Будьмоимбасистом

Басист – это высокий и безумно горячий парень, который вряд ли хоть раз в жизни до первого концерта держал в руках гитару, но спустя пару репетиций он становится богом. Освальд повторяет слова Барбары про себя и неловко мнется на месте, разглядывая своего соседа по квартире. На самом деле, то, как они съехались, довольно забавная история. Бывшая Эда работала в библиотеке в школе Освальда и совершенно случайно предложила ему своего бойфренда в качестве соседа, когда узнала, что парень планирует остаться в Готэме, но съехать от родителей. Элайджа и Гертруда были на удивление не против спровадить наконец шумного ребенка, что проел им зияющую дыру в нервной системе своими побегами на рок-концерты на ночь глядя, многочасовыми громкими репетициями в гараже и вечно мрачным образом. Не то, чтобы они хоть раз упрекнули сына, но пришедший наконец отдых был им по душе. И Освальд съехал. Нигма был странным парнем. То есть, очень странным в понимании Освальда, потому что он говорил "Аннушка уже пролила его", когда просил передать масло, чтобы пожарить яйца, мучал музыканта загадками, знал ответы на любые вопросы и часто запирался в своей комнате с непонятными штучками типа кучи колб, выращенной на окне плесени или, того хуже, мешка с костями. В общем, тонкая душевная организация Кобблпота держала оборону недолго и вскоре ему пришлось смириться с тем, что неделю они могли питаться арбузами из-за очередного эксперимента и это в лучшем случае, а в худшем объяснять полиции, что кости Нигма купил на скотобойне, а не кладбище осквернил. Самому себе Освальд признавался, что этому кретину не верит. Но были и плюсы. Как же Нигма был горяч. Для справки, говорил Кобблпот, когда они с Барбарой лежали на разобранном диване в его спальне, обсуждали (окей, Он обсуждал) горячего соседа Кобблпота и ели бешеное количество мороженого под диснеевские мультики, роман с библиотекаршей продлился недолго, потому что вытерпеть стремный характер Эда было сложно. — Думаю, ты смог бы, — Кин совала ложку в мороженое Освальда, не встречая сопротивления, и с многозначительным видом облизывала. Парень вспыхивал румянцем, невнятно мыча в ответ: — Н-наверное, да. Что ж, еще одним фактом было то, что Освальд гей. Это знали почти все, потому что его первым крашем был Джеймс Гордон, который учился в полицейской академии и частенько встречал свою младшую сестру из школы, где прозибал Освальд, пока его не встретил. Он был умным, привлекательным, девчонки падали штабелями рядом с ним, а еще редкостным мудаком, потому что окатил Кобблпота из лужи, когда пафосно тормозил во дворе школы на новеньком байке. И даже не извинился. В общем, Освальд быстро передумал влюбляться в него, выбросил фото, чудом раздобытое Барбарой у Джесси Гордон, и обещал себе облить его велосипед розовой краской в следующий раз. Следующего раза так и не наступило, экзамены прошли, Освальд поступил в академию искусств, а Барбара в архитектурный университет, и теперь он жил с Эдвадром Нигмой. Нигма учился на старших курсах медицинского, шел по направлению криминалистики, много времени проводил за книгами у себя и был вполне успешен в игнорировании расписания. Конечно, этому гению все прощалось, Освальд и не сомневался. Притирались они друг к другу странно и, наверное, их отношения никогда бы не стали бромансом. Сначала Эд шутил, что завёл какого-то слишком шумного облезлого котенка, чья шерсть (он очевидно имел ввиду длинные черные волосы в ванной и разбросанные по квартире футболки с логотипами групп) была теперь буквально везде, но не возникал, если Кобблпот репетировал, играя часами на синтезаторе и напевая то, что сочинялось, и даже готовил ему что-нибудь вкусненькое, правда очень нестандартными способами. Можно было бы испугаться, но Освальд был мрачным мальчиком с черной душой и, ладно, он не был, но фондю Эдвард делал божественно. Со временем Освальд забрал свои футболки из их общей гостиной, перестал забывать убрать обломавшиеся волоски из слива в душевой кабине и обзавелся наушниками, чтобы репетировать не мешая соседу. Влюбляться в него он точно не планировал. Эд мог показаться фриком, слишком не маскулинным и незаинтересованным в разговорах о женской груди и спорте 24/7, но он был натуралом, встречался с Изабеллой, пока она не решила выйти за директора уже бывшей школы Освальда, а потом сжег все их совместные фотографии и ее запасную щетку рядом с помойкой. Когда свиданий с библиотекаршей не стало, у Эда и Освальда появилась традиция с этими вечерами пятницы, когда оба приходили домой, готовили попкорн, поливали шоколадным сиропом, который Кобблпот готов был есть просто так, игнорируя чуточку располневшие бедра и щеки, и смотрели что угодно, чтобы просто расслабиться и поговорить о прошедшей неделе. Освальд охотнее слушал, вглядываясь в карие глаза Нигмы, иногда, утомленный занятиями и репетициями с "ДжиСиПиДи", он усыпал и сползал на плечо Эда, непременно смущаясь, когда сосед его будил и отправлял спать, но еще больше смущаясь утром, если просыпался в своей постели, заботливо укрытый одеялом. Это должно было начаться. Взгляд