьма, густая, как смола. Выше, дальше. К каждому уголку, повороту. Свет постепенно затухает, вслед за уходящим за горизонт солнцем. Чимин не виноват, но корит лишь себя. За то, что не успел. За то, что не заметил вовремя. За то, что не может жить без его голоса, прикосновений, присутствия. Он обещал Юнги. Обещал, что будет улыбаться, будет радоваться, что выкинет весь хлам, оставленный Мином в их квартире. Но Чимин соврал. И оставил. Оставил все: блокнот с недописанными текстами и недостихами, посвященные лишь ему самому, незаконченные, скомканные листы с музыкой, что завалили стол, карандаши, безделушки, игрушки, полученные из автоматов, рубашка, что покоится на спинке стула, вещи, что занимают половину шкафа и стульев... Юнги просто ушел от него насовсем. Чимин не может. Не может выбросить часть своей души. Большую ее часть. Расстаться с ней на самом деле просто не выносимо. Чимин не такой сильный. Каждый вечер его разум поглощает темнота, ночь накрывает город, опустошая улицы и делая их безликими, он тоже становиться никем. Его душа рассыпается на осколки, с рассветом кое-как собираясь вновь. Но сердце продолжает кровоточить, а жизнь увядать. Ведь с каждым разом осколков в нем все больше. Чимин не сильный, потому что иногда не сдерживается и бьется в истерике, срывая голос до хрипоты. На него со стены смотрит их общая фотография, и воспоминания, все как одно, врываются ему в голову, накрывают лавиной и засыпают с головой. Он не сможет забыть Юнги. Никогда не сможет.