jealous.

— Где ты был? Юта сидит в крутящемся кресле и скрещивает руки на груди, брови нахмурены, а в пристальном взгляде читается неподдельное раздражение. На часах далеко за 12, а у Сычена единственный выходной вообще-то и полное право приходить чуть позже чем положено. — Гулял. Дун и портфель рядом с кроватью поставить не успевает, так как его перебивают моментальным «с кем?», не давая перевести дыхание и привыкнуть к комнатной теплоте. Брюнету кажется, что ему 15, и мать застукала его пьяным по приходу домой, вот только Сычен давно не ребенок, не пьёт в принципе, а мать вообще находится в другой стране. — С Джэхён-хёном. Юта умудряется даже глаза закатывать чересчур эмоционально и в сопровождении с нечленораздельными звуками. — Я погляжу, что вы неплохо сдружились, может быть, он тебе нравится? — Сычен думает, что Накамото наверняка знает ответ, но все равно почему-то спрашивает, каждый раз спрашивает, постепенно начиная действовать на нервы. — Хён… — брюнет договорить не успевает, получая подушкой по лицу и громким полукриком-полушепотом вы тут вообще-то не одни, который заставляет двух влюбленных разойтись по разным концам комнаты. Сычен очень злится, чуть меньше, конечно, чем Юта, но все же. Джэхён ведь просто друг, с которым приятно проводить время, делиться новостями, обсуждать дорамы, которому можно рассказать про очередной прокол японца наконец. Несмотря на то, что Дун злопамятный, он все-таки совершает попытки к примирению, заползая на чужую кровать в районе пяти утра, однако в ответ слышит «вали к своему Джэхёну» и желание мириться сразу улетучивается в приоткрытое окно. Они игнорируют друг друга неделю: руками не сталкиваются, всякий раз даже взгляд отводят, потому что Сычен злится, а Юта обижен, беспричинно, но все же обижен. Первый день это все казалось до жути смешным: неужто они, взрослые люди, поссорились из-за такого пустяка? На второй день Сычену вообще не смешно, он становится более раздражительным, ни с кем не общается (разве что только с Джэхёном) от чего по ночам выслушивает недовольное ворчание с соседней кровати и доёновское господи, надо было селиться с тэёном. На третий день Юта скучает до дрожащих рук и дергающегося глаза, скучает, но остается со своей тупой гордостью наедине, пересматривая общие фотографии на протяжении всех дней и любуясь Сыченом, пока тот спит (нахмуренный правда и со скрещенными на груди руками). Дун правда не понимает, как можно быть таким глупым ревнивцем, но продолжает виснуть на Джэхёне в четвертый день, когда совсем рядом Накамото крепко сжимает руками нож до побелевших костяшек и пульсирующей вены на лбу. Китаец вообще-то тоже скучает, но решает играть по чужим правилам, не уступая своему любимому парню ни в чем. На пятый день Юта не здоровается с Джэхёном и принимается игнорировать даже его, Доён глаза закатывает, примирить пытается, но быстро сдается, причитая, что когда-нибудь обязательно съедет и обязательно в отдельную квартиру. Японец на самом деле не такой глупый, но от вида чужой улыбки, посвященной не ему, хочется выть и на стену лезть, а Джэхёна заставить переехать к родителям, и пусть Тэёна возьмет с собой, а то тоже подозрения вызывает. Примерно так и проходит неделя, напряжение между двумя влюбленными чувствует вся группа, потому что оно буквально повисает в каждой комнате общежития и как будто проходит по венам, пугая до мурашек даже самых младших. Сычен все еще остается при своем мнении (что Накамото ревнивый придурок), однако решает действовать, правда очень странным образом. Дун проводит полдня наедине с телефоном, подбирает идеальный ракурс, надевает любимую кофту и даже пытается найти более менее приличный фон, все серьезно как никак, и японцу обязательно должно понравится. Юта весь седьмой день проводит лежа на кровати, внимательно всматриваясь в рельефный потолок, который привлекает сейчас больше, чем любая физическая или социальная активность. Однако вибрирующий телефон заставляет шатена отвлечься от столь увлекательного занятия и посмотреть на экран самсунга, который загорелся из-за нового сообщения в какао-токе. Мелкими буквами высвечивается «Сыченни♥», и у Накамото сердце падает камнем в пятки, а на лице улыбка глупая расцветает, которая пропадает правда почти сразу же, стоит только диалог открыть и увидеть его содержимое. Две фотографии. Один Сычен. Один прекрасный и до жути сексуальный Сычен, который палец губами (свои пухлыми и манящими губами) прикусывает и при этом смотрит невинно, как котенок. Юта уже готов простить младшему все, забыть о своих глупых (но глубоких) обидах, но фотографии слегка пододвигаются, давая место новому сообщению, которое стирает с губ японца улыбку за одно мгновение. «Ой, хён, прости, не тебе.» Накамото даже припомнить не может, когда в последний раз он был настолько злым и раздраженным. Глаз дергается, ровно как и нога, а сам парень моментально подскакивает с кровати, пугая сонного Доёна. В голове шатена сразу бесконечным потоком проносятся мысли, которые только усиливают нервный тик. Он что, правда хотел отправить это кому-то еще? Он хотел отправить это Джэхёну? А вдруг Джэхён уже получал такие фотографии? Сычен глаза зажмуривает, когда слышит истошный крик из соседней комнаты, за которым сразу же следует доёновский мат и тэёновское «заткнитесь все, иначе неделю будете общагу убирать». Крик постепенно сходит на нет, в то время как на лице Дуна появляется хитрая улыбка. Китайцу удается бесшумно пробраться в свою комнату, когда все (как ему кажется) уже спят, и Юта, возможно, немного остыл. Брюнет просыпается от матерящегося во сне Доёна и решает, что сейчас самое время выпить стакан молока. Дун старается не разбудить соседей и аккуратно привстает с кровати и, конечно же, не видит как совсем рядом в темноте внезапно открывается чужая пара глаз. Сычену не удается дойти до кухни, так как его перехватывают на половине пути, грубо вдавливая в холодную стену. Китайцу уже хочется вскрикнуть от страха, но он почти сразу узнает чужой взгляд, а горячий шепот в районе шеи совершенно не способствует быстрому успокоению. — Какого хрена ты творишь? — Интересуется Накамото, прижимая младшего грудной клеткой в стену, удачно устраиваясь коленом между подрагивающих ног. Дуну внезапно становится правда страшно, потому что шатен дышит быстро, горячо и настроен совсем не положительно, и такие действия очень сложно спихнуть на каждодневные игры. — Не понимаю о чем ты, хён, — у Сычена ноги подкашиваются, а от голоса старшего крышу сносит и скрывать это мазохистское наслаждение слишком сложно. — Малыш любит видеть своего хёна злым? — Юта слишком нежно ведет рукой по чужой шее вниз, упираясь коленом в пах. Сычен в ответ тяжело дышит и взглядом мечется в темноте, только бы не смотреть в злые глаза напротив. Дуну ответить нечего: он даже толком не понял, чего именно добивался, но такая реакция старшего явно радует, поэтому брюнету очень сложно сдержать улыбку и не выдать себя. Накамото ведет коленом по слегка затвердевшему члену, а губами впивается в шею младшего, пока тот нервно сжимает чужие плечи. Шатен слышит, как чужое дыхание ускоряется, а из пухлых губ доносится тихий скулеж, это заставляет парня усмехнуться и прикусить губами мочку раскрасневшегося уха. — Так какие у тебя отношения с Джэхёном? — Юта рычит и рукой забирается под кромку пижамных штанов, силой сжимая член младшего. Сычен в свою очередь губы закусывает и царапает голые плечи, стараясь прижаться еще ближе чем вообще возможно. — Ты же знаешь, что мы просто друзья… — Наконец-то произносит брюнет, посматривая на старшего из-под длинной челки. Накамото ослабляет хватку и ныряет под боксеры, выбивая из легких Сычена остатки воздуха. — Не смей больше смотреть на него так, как смотришь на меня, — японец проводит большим пальцем по чужой головке, после чего сжимает член у основания, мучительно медленно проводя по всей длине, — ты понял меня? — Да, хён, — движения старшего ускоряются, заставляя Сычена уткнуться лбом в чужое плечо, до боли закусывая губы. Юта говорит что-то вроде «смотри мне в глаза», но Дун хоть и отрывается лбом от кожи, все равно не может найти в себе силы, чтобы поднять на японца взгляд. — Не сдерживай себя, пусть Джэхён услышит твои стоны… — Накамото усмехается, пока Сычен медленно растворяется в его руках. Губы приоткрыты, а влажный язык все время проходится по нижней, естественным образом приковывая взгляд Юты. Шатен перечит сам себе и затыкает своего парня настойчивым поцелуем, продолжая быстро надрачивать, чуть царапая ногтями головку. Через пару секунд Сычен нехотя отрывается, прижимаясь головой к стене, открывает рот в немом стоне и жадно притягивает старшего поближе к себе. Глаза Дуна зажмурены, а тело слегка подрагивает, Юта довольно усмехается, но вскоре вынимает руку из боксер, всматриваясь в растерянного Сычена. Младший отпускает чужие плечи и пару секунд не дышит, в то время как Накамото тихо смеется и приближается к чужому уху: — Это твое наказание, малыш, — невесомо целует в нос и удаляется в сторону их комнаты, мысленно торжествуя и радуясь, что выпирающее возбуждение не видно в темноте. Сычен тихо матерится, впиваясь острыми ногтями в кожу на ладонях, возбуждение отдает мучительно болью внизу живота, заставляя шатена разочарованно простонать. Китаец не долго думает и устремляется вслед старшему, неуверенно хватая за руку, тащит в сторону туалета, в глубине души надеясь, что Джэхён все же не услышал ничего с открытой-то дверью.