подолгу задерживался на откровенно красивом парне, которому шли очки и белый халат, и что угодно еще, потому что Освальд был влюблен. Его щеки краснели, стоило Эду похвалить за что-то или потрепать по черным волосам, проходя мимо. Он с нетерпением ждал вечеров пятницы, падал на диван рядом с Нигмой и почти не дышал, чувствуя, как сердце грозится пробить грудную клетку. Прислушиваясь к шуму воды в ванной, Освальд со стыдом думал о том, как тело Нигмы лишается одежды, как он прикрывает глаза, пальцами зачёсывая назад пряди волос, как вода скользит по его коже. Это смущало, возбуждало и было несправедливым, потому что Освальд был тощим, бледным и дышал Эдварду в грудь, а еще он тоже был парнем. — Ты должен сделать что-нибудь, — со знающим видом говорила Барбс, даже не глядя на него. Освальд с досадой думал о том, что легко говорить, когда давно нашла девушку, точно зная о ее предпочтениях, и вновь начинал тискать ни в чем не виноватую подушку. Но он не мог сказать. Что, если Нигма возненавидит его? Что, если перестанет говорить с ним? Что, если попросит съехать? Признание все откладывалось, первый год в колледже плавно подошел к концу, начались каникулы и у Кобблпота появилось время на группу, когда Тетч, их ритм-гитарист, намекнул, что пора бы найти басиста, если они хотят иметь хотя бы малюсенький шанс на контракт с лейблом. А тут еще и Барбара со своим горячим и высоким парнем, и Нигма как раз закончил свою практику, гребаный гений, раньше, и вот теперь Освальд мялся на пороге его комнаты, не решаясь войти. — Что? — Эд оттолкнулся ногой и отъехал в сторону на компьютерном стуле, разворачиваясь к Кобблпоту. Его очки съехали на кончик носа, волосы были не уложены бог знает сколько и на лоб спадал закудрявившийся локон, а Освальд стоял там, немой как рыба, и пытался выдавить хоть что-то. — Оз? — А, э-э-э, да... Эдди, я тут, — он неловко выдохнул, кажется, покраснел, пряча за спиной руки, и замер, — хотел сказать что-то важное весь день и... Нигма нетерпеливо поерзал, поднимая брови. — Вещь, о которой я хотел сказать...будьмоимбасистом. Кобблпот выпалил на одном дыхании, зарделся, как помидор, нервно потер щеку и растрепал волосы, и без того вечно находящиеся в творческом беспорядке, пока Нигма не соизволил ответить: — И все? Я не играю, ты же знаешь. — Он вернулся к компьютеру, будто Освальда здесь и не было, и застучал по клавишам своими длинными музыкальными пальцами. — Н-но я хочу тебя, — пробормотал Освальд быстрее, чем понял, а потом захотел провалиться на месте, слыша смешок студента. Нигма насмехался над его смущением, но по крайней мере снова смотрел на парня, поправляя очки. — Мне это льстит. И ты знаешь, что у меня даже нет гитары. — У меня есть! — Освальд шагнул за порог, чтобы принести ее, но чужой голос остановил. — Я играть не умею. — Притворись? — Не знаю, зачем тебе это... — Эдвард прищурился, будто хотел разгадать Освальда, осмотрел с ног до головы пронзительно и отвернулся. Беднягу бросило в жар и он сбежал к себе, уверенный в неудаче. Что ж, он попытался и Барбара не может его винить теперь. Нигма бросил в него смятую бумажку, когда Освальд собирался умереть на диване, объевшись чипсами. — Его зовут Вик, парнишка со второго курса. Играет на басу с седьмого класса и такой же гот или кто вы там. Не благодари. У Освальда хватило наглости лишь промычать в ответ, дернув ножкой, и продолжить сопеть в подушку, в которую жизнь его уткнула лицом. По крайней мере, сегодня была пятница, в шкафу пополнился запас попкорна и шоколада и они собирались смотреть фильм на выбор Кобблпота, которому хотелось драмы. — Ты сказал, что это будет грустное кино, — заявил Нигма, сбрасывая его ноги с дивана и садясь рядом, поставив чашку с попкорном на свои колени. Освальд прижался к нему спустя мгновение, одергивая футболку и нажимая на воспроизведение. — Джоли и Питт развелись. — Но причем тут мистер и миссис Смит? — Я не знаю, — просто ответил парень, размазывая подводку в уголках глаз, которые он потер, чтобы не скатываться в сон прямо сейчас. Эд просто согласился с ним, потому что вечера пятница он придумал, чтобы они могли узнавать друг друга ближе, и плевать ему на фильм. Освальд, закинув ноги на журнальный столик, выливал сироп на попкорн в своих пальцах, съедал его, а потом слизывал сладость с кожи, и это не выглядело пошло, но было что-то парадоксально милое в том, как тонкие пальчики исчезали в губах парня один за другим. — Позвони Вику, — напомнил Нигма, отводя взгляд и прочищая горло. Освальд согласно промычал, опустил голову на плечо соседа, и Эд впервые обнял его в ответ, просто обвил руками и позволил устроиться на себе, подбородком прислоняясь к чужой макушке с каким-то странным удовлетворением. Его логика кричала, что предпосылок не было, что он больной ублюдок, что лучше бы он разучивал партии на гитаре, чтобы помочь вроде как единственному, кого студент втайне считал другом, но к черту и ее. Им было хорошо этим вечером и, может, Барбара была неправа на счет басиста, высокий и безумно горячий парень, который ничерта не смыслил в гитарах, был нужен Кобблпоту просто так